Купленная жена (СИ) - Аманда Вин
— Чего ты там прячешь?
— Свадебное платье.
— Оно будет не такое, как в первый раз?
— Нет, совсем другое. Поэтому не подглядывай! Плохая примета!
— Уверен, я особо разницы не замечу, — говорит.
Я тяжело вздыхаю, а любимый поспешно добавляет:
— Потому что для меня ты в любом платье красивая. Особенно красивая без него.
Ратмир подходит, обнимает за талию, я улыбаюсь.
— Слушай, Ева, я не могу найти Дарину… Твою подругу.
— Как же? Я же тебе дала адрес.
— Больше она там не живет.
— Ты хорошо проверил? — хмурюсь.
— Хорошо. Я, конечно, дал задание разыскать ее, но ничего не обещаю… До нашей свадьбы вряд ли успеем.
— Жаль… Она бы заменила мне всех родственников на свадьбе. Надеюсь, у неё все хорошо.
Ратмир целует меня и уходит в свой кабинет поработать.
Я, конечно, не могу перестать думать о подруге. Что с ней, куда делась?
Сообщила, что родила, а дальше как будто исчезла. Номер недоступен, по прежнему адресу не живет.
Она написала мне, что все ее мечты исполняются. Надеюсь, так и есть…
Потому что, если у неё что-то случилось, я и сама не могу за себя порадоваться. Хотя у меня сейчас… не то что мечты исполнились. Нет. Скорее, новая жизнь началась. Самостоятельная, свободная, без оглядки назад. И с любимым человеком, который прошёл со мной через все этапы жизни.
Я видела, что Тигран для Дарины стал очень важным человеком. Надеюсь, и его сердце не осталось равнодушным.
Буду верить в это!
* * *
Ратмир
Устал невыносимо. Но чего только не сделаешь для любимой. Второй раз идти добровольно на эти муки можно только ради очень важного человека.
ЗАГС, банкет, фотосессии…
Когда можно было просто поставить подпись и пойти в нашу спальню скреплять ее семикратным занятием любовью.
Когда мы приезжаем в люксовый номер дорогого отеля, Ева запирается в ванной и сидит там уже полчаса. Я весь изнемогаю от нетерпения. Почему так долго?
Уже хочется встать и постучать в дверь, но она выходит сама. На ней чертовски сексуальное белье красного цвета… Длинные чулки, веревки на талии, прозрачные трусики.
Одежда распутницы, но Ева стоит около стенки и скромно зажимается. Вот поэтому я от неё без ума.
— Нравится? — спрашивает, опустив взгляд.
— Очень! Иди быстрее ко мне!
Я раздвигаю руки в стороны.
Ева подходит, я пожираю ее глазами, сам не верю, что мне так невероятно повезло. Такая девушка и только моя.
— Слушай, для такой одежды нам нужны наручники.
— У меня есть, — Ева скромно опускает взгляд вниз, — шли вместе с бельём.
— Давай неси.
Пока она разворачивается, хлопаю по ее упругой попе. Просто не могу удержаться, сладкая до невозможности.
Ева приносит и протягивает мне наручники.
Беру и провожу рукой по трусикам, веревочкам.
— Почему ты в первую брачную ночь мне таких сюрпризов не делала?
— Тогда я была купленной женой. А теперь…
— Теперь у нас некупленная любовь?
Кивает, улыбаясь.
Целую, прикасаясь языком к ее языку. Прижимаю к себе. Стягиваю ее трусики.
Беру на руки и прислоняю к стене. Вхожу в неё и с удовольствием понимаю, что она нещадно мокрая. Смазки так много, что кажется, текла весь день.
Быстро в ней двигаюсь, наблюдаю, как Ева хватает ртом воздух.
Когда вижу, что она очень близка, еле сдерживается, останавливаюсь и несу ее на кровать. Закидываю ее ноги к себе на плечи, провожу рукой по ее чулкам и веревкам. Руки поднимаю вверх и пристегиваю наручниками. Никогда таким не занимался, но с ней хочется попробовать все… Ева подаётся вперёд, сама пытается вставить член обратно.
В конце концов, находит его и возвращает его в своё жаркое лоно.
Начинаю медленно двигаться, а потом все быстрее и быстрее. Кладу палец на ее клитор, нежно поглаживаю. Останавливаюсь, затем снова трогаю.
— Ратмир, — хватает ртом воздух.
Умоляет. Наверное, если бы не руки в наручниках, начала бы трогать себя сама, чтобы побыстрее достичь оргазма.
Но я не дам ей так быстро кончить. Останавливаюсь и ложусь сбоку, поворачиваю ее к себе спиной.
Вхожу, Ева вскрикивает от предвкушения.
Двигаюсь медленно, но все равно чувствую, что скоро она кончит.
Ее «мммм» превращается «ааааах» и становится глубже и чаще.
Одной рукой обхватываю ее грудь, а другой прикасаюсь к клитору, он сильно набух, увеличился в размерах в два раза. Зажимаю его пальцами и шепчу на ухо «давай, моя хорошая».
Чувствую членом, как вокруг все пульсирует. Ева протяжно стонет. Люблю смотреть на ее оргазмы, каждый раз немного отличается от предыдущего.
Иногда, как сейчас, я ощущаю все в ее киске, иногда понимаю по внешним признакам: по закатыванию глаз и стонам.
Ева тяжело дышит, даю ей отдышаться минуту, затем кладу обратно на спину, поднимаю ее ноги, вхожу и быстро двигаюсь. Знаю, что сейчас она ничего не ощущает, но в браке не без эгоизма… Мой член жаждет получить своё. Как и я. Все тело сотрясается, я эякулирую. По спине бегают сильные волны вверх-вниз, сводя меня с ума так, что я вынужден глубоко стонать все это время.
Хочется громко кричать, но сдерживаюсь.
Ложусь на Еву и ещё несколько минут не могу отойти.
Раньше у меня были самые обычные оргазмы. Возрастало возбуждение, доходило до пика, и во время извержения по телу пробегала едва заметная дрожь, но никогда я не издавал никаких звуков, не было необходимости. Я отходил за пару минут.
Сейчас же творится что-то невероятное. Все началось на Мальдивах.
Не знаю, в чем дело. Может, после длительного вынужденного воздержания мой член стал более чувствительным…. Когда Ева сбежала, я не мог и помыслить, чтобы спать с другими женщинами. Мне нужна была только она, моя девочка.
Да и секса не хотелось, голова была занята другими мыслями.
Конечно, иногда я снимал напряжение в душе, чтобы яйца не болели, но это и близко не так, как настоящий секс. Особенно секс с Евой.
Сейчас я чувствую сильное облегчение и наслаждаюсь даже этим чувством во всем теле, а после ручного оргазма я лишь раздражался, что вынужден воображать тело Евы и не могу к ней прикоснуться по-настоящему.
Закрываю глаза. Ева двигается, напоминая о том, что я все ещё в ней и что ей тяжело так лежать. Переворачиваюсь на спину, Ева кладёт свою голову мне на грудь, тихо спрашивает:
— Ты не волнуешься?
Хмурюсь:
— Ты о чем?
Некоторое время молчит, я поглаживаю ее спину, затем снова подаёт голос, говорит почти шёпотом (и когда она стала такой пугливой?):
— Я
