Третий шанс - Татьяна Рябинина
Да, для Димки мое появление стало шоком. Лариса, судя по ее довольной роже, именно на это и рассчитывала. Выбить его из колеи. Но я и представить не могла, каким шоком это будет для меня. И как я буду на себя злиться за это. И на нее. И на него. На весь белый свет.
Раз, два, голова… Взяла себя в руки! Три, четыре, ноги шире. Нет, ноги как раз держи крестиком, овца.
Тогда мне удалось. Собраться, сконцентрироваться на работе. Обычный судебный модус – спокойно, равнодушно. В моей грязной работе не должно быть никаких личных эмоций. Даже если тянет блевать от обеих сторон процесса. Да-да, он самый, сцуко юридический робот.
Но удалось ненадолго. Когда я сказала про дарственную на дочь, что-то явно произошло, и я почувствовала себя пришедшей к концу анекдота. Только совсем не смешного анекдота. О чем-то я определенно не знала. Он смотрел на меня в упор, прямо в глаза, и мне вдруг стало страшно. Захотелось отвести взгляд, как это делают трусливые собаки. Я держалась, из последних сил, словно висела над пропастью. А потом они с адвокатом ушли. Совещаться.
- Я чего-то не знаю, Лариса Петровна? – с трудом сглотнув слюну, я повернулась к ней.
- О чем вы? – она попыталась вскинуть брови, но не смогла и вздернула подбородок.
Ощущение, что меня используют в темную голову, стало плотным и вязким, как смола. Смола, в которую я влипла и теперь уже вряд ли смогу из нее выбраться без ощутимого ущерба. До подписания договора – еще могла. Теперь – уже нет. И ведь сама себе злобная буратина, никто с пистолетом у виска не стоял. Позволила эмоциям взять вверх. Браво, Лариса Петровна, вы зачетный манипулятор. Знаете, на какую точку Джи надавить.
Димка подписал дарственную, я подала иск, нам назначили дату предварительного слушания. Мне удалось собрать себя на совочек и почти убедить, что все пройдет легко, если уж главное противоречие устранено. Но что-то подсказывало: я обманываю себя. Наверняка Морозов сдался так легко потому, что задумал какой-то крутой маневр. И, возможно, это связано с ребенком. Возможно, я даже знала, какой именно. Да нет, знала, конечно. Потому что собаку съела на таких делах. Но отмахивалась: чур, меня.
Самые мои мрачные предположения оправдались на предварительном слушании. Нет, я не была удивлена. В лепеху раздавило сопутствующим: тяжелой болезнью дочери, о чем Лариса умолчала, и формулировкой иска: алкоголизм, наркомания, асоциальное поведение – иными словами, блядство. Нет, не удивило. Но реально размазало. Потому что знала: перебить это будет сложно. Мне доводилось купаться и не в такой грязи. Разводы вообще дело грязное. Но никогда это не касалось меня лично.
Как говорится, не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже. Когда Лариса пригласила меня к себе в офис и озвучила свое предложение, я поняла, что это уже дно. Впрочем, и в него еще могли постучать снизу. Я смотрела на нее, и мне хотелось… ну да, заняться алкоголизмом, наркоманией и асоциальным поведением. Напиться, курнуть травы и крепко трахнуться, чтобы в голове не осталось совсем ничего. Хотя бы на время.
Спустившись в бар, я взяла кофе и только хотела попросить к нему коньяка, как вдруг почувствовала чей-то тяжелый взгляд.
Еще можно было уйти. Я даже хотела уйти. Но почему-то сидела как прибитая. А когда он сел рядом, голова и вовсе сделала ручкой. Нет, мы даже о чем-то говорили. О чем-то важном. Очень важном, но все это было где-то в параллельной вселенной.
И каждую минуту этого долбаного разговора я думала о том, что надо уже встать и уйти.
Run, rabbit, run!*
Но встала только тогда, когда передала ему предложение Ларисы. Хотя должна была говорить об этом с его адвокатом. Зацепилась каблуком, чуть не упала, он подхватил меня…
- Спасибо, Дима, - сказала я, вывернулась и пошла к выходу. С горящей под его взглядом спиной. С сердцем в горле. С мокрыми, б…, трусами.
Идиотка! Гребаная тупизда! Ты еще мало вляпалась? Тебя снова тянет на эти грабли?
Как я только доехала до дома? И как прожила этот вечер, готовя ужин, весело болтая с Аглаей и рассматривая ее рисунки?
Коньяк или снотворное? Победила фарма. Но Морозов, мать его за ногу, оказался сильнее и пробрался в мой сон.
Ну уж нет. Спасибо, конечно, за оргазм, но снова я на эту удочку не попадусь. Даже на удочку с такими габаритами и прочими незабываемыми качествами.
Дотянувшись до телефона, я нашла в контактах Славкин номер.
- Слав, я до завтрашнего вечера одна. Лежу в постели. Голая.
- Заманчиво, - хмыкнул он. – Подождешь пару часиков? Можешь пока начинать, я догоню.
Глава 22
Дима
Звякнул колокольчик, стих за дверью торопливый перестук каблуков, а я все еще пялился в ту сторону, словно надеялся, что Юля вернется.
«Мсье, ваша дама давно ушла».
Это, собственно, тому мсье, что в штанах. Укладывайся обратно в спячку, придурок. Поскольку дама стопицот хреналионов лет как не наша. И поезд, который ушел вместе с дамой, давно сдали в металлолом и переплавили на булавки.
Идиотизм ситуации не поддавался никакому исчислению. Это ее «спасибо, Дима» в переводе означало «отвали, козел», в этом я ни капли не сомневался. Но в комплекте с тактильным контактом сработало как конский возбудитель. И это не было какой-то спонтанной реакцией.
Я вполне так осознанно хотел женщину, которую когда-то здорово обидел и которая мне эту обиду не простила. И можно было сколько угодно говорить себе, что передо мной стояла дилемма и любой выбор причинил бы кому-то боль, не считая меня самого. Это было правдой, но… занозой под ногтем стало все же другое.
Тогда я прекрасно понимал, что использую Юлю, чтобы убить еще не прошедшие чувства к Ларке. Клин клином, да. Тут не было какого-то подлого умысла: у меня реально сорвало крышу, и я искренне надеялся, что мы будем вместе. Но этого не случилось. Поэтому чувство вины осталось, и светлая грусть редких воспоминаний отдавала горечью.
Эти недели, с того момента, как Юля вошла в мой кабинет вместе с Ларисой, были наполнены совсем другими эмоциями, ведущей среди которых стала злость самых различных оттенков. Но именно сейчас, когда все было так мерзко, что дальше ехать некуда, из-под нее вдруг полыхнуло – невзирая на полную бесперспективность этой вспышки. Впрочем, желание – штука такая, оно или
