Ты и Я - Сводные (СИ) - Сью Ники

— У каких подруг? А если случилось чего, — в этот момент и мне не по себе стало. Вдруг, и правда, с ней беда приключилась. Она ж вся такая наивная: верит в пони и мир во всем мире. Иначе бы точно с Беляевым общаться не стала. Дура, она и в Африке дура.

— Ну хочешь, я Сене позвоню, — предложил отец. Сеня — это его друг следователь. Где и когда они познакомились, не знаю. Но выручал этот мужик и меня в том числе.

— А можешь? — щенячьими глазами уставилась Ольга Николаевна на старика, а тот и повис. Явно не в силах отказать. Да уж, папочка, плывущий от женщины, это что-то новенькое. Однако мне было плевать. Решил, что сейчас наберу Дыне, пусть парней притащит за уши, и поищем Дашку. Даже если придется Романовой позвонить. Хотя с ней мне в принципе общаться не хотелось.

Я развернулся, щелкнул язычком замка и уже почти пересек порог квартиры в обратном направлении, как в коридоре появилась Лисицына. Вид сонный, потерянный и…. глаза опухшие. Будто ревела ночь напролет, и планировала еще столько же выдать соленной жидкости.

Мать ее пару минут стояла в оцепенении. Видимо гадала: глюк перед ней или реальность. Потом пришла в себя и кинулась обнимать со слезами, причитать, ругаться. Правда, все в мягкой форме. Отец тоже откинул реплику, но она осталась незамеченной. По крайне мере, никто отвечать ему не стал.

Я снял обувь, и пошел на кухню. Старик следом поплелся. Остановился в проходе, оглядел меня как-то озадаченно, вздохнул и выпалил, как на духу:

— Мы с Олей хотим завтра в обед поехать в горы до воскресенья. Там снег сегодня выпал. Если хочешь… — тут он замялся. — Можешь ты и… Дарья поехать с нами.

— Да ладно? Чтобы портить своей миной ваш семейный отдых? Спасибо, откажусь. — Отец настаивать не стал. Видать пригласил для галочки, а не от великого желания. Потоптался еще пару минут, а затем вышел. Я тоже не задержался надолго на кухне. Поел, да отправился к себе в спальню.

Уже возле входа услышал, как Дашка любезно отказывается от еды, якобы не голодна. А мать удивляется, почему дочка столько времени просидела в закрытых стенах, и до сих пор не хочет есть. Скажем так, и я удивился. Но не отсутствию аппетита. Просто вид у Лисицыной был какой-то… не такой. Будто из нее жизнь ушла. Вся былая яркость, игривость, эмоции и тепло — все это куда-то пропало. Дашка словно превратилась в серую массу, которую невозможно отличить от прохожего на улице.

Напрягло меня это как-то. Почему? Не знаю. Просто неприятно стало. Она ведь девушка, к тому же, человек не посторонний. Да и… такая доверчивая. Хрупкая. Может, кто обидел ее. С другой стороны, я ведь уже решил, что буду держаться на расстоянии. Обидел и обидел. Мало ли у девчонок тараканов в голове.

Думал, пойду в душ, смою в себя трудовые будни, но Дыня не дал. Его разрывало просто. Весь день. Весь гребанный день названивал.

— Что надо? — грубо кинул я, развалившись на кровати.

— Илюшечка, ты помрешь в жутких пытках за свое конченное обращение. — Шутливо ответил Ковалев. Да, общаемся мы всегда специфично. Кто нас не знает, обычно косится и думает, будто два парня собираются подраться. Но нет, просто уровень дружбы на особой отметке.

— Со мной пойдешь, будем жариться вместе.

— Иди нахер, я в рай планирую. Там знаешь, какие девочки?

— Ты что марихуаны курнул? — рассмеялся я, представляя довольное лицо Дэна.

— Без тебя не употребляю.

— Я сто лет уже не курил, между прочим, так что давай без соблазнов. А что хотел-то?

— Точно! — воскликнул так громко Дыня, что мне трубку пришлось от уха отставить. Едва не оглох. — Сидишь?

— Лежу.

— Твоя сеструха сегодня темя дня, — выпалил Ковалев, в каком-то радостном тоне. Вернее, тон был не сказать, что прям счастливый, скорее озорной.

— В смысле? — я приподнялся с кровати, принимая вертикальное положение.

— Ты опять в танке. Все пропустил.

— В смысле она — тема дня? Что это значит?

— Помнишь, мы всё удивлялись, что Санек за ней хвост держит? Так вот! Оказывается, не просто так. Он забился с Рожковым и Игорем, мол трахнет ее. За пять штук, прикинь? — после этой, как Дэну показалась, забавной реплики, друг усмехнулся. А мне наоборот сделалось не до смеха.

— Откуда инфа?

— Откуда-откуда? Из группы школьный, как там она… Подслушано…

— Понял, давай.

Дослушивать не стал, скинул вызов и полез в вк искать ту самую группу. Вообще в этой социальной сети я только музыку слушаю, по пабликам всяким не гуляю. Нет, знал, конечно, об этой дурацкой группе, куда сливают все сплетни, но не опускался до ее уровня. А там, между прочим, зависают не только ученики, но и учителя. Будто заняться больше не чем.

Через пару секунд, нашел то самое «Подслушано» и в шапке наткнулся на пост. Дашкина фотка, текст к ней и аудио. Пришлось прочитать три раза, и послушать столько же. В голове не укладывалось почему-то. Хотя ладно, Беляев та еще мразь, другого ожидать не стоило. Но вот в комментариях творился сущий ад. Их там порядка трехсот накатали. И каждый, твою мать, каждый был против Даши. Какими только гадостями ее не полили, как только не обозвали. Зато рыцарь остался в доспехах. Этого урода девки защищали с пеной во рту. Лисицыну ругали, высмеивали, а за него готовы были стать на амбразуру.

Я провел рукой по лицу. Теперь все ясно. И глаза опухшие, и вид поникший. Эта сука поступил с моей сестрой так же, как и со мной однажды. Выставил на всеобщее обозрение. Хотел, чтобы все отвернулись и пальцем тыкали. Не меняется гад. Не взрослеет. Ума в голове все также грамм, а то и меньше.

Дашку, правда, жалко. Мне-то плевать на общественное мнение, а она — девочка. Ее там и шлюхой, и… да как только не обзывали. Твою мать. Что она пережила сегодня в школе. Если бы я только был там, каждому… клянусь, каждому сломал бы челюсть. Беляеву в первую очередь.

Кинул телефон на кровать и зачем-то пошел в комнату к Лисицыной. Не знаю зачем. Просто хотел посмотреть, как она там. Спросить. Только чего спрашивать. Ладно, на ходу придумаю. Однако в комнате сестры было тихо. Светильник горел, она всегда спит с ним. А еще с приоткрытой дверью. Я уже заметил. Вот и сейчас также.

Тельце ее, маленькое и едва ощутимое, прятало одеяло. Свернулась калачиком и лежала, как побитый котенок.

Я поднял голову к потолку, опираясь на дверной косяк. В голове вдруг пронеслось: неужели Беляев выиграл спор? Неужели Дашка поддалась ему? Она ведь… нет, вряд ли. Буквально пару дней назад Лисицына сказала, что между ними ничего нет. Друзья. Типа. Скорей всего правда так подействовала, как яд. Не мог он выиграть. Не мог. Точно не мог.

Я так разозлился, что сон до трех утра вообще не шел. Думал даже поехать к этому недоделанному, но потом отказался от идеи. Разбить ему морду всегда успею. А вот как Дашке помочь, как ее репутацию вернуть. Теперь же каждая собака будет пальцем тыкать. Расплодил Беляев девок, готовых за него душу отдать, и последствия упали почему-то не на голову этому конченному уроду, а на плечи моей сестры.

Спустить ему с рук, тоже не могу. Это уже вопрос принципа. Как-то там у хищников? Зашел на чужую территорию, будь готов встретить вожака, который разорвет тебе глотку.

В шесть утра, когда за окном начал активно валить снег, я встал с кровати и понял: хочу вернуть Даше улыбку. Месть больному на голову придурку подождет. А вот душевное состояние Лисицыной ждать не может.

Кое-как дождался половины восьмого и нагло ввалился к мелкой в комнату. К моему удивлению, она уже не спала. Сидела на кровати, одетая даже, и смотрела в окно, холодным стеклянным взглядом.

— Собирайся, — сказал я максимально дружелюбно, но требовательно.

— Что? — Лисицына повернулась, будто в замедленном действии. Зрачки ее расширились от удивления, а нижняя губа припустилась.

— В горы едем до воскресенья. Отец вчера сказал, что у нас типа семейная вылазка.

— В горы? В смысле?

— Это такие большие и очень красивые штуки.