Нас больше нет (СИ) - Вильде Арина

— Ты бы хоть прикрылся. Есть вероятность, что твою голую задницу сейчас лицезрит охрана через камеры наблюдения, — качаю головой, откладывая в сторону телефон.

Давид криво усмехается, делает глубокую затяжку и стряхивает пепел в окно. Потом вдруг говорит:

— У меня в квартире вещи твои остались. Альбом с фотографиями и все такое. Может, там есть что-то нужное? Не хочешь забрать?

— Я думала, ты все выбросил. — Сажусь в постели, придерживая одеяло на груди, и удивленно на него взираю.

— Все на месте.

— Три года прошло.

— Это не повод выбрасывать твои вещи.

Глава 28. Лера

Я не знаю, когда Леонов покинул мою комнату. Я уснула, а он все сидел на подоконнике и курил. То, что эта ночь мне не приснилась, доказывает боль в мышцах и пара черных мужских носков на полу у письменного стола.

Я совсем из ума выжила. Поддаюсь на его провокации, даже не пытаясь оказать сопротивление. Прикасаюсь пальцами к шее, где в отражении зеркала алеет засос. Это плохо. Очень плохо. Особенно учитывая тот факт, что мне завтра с Дамиром встретиться нужно.

Я одеваюсь не торопясь. Если б организм не начал требовать еды, вообще предпочла бы весь день в своей комнате провести. Но приходится спуститься. При этом предварительно прикрыв волосами шею. На случай, если кого из домашних встречу.

Гостиная встречает меня тишиной. Дом словно вымер. Я прохожу на кухню, достаю из холодильника ветчину, сыр и масло. Щелкаю кнопкой на чайнике. Пока ем, листаю новостную ленту, но смысл прочитанного ускользает от меня на третьем слове. Все мысли сейчас занимает Давид. А еще сомнения насчет того, стоит в аптеку поехать или нет.

Я все еще злюсь на него из-за этого. Хотя сама тоже хороша. Всего одно прикосновение — и поплыла. Закрываю глаза, вспоминая, за чем именно меня вчера Давид застал. Сейчас вдвойне стыдно становится.

Стоит мне о нем подумать, как телефон оживает. Я не спешу брать трубку. Смотрю на телефон, как на ядовитую змею. Хочется бежать подальше от Давида. Он как зыбучие пески: чем сильнее сопротивление, тем больше тебя затягивает. Еще несколько недель в таком темпе — и не выберешься.

— Да? — все же принимаю вызов, решая, что избегать его будет глупо. Тем более охрана наверняка доложила, что я уже проснулась.

— Привет, Лер. Как дела?

— Ты будешь задавать глупые вопросы или скажешь, в чем дело? — как обычно, не в силах удержать в себе девочку-язву, спрашиваю я. Отчего-то рядом с Леоновым у меня вырастают колючки и появляется потребность перейти в нападение.

— Это всего лишь вежливость, — ровным голосом отвечает он.

— Опустим ее. Так в чем дело?

— Мы ведь вчера о твоих вещах говорили, — вздыхает он, и я четко могу представить его сейчас. Скорее всего, с трудом сдерживает себя, чтобы не нагрубить в ответ. — Ну, которые в моей квартире остались. Если хочешь, можем за ними поехать.

— Прямо сейчас?

— Я в домике для охраны. Как будешь готова, позвони, — ровным тоном говорит он.

— А, ясно. Хорошо, тогда через полчаса у ворот встретимся. — Подношу чашку к губам и делаю глоток. Где-то внутри голосок нашептывает, что зря согласилась. В ту квартиру мне лучше никогда не возвращаться. Слишком много связывает меня с ней. Но если бы я всегда поступала по уму, то вряд ли сейчас распивала бы чаи на кухне в доме отца и по телефону с Давидом беседовал.

— Договорились, — произносит он и сбрасывает вызов первым.

Я заставляю себя завтракать медленно, чтобы не осталось времени на выбор одежды и глупые мысли перед зеркалом. Прихорашиваться ради Леонова не стоит. Только не для него.

Я поднимаюсь на второй этаж, проверяю, на месте ли кошелек и документы, закидываю на плечо рюкзак. Через окно замечаю мужскую фигуру у ворот: Давид уже ждет меня рядом со своим внедорожником.

Спускаюсь вниз и не спеша пересекаю двор. Давид в солнцезащитных очках, куда направлен взгляд — не поймешь, но отчего-то уверена: смотрит прямо на меня. Выглядит свежо, словно это не он до утра бодрствовал. Не совсем понимаю, как с ним теперь себя вести. Все еще сгораю со стыда, и в то же время внизу живота при одном взгляде на него разгорается тепло.

— Привет, — говорит он и делает шаг вперед, пытаясь меня приобнять и поцеловать в губы, чем вводит меня в ступор.

Я отстраняюсь, не позволяя даже прикоснуться к себе. Давид склоняет голову набок, внимательно рассматривая меня. Хмыкает. Недоволен моим поведением.

— Все, что было ночью, там и осталось, Давид, — говорю равнодушно, стараясь ничем не выдать своего настоящего состояния. Дергаю на себя дверцу его автомобиля, строю из себя абсолютную ледышку. Повторять ошибки прошлого я не собираюсь. Не собираюсь я смотреть на него взглядами, полного обожания, таять от каждого проявления внимания.

Леонов, кажется, с такой позицией не согласен, молча провожает меня взглядом и занимает место за рулем.

В салоне автомобиля становится жарко, несмотря на работающий на полную мощность кондиционер. Воздух между нами накален до предела. Давид крепко сжимает руль, выезжая на дорогу, а мой взгляд задерживается на его руках. Некстати вспомнилось, как, будучи женатыми, мы часто катались по городу, я сидела рядом, он одной рукой вел машину, второй то бедро мое поглаживал, то под юбку проскальзывал пальцами, то просто сжимал мою ладошку в своей, даря чувство уверенности и теплоты.

— Завтра Богдан и Руслан будут с тобой весь день мотаться по городу. Не сбегай от них, хорошо? — обрывает он напряженную тишину.

— Разве я когда-то сбегала от охраны? Я, кстати, завтра в ночной клуб собралась. Дамир пригласил. У его друга открытие, — говорю это, а сама ожидаю вспышки гнева со стороны Леонова и проявления ревности. Как результат — он, скорее всего, запретит высовываться куда-то из дома по ночам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но этого не происходит. Он несколько секунд обдумывает мои слова, а потом спокойно говорит:

— Хорошо. Только будь на виду у охраны.

Даже обидно немного стало.

— Долго нам еще в таком ритме жить? Когда я смогу домой вернуться?

— Разве ты не дома? — Уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки.

— Ты понял, о чем я. Мой дом теперь в другой стране, и меня все устраивало. У меня выставка в Лиссабоне через месяц, между прочим. И мне нужно присутствовать на ней.

— Если нужно, значит, будешь, — пожимает он плечами, поправляя очки на носу.

Дальше едем молча. Я стараюсь не глазеть на Давида. Я-то его глаз сквозь затемненные стекла не вижу, а вот он легко может меня поймать на разглядывании.

Когда автомобиль заворачивает в знакомый уже мне переулок и притормаживает перед серой панелькой, все внутри переворачивается и непонятно откуда берется страх. Давид как ни в чем не бывало глушит мотор и покидает салон, я же не в состоянии сдвинуться с места.

Ощущение, словно целая вечность прошла с тех пор, как я в последний раз здесь была. Три года назад я вышла из этого дома с израненным, растерзанным сердцем, села в свой автомобиль и очнулась уже в больничной палате. С гипсом, перебинтованной головой. Со страхом, что никогда не поднимусь с кровати. С адскими болями, полной дезориентацией и непониманием происходящего. И сверху, в довершение, — бумаги на развод от Леонова.

Мне тогда казалось, что я потеряла смысл жизни. Что никогда не соберу себя по осколкам, не смогу нормально жить, но оказалось, я намного сильнее, чем думала. Пока вновь не оказалась на этом самом месте. Откуда начался отсчет и новой, и старой жизни. Куда привел меня Давид после первого свидания и преподал мне урок. Но я была слишком наивной и влюбленной, чтобы понять его смысл.

— Так и будешь сидеть? Приглашения ждешь? — Я вздрагиваю от неожиданности, когда с моей стороны открывается дверь. Давид наклоняется ко мне так, что наши лица теперь на одном уровне.

— Задумалась. Уже иду.

Я сглатываю ком, что стал поперек горла, нехотя выхожу на улицу, щурюсь на ярком солнце. Давид ставит на сигнализацию внедорожник, идет к входу в парадную, я тяжело вздыхаю и следую за ним. Дурацкая идея, зря я согласилась. Нужно было сказать, что мне не нужно ничего из тех вещей и он смело может все выбросить.