Отец моего ребенка (СИ) - Кутукова Елена

Ненормальная. Идеальная помощница Волкова оказалось маньячкой, свято уверовавший в истину, что если давать мужчине все, что он хочет, он тебя полюбит. Так не бывает.

— Но мы уже с ним помирились, — произнесла я.

— Простите, Ольга Дмитриевна, но я вам не верю. Честно говоря, надеялась, что вами займется Илона Карицкая, но она почему-то утратила к Волкову интерес.

— Четыре года назад… это была она?

— Да. Это мне рассказала бывшая помощница Павла. Помощниц и секретарш так часто недооценивают.

Да уж, я тоже ее недооценила. Вика сразу чем-то не понравилась мне, но узнав ее историю, я стала относиться к ней лучше. Как ни странно, первое впечатление оказалось верным.

— Боюсь, Ольга Дмитриевна, пора заканчивать этот разговор. Не хочется, чтобы вы слишком страдали, поэтому я поставлю вам укол, и вы не почувствуете, как сгорите.

Виктория достала из сумки шприц и подошла ко мне. Похоже, она верила, что делает мне огромное одолжение, обеспечивая «гуманную» смерть.

Но так легко сдаваться в мои планы не входило. Только когда мы мертвы, ничего не можем изменить, а я умирать не собиралась. Руки у меня связаны, зато ноги свободны. Время как будто замедлилось, когда помощница Павла приблизилась ко мне.

Одна секунда, вторая, третья… Только бы не сорваться раньше времени. Только бы не промахнуться. А еще не прозевать момент…

Подставила девушке подножку, она не удержалась, полетела на пол и врезалась головой в стену. Судьба оказалась на моей стороне — девушка отключилась.

Я не успела еще ничего предпринять, когда услышала быстрые шаги, а через секунду увидела Павла.

— Оля! — Он на мгновение застыл и бросился ко мне, лишь коротко взглянув на помощницу. Слезы хлынули из глаз, когда я поняла, что все позади.

— Как ты меня нашел? — выдавила сквозь слезы с всхлипами, обнимая парня освобождёнными от верёвки руками.

— По сигналу с мобильника… — снятыми с меня верёвками он связал Вику. — Пойдём, я вызвал полицию.

Подхватил меня на руки и вынес из дома через маленькую комнатушку, в которой лежал Антон. Я сидела на руках у Павла и плакала, а он молча вытирал слёзы. Лишь когда я немного успокоилась, почувствовав себя в безопасности, спросил:

— Как ты здесь оказалась?

— Антон позвонил и дал послушать запись вашего с Илоной разговора, где ты говорил, что придумал нашу с тобой сделку, чтобы Катюшка к тебе привыкла и потом забрать ее…

Мне было тяжело признаваться в собственной тупости. Волков молчал — отлично понимал, что в таких случаях звонок ему мало бы что изменил. Я должна была сказать то, что он и так понимал, просто для себя самой:

— Я поверила, потому что не была уверена в наших отношениях… что ты меня любишь. Думала, что для тебя это игра… — я спрятала лицо, уткнувшись в его шею.

— Оля, какая игра? Да эта дурацкая сделка только чтобы тебя вернуть. Даже Антона терпел рядом, хотя это было больно. Я с самого начала тебе намекал, и при матери тоже. Да даже в самом начале… помнишь, я тебе ключи дал от запрещенной комнаты? Там твое свадебное платье хранится, я его у модельера забрал…

— Я не заглядывала… ты же сам запретил… — прошептала.

В этот самый момент, наконец, приехала полиция, и стало не до откровений. Перед глазами, наверное, навсегда будет стоять то, как выносили из дома тело Антона и выводили злобно шипевшую Викторию, в облике которой казалось, осталось мало человеческого. Почему-то мне хотелось верить, что Антон не знал, что запись поддельная, и просто хотел мне помочь.

Следующие несколько часов прошли в допросах, написании заявления, снятии телесных повреждений… Кроме разбитого затылка, у меня обнаружили сотрясение мозга. Мою сказанную с горечью фразу «Хорошо, что он вообще есть» Павел проигнорировал. Взяли на анализ кровь и вкатили шприц успокоительного — когда шок прошёл, меня затрясло так, что стучали зубы, а руки не держали стакан с водой. Врач прописал мне отдых, диету и положительные эмоции.

Меня подобные перспективы нисколько не обрадовали.

— Какой постельный режим с ребенком?!

— Обычный, Оля. Я за тобой прослежу, пару недель поработаю дома. А за Катюшку не волнуйся, справлюсь. В крайнем случае, есть моя мама, да и твоя скоро приедет…

Эпилог

Сегодня восемьдесят девятый день нашей сделки. Со дня ее заключения многое изменилось. Мать Павла развелась с мужем, когда узнала, на какую подлость пошел ее супруг — ведь это именно он помог Илоне.

Состоялся суд над Викторией — ее отправили в психбольницу. Она рассказала, что Антон не знал, что запись поддельная, солгала, что хочет помочь ему, и он поверил. Он почувствовал опасность для меня, но не понял, от кого они исходила на самом деле. Это реабилитировало его в моих глазах…

Сегодня восемьдесят девятый день. Я обещала себе, что на девяностый обязательно уйду.

Мы с дочерью спускались по лестнице. Одна ступенька. Вторая…

С Павлом не всегда легко — такой у него характер.

Третья…

У меня нет никаких гарантий, что мы никогда с ним расстанемся — он слишком окружён женским вниманием. Нет никаких гарантий, что кто-то снова не пойдет на все, чтобы его заполучить.

Четвертая… Пятая…

А у кого-нибудь есть такая гарантия? Только в сказках все живут безоблачно счастливо. Реальная жизнь сложнее. Никто не знает, как лучше поступить. Одни заявят, что от таких нужно бежать, другие — что я должна была простить Павла сразу.

Шестая… седьмая…

Главное, что я хочу быть с ним.

Восьмая… девятая…

— А папа скоро?

— Скоро подъедет.

Десятая…

А еще Павел — отец моего ребенка. Катюшка его любит. И я его люблю.

Пока спускались, он уже приехал. Дочь предвкушала эту поездку в парк, ей очень хотелось покататься на пони:

— Нам нужно перед этим заехать кое-куда. Это быстро, только пару подписей поставить, а потом в парк…

***

Подъехали к какому-то зданию.

— Оля, пойдемте с Катей со мной.

Согласилась, думая, что Волков мог бы свои дела сделать и без нас. Он не может не помнить, какой сегодня день. Или уверен, что я от него не уйду?

Прошли по длинному коридору. Павел любезно открыл дверь, и я прошла внутрь. Сделала несколько шагов и застыла. Это ЗАГС. Точнее — зал для торжественной регистрации. Я стояла на красной ковровой дорожке, которая вела прямо к регистратору.

Зазвучал марш Мендельсона. Словно специально, чтобы убрать последние сомнения. Я вопросительно посмотрела на Волкова.

— Это наша свадьба, Оля. Тебе просто нужно поставить подпись и сказать «да».

У меня слов не хватало, чтобы выразить эмоции. Это нормально, что на свадьбе я в шортах и кроссовках, а Волков в джинсах?

— Если хочешь, потом можем отметить нормально. Но, по-моему, в нашем случае свадьба — это выход.

— Выход?

— Во-первых, я не хочу, чтобы ты от меня ушла. Во-вторых, чтобы нам обоим кто ни наговорил, все равно придется встретиться и поговорить, хотя бы чтобы развестись. Но все-таки учти — развод от меня получить будет очень сложно.

— Граждане брачующиеся, может быть, потом поговорите? У нас все-таки очередь.

И это моя свадьба?! Свадьба человека, который столько раз готовил невест?!

Нужно ли мне самой роскошное торжество? Шикарная свадьба не была моей мечтой, она не дает гарантий, что все будет хорошо.

Я сделала шаг вперед, и Волков взял меня под руку..

— …Ольга Дмитриевна согласны ли вы…

Из природной вредности помедлила с ответом, но все же ответила:

— Да.

Мы обменялись кольцами и поцеловались. Вышли на улицу.

— Ну что, теперь в парк? Надо поторапливаться в аэропорт. Я же не сказал, в какой парк мы собираемся.

— Это еще один план, чтобы я не сбежала?

— Ага.

— Скажи, пожалуйста, а почему срок нашего договора был девяносто дней?

— Девяносто дней мне понадобилось, чтобы хоть как-то прийти в себя после нашего расставания. Поэтому я и выбрал это число.

Только в аэропорту я, наконец, посмотрела наше свидетельство о браке и обнаружила, что теперь у меня другая фамилия. Волков снова меня даже не спросил…