Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн
И вот уже Алёна дергано, рывками отшвыривает от себя одеяло, а потом и ложится на самый край моей огромной двуспальной кровати. Да! Прикрываю глаза и блаженно выдыхаю, совершенно не обращая внимания на то, что все мое тело звенит от урагана эмоций и чувств. Она рядом. И пусть мы в разных телах, но сейчас, в темноте, я могу закрыть глаза и представить себе, что мир не сошел с ума, а хрупкое, стройное как тростинка тело моей Аленки действительно лежит рядом.
Сглотнул, повернулся на бок, лицом к ней и чуть протянул руку вперед. Интересно, она когда-нибудь коснется ее по доброй воле?
Зажмурился и почти до скрипа сжал кулаки.
Коснется. Обязательно коснется.
- Спокойной ночи, Алёнка, – прошептал, но ответа на свои слова не получил.
А спустя минут двадцать злобное пыхтение рядом со мной сменилось мерным дыханием, а я открыл глаза и в темноте всмотрелся в очертания собственного тела, что лежало лицом ко мне на боку. И еще раз удивился тому, что само мироздание очевидно сжалилось надо мной, видя, как я сам себя закопал и форменно дошел до «ручки».
Горько усмехнулся, а потом и потонул в воспоминаниях. Ведь как-то же я до всего этого дошел…
Глава 25 – От судьбы не убежишь
POV Никита
Мне было пять, когда отец сдал меня в самый обычный детский сад. Я психовал и протестовал против таких нововведений в моей жизни, ведь я привык расти свободным, делать все, что вздумается, пока единственный родитель отчаянно пытался утопиться в бутылке. Но в один прекрасный день мир изменился.
Тогда все, что так стремительно происходило вокруг меня, казалось каким-то абсурдом. Был огромный трехэтажный дом, с бассейном, камином и собственной детской. И вдруг ничего этого не стало. На смену роскоши пришла однокомнатная квартира на окраине города, где мы с отцом пытались ужиться на сорока двух квадратных метрах. И я возненавидел этот новый дом, подъезд, где вечно так ужасно воняло соседской собакой и заочно детский сад, куда меня почему-то не хотели брать.
- Мест нет, – говорила грузная женщина с фиолетовыми волосами на голове и яркой морковной-красной помадой на губах.
- Надо найти, – давил ее отец взглядом, а потом что-то писал на листе бумаге и демонстрировал ей.
И да, произошло чудо. Место для меня действительно нашлось. Покосившийся, скрипучий шкафчик с вишенкой и воспитатель с устрашающим именем Акулина Васильевна, что сурово смотрела на меня, пока отец торопливо переобувал меня в сандалики – это было слишком для моей хрупкой, детской психики. А уж каша, похожая на клейстер, так и подавно.
Нервы сдали, и я решил, что пора совершить побег из Шоушенка.
Так я и встретил ее – мою Алёну.
Я мчал по коридору, словно бешеная шимпанзе, а потому на полном ходу и навсегда вписался в девочку, что неожиданно вырулила из-за поворота. Видимо, в руках она несла какую-то поделку, на которую я упал вместе с ней и совершенно испортил, а потому малая тут же скуксилась и разревелась в три ручья.
Я был в шоке. Я вообще не понимал, что с этим делать. И, наверное, именно потому я сурово шикнул на девчонку, а потом и выпалил, чтобы поскорее привести ее в чувство:
- Ты чего ревешь, дурында? А ну-ка рот закрой!
Ну, как вы понимаете, никто мои жалкие потуги не оценил. Наоборот, меня, как злостного нарушителя порядка, усадили на стульчик, лишая возможности хоть что-то сказать в свое оправдание. И маленькая блондинка все смотрела на меня исподлобья, хмурила брови, а когда я рискнул все-таки подойти к ней после амнистии и начать все с начала, оттолкнула от себя и мстительно выдала:
- Уйди от меня, дурак!
- Сама дура, – пробурчал я, но решил, что больше на мировую не сунусь. Еще чего!
Вот так меня и угораздило.
Конечно, я потом миллионы раз прокручивал этот день в своей голове и думал, как бы сложилось наше с Княжиной будущее, если бы я тогда не налетел на нее в коридоре и не сломал чертову поделку? Ай, убогая рефлексия, согласен. Ведь от судьбы, как говорят, не убежишь…а мне, видимо, было на роду написано, чтобы Алёна меня ненавидела.
Ну, а потом оказалось, что мы с девчонкой не просто ходим вместе в одну группу, но и еще живем в одном доме, подъезде, да еще и на одной лестничной площадке.
И началось.
Мои глаза сами смотрели на нее, хоть я и пытался этого не делать. Снова, снова и снова. И так меня бесило, что она на меня совсем не глядит в ответ! Ой, кто бы знал! А когда я все-таки добивался ее внимания очередной проказой, то получал в ответ только злобный прищур и жалобу на плохого Никиту строгому воспитателю.
Вот только я уже не мог остановиться. Я тогда, мне кажется, совершенно не понимал, что именно со мной происходит. Меня просто бесило ее равнодушие, но сам стать равнодушным я был не способен от слова «совсем». И я разглядывал ее, во все глаза, а понять не мог, почему же меня так отчаянно тянет к этой девочке. Но и этого мне было недостаточно, я горел желанием дотронуться до нее, поэтому не гнушался никакими методами, даже самыми отпетыми и отвратительными.
Через год я впервые разбил мальчику нос просто за то, что он посмел высказать свою симпатию по отношению к Княжиной. А через неделю и второму, когда тот предположил, что я сам запал на Алёнку. Я тогда реально думал, что все это чушь несусветная. Ну какая может быть любовь в шесть лет, правда?
И я с еще больше силой ударился в отрицания, совершенно не понимая простую истину – ненависть порождает только ненависть. Но, я был мал и удал, а потому на регулярной основе творил дичь, доводя Алёнку до слез с завидным постоянством.
И каждый раз я упивался тем, что смог сделать это, несмотря на то, что выхватывал от отца за свое поведение. Но мне и здесь везло как утопленнику, ибо папаня мой был почти круглосуточно занят и выписывал мне головомойки косо и криво. К слову, мне было абсолютно фиолетово, что меня ругают. Да и вообще, мне казалось, что отец читал
