На крыльях Феникса - Анна Яфор
– Оля-я-я…. – Мирон протянул руку, ласково поглаживая ее по щеке, задержав пальцы на повлажневших висках. В приемной скрипнула дверь, но Ольга не обратила на это внимание. Чуть опустила голову, уткнувшись лицом в ладонь мужчины, и наконец выдавила:
– Я беременна.
Ничего подобного он, конечно, не ожидал услышать, потому и замер, не отнимая руки, на которую медленно капали ее слезы. Это было слишком серьезно. Ольга вернула в его жизнь то, о чем он уже даже не смел мечтать. А у нее самой, кажется, проблемы только увеличивались с каждым новым днем. Неужели стремление забыть бывшего мужа в чужих объятьях все-таки реализовалось? И с такими последствиями?
Хотелось как-то облегчить ее боль, хотя бы самую малость. Он медленно приподнял заплаканное лицо, обхватив руками и почти вплотную приблизив к своему. Мысленно порадовался, что Машенька ушла в магазин и не сможет застать их в столь двусмысленной позе. Лишние сплетни сейчас точно ни к чему.
– Оль… послушай меня…
Осторожно вытер черные от туши дорожки слез на ее щеках. Невесомым поцелуем коснулся раскрасневшегося носа, просто чтобы привлечь внимание.
– Милая, это же замечательно.
Она даже всхлипывать перестала. Замерла, глядя на него с изумлением. Замечательно? Ей не послышалось?
Мирон улыбнулся, видя растерянное лицо. И подтвердил:
– Ты будешь чудесной мамочкой… Самой лучшей.
Ольга не поверила. Слишком сильны были сомнения, терзающие ее. Но утешительные слова все равно были приятны. Она придвинулась к мужчине, опуская голову ему на плечо, такое надежное и крепкое. По крайней мере, он не осуждает. Уже хорошо.
– Спасибо, что не сердишься… Я этого боялась…
– Я вообще не могу на тебя сердиться. Да и права у меня такого нет…
– Ты действительно думаешь, что это хорошо? Ребенок? – уточнила осторожно.
– Я не сомневаюсь. Это лучшее, что могло случиться.
В его глазах на мгновенье отразилась боль от собственной потери. Но помимо жгучего сожаления о совершенных ошибках она прочла в обращенном к ней взгляде уверенность в сказанном. И еще обещание. Помочь. Защитить. Уберечь любой ценой. Снова всхлипнула, но уже с благодарностью.
– Спасибо тебе.
Мирон кивнул.
– Оль, я рядом, что бы ни произошло. Не забывай об этом, пожалуйста…
Она с облегчением прикрыла глаза. Паника немного утихла. Все будет хорошо. Решится … как-то… Но руки, обнимающие ее плечи, вдруг напряглись. Мирон, мрачнея, смотрел куда-то в сторону выхода.
Еще ничего не понимая, Ольга почувствовала страх. Повернулась туда, куда был устремлен взгляд мужчины. Сердце бешено заколотилось, словно норовя выскочить из груди: в узком офисном коридоре, всего в нескольких метрах от них, стоял Алексей.
На одно ничтожное мгновенье ей показалось, что теперь, наконец-то, все может наладиться. Не придется ничего объяснять. Лешка сам услышал… то, в чем никак не удавалось признаться. И ведь точно не сможет остаться равнодушным к тому, что она носит ребенка…
Равнодушия он действительно не испытал… Но то, что отражалось сейчас на дорогом для нее лице, очень мало напоминало радость или хоть какое-то удовлетворение.
Его лицо закаменело, застыло в какой-то необъяснимой гримасе. Ольге приходилось видеть его всяким: счастливым, злым, расстроенным, возмущенным. Но ни одно из этих состояний даже отдаленно не подходило к тому, что отражалось во всем облике мужчины сейчас. Почему-то всплыл в памяти сюжет из далекого детства. Она тогда гостила в деревне. Бабушка взяла ее на похороны. У какой-то дальней родственницы погибла единственная дочь. Красивая девятнадцатилетняя девушка по нелепой случайности оказалась под колесами грузовика незадолго до собственной свадьбы. Ее хоронили в подвенечном платье. А мать… мать ничего не видела. Не слышала обращенных к ней слов. Даже почти не плакала. Только, вцепившись в стенки гроба, не сводила глаз со своей девочки, просто сливалась с ней потухшим взглядом, лишенным надежды, обреченным на нескончаемую боль и одиночество. Понимала, что потеря невосполнима, и тихо стонала, больше всего на свете желая оказаться на месте дочери.
Ольга слишком отчетливо вспомнила сейчас переживания той тети Нины, потому что увидела то же самое на лице Алексея. А потом… взгляд упал на цветы в его руках. Нежные бархатные лепестки двух изумительных оттенков так гармонировали друг с другом, что от них невозможно было оторвать глаз. И как она сразу не заметила такой фантастический букет? Аромат роз уже окутал все помещение. Это– для нее? Он эту неописуемую красоту принес ей?
Высвободившись из рук Мирона, шагнула к застывшему в дверях мужчине. Как только она встала, его взгляд тут же переместился на ее живот. Неужели услышанное так шокировало его? Но почему? ПОЧЕМУ???
– Леша… Ты хотел что-то?
От ее голоса он словно очнулся, вздрогнул и как-то странно заморгал. Растерянно посмотрел на сжимаемый в руках букет, словно не понимая, как тот у него оказался. И вдруг отбросил в сторону, прямо в стоявшую у стены урну. Несколько цветков сломались, жалобно уронив поврежденные головки. И пока Ольга ошеломленно рассматривала изувеченную красоту, до нее долетел его запоздалый ответ.
– Уже не важно…
И ушел, не сказав больше ни единого слова, даже не взглянув на нее, очень быстро и так же бесшумно, как и появился, словно его присутствие приснилось.
Однако сломанные цветы были настоящими. Ольга опустилась на колени перед корзиной. Что все это значит???
– Догони, – голос Мирона был резким, совсем не похожим на те нежные успокаивающие слова, которые он дарил ей всего несколько минут назад. – Сейчас же.
Мужчина приблизился к ней, и, видя, что она не двигается с места, поднял почти силой.
– Это же его ребенок?! Так? Ты хотя бы понимаешь, к каким выводам он пришел?
Ольга молчала. Ноги стали ватными. Короткого взгляда за окно оказалось достаточно, чтобы увидеть, как скрывается за поворотом полицейская машина. Мирон был прав. Сейчас следовало бы бежать за Лешкой и все ему объяснить, потому что даже его предательство не могло быть достаточной причиной для того, чтобы лишить ребенка отца. Она была в этом уверена, как и в том, что не сделает ни шагу. Во всяком случае, не теперь. И с
