Куплю любовницу для мужа (СИ) - Халь Евгения
— Можно мне здесь помыться? Там нет джакузи. А мне так хочется водный массаж! — робко прошептала она.
— Да, конечно, — рассеянно ответил Гордей, занятый своими мыслями.
Тата быстро шмыгнула в ванную комнату. Гордей взял толстую кипу бумаг, попытался вчитаться, но смысл написанного ускользал от него, потому что все мысли крутились вокруг жены.
Настя с ним разводится. Какого черта вдруг такие резкие перемены? Он сам предложил ей пожить отдельно, но это было его решение. Гордею даже в голову не пришло, что Настя может его оставить! Где пролегла та черта, через которую не смогла переступить его готовая на все жена? Она пыталась спасти их отношения любой ценой. Даже придумала открытый брак. И вдруг сама от него отказалась? Почему? Макс? Вряд ли. Для нее это просто отдушина, не более того.
Значит, выходит, что она могла перенести все, кроме того, что он, Гордей, объявил ее сумасшедшей и попытался закрыть в больнице. Вот она, эта граница. У каждого своя. Кто-то не допускает даже мысли об измене. Кто-то на дух не выносит ложь. Настя может долго закрывать глаза на его огрехи и все прощать. А что она не может простить? Только одно: недоверие!
Гордей вскочил с кровати и взволнованно забегал по спальне. Конечно! Ведь еще до женитьбы и в самом начале брака они так много говорили о доверии. А потом все пошло прахом. Гордей начал подозревать Настю в том, что Белка не его дочь. Но сделать тест ДНК и поставить точки над "и" так и не решился, боясь получить реальные доказательства того, что его обманули. Всем своим клиентам Гордей советовал докапываться до горькой правды, но сам предпочитал ее не знать, живя по принципу: "Не буди лихо, пока оно тихо".
Настя думала так же. И вот к чему это привело. Ее тонкая натура не выдержала пресса жесткой реальности. Она сорвалась, и он, ее любимый муж, которому она когда-то доверяла больше всего на свете, объявил ее сумасшедшей. Разве может быть что-то хуже этого? Он проявил крайнюю степень недоверия. Вот в чем корень проблемы. Вот она, граница Настиного терпения!
Значит, нужно все исправить. Если он продолжит на нее давить, то таким образом точно ее не вылечит, наоборот, еще больше усугубит стресс. И тем более, не вернет жену домой. Необходимо воскресить в ее сознании ощущение, что он, Гордей, единственный, кому она может полностью доверять. Сегодня пусть Настя отдыхает. А завтра с утра он ей позвонит, предложит встретиться. Скажет, что Таты в его жизни больше нет. И что он ей верит. Да, именно так! Придется соврать, но выхода нет. После этого он попросит жену вернуться домой, пообещав, что никаких психушек и врачей не будет. В конце концов, даже если ей потом понадобится помощь психиатра, то это можно все сделать на дому.
Пара бесед, несколько препаратов. Главное: чтобы Настя почувствовала его заботу. Что муж рядом и разделяет все, что случилось с ней. Вот дурак! Дернул же его черт ляпнуть про клинику! Он теряет хватку. Слишком много всего навалилось в последнее время. Слишком много!
Настя только ушла. Еще даже часа не прошло. А он уже начал скучать по ней. Ему физически не хватало ее присутствия. Легких шагов, тихих вздохов, запаха духов — всего того фона, который создает человек, что живет рядом.
Гордей не мог поверить в то, что жены нет в доме, потому что она была там всегда. Он даже с надеждой посмотрел на дверь: а вдруг она сейчас откроется? Но чуда не случилось. А тоска по Насте становилась все сильнее. Он сам от себя такого не ожидал. Ее отсутствие физически душило. Он подошел к окну и распахнул его, жадно глотая воздух. Необходимо было выплеснуть, вытолкнуть из себя эту тоску! И Гордей едва слышно прошептал:
— Как же я по тебе скучаю, Настюша!
А в памяти всплыли недавно прочитанные где-то в интернете строки неизвестного автора:
Здесь из сладкого только мысли к чаю.
Я скучаю по тебе, милая. Господи, как я скучаю!
Гордей настолько привык к тени жены за спиной, что когда эта тень сбежала, выяснилось, что без нее никак. А король-то голый! И стоя с раздавленной от тоски душой на холодном ветру одиночества, он впервые задумался о том, что ему и в голову никогда не приходило спросить: а чего же хочет Настя?
Наверное, потому что она почти никогда не произносила эту фразу:
— Я хочу.
Они жили так, как хотел он. Они выбрали дом на отшибе, потому что этого хотел Гордей. А Настя лишь молча соглашалась. И ему казалось это нормальным. Только сейчас он понял, что очень мало знает о желаниях своей жены. И ему захотелось спросить об этом прямо сейчас. Он схватил телефон и набрал ее номер. Но услышал лишь: "Абонент временно недоступен".
Как символично. Гордей горько усмехнулся. В первый раз в жизни он решил спросить ее о том, что хочет она. А она недоступна для его вопросов. И теперь будет недоступна всегда, когда не соизволит его слышать. Гордей, морщась от досады, бросил телефон на кровать. Теперь ему придется добиваться ее заново. Это будет сложно. Ведь между ними выросла стена недоверия. Он подошел к зеркалу во всю стену и посмотрел на свое отражение. Он всегда так делал перед сложными процессами в суде.
— Ты сможешь, — прошептал Гордей.
Нет, этот процесс он не проиграет! Начнет все сначала и полностью поменяет тактику. Он, наконец, спросит Настю, чего она хочет. Он научится уважать ее желания. Это будет сложно, но он справится. Пусть она только вернется! Гордей обвел взглядом спальню, задержав взгляд на подлинном карандашном эскизе Ван Гога, купленном по чистой случайности у человека, который понятия не имел, чем владеет. Зачем ему все это без нее?
Занятый своими мыслями, он не услышал, как Тата неслышно подошла сзади и обняла его, прижавшись к спине. Гордей вздрогнул и резко повернулся. Она стояла перед ним в полупрозрачной белой маечке, которая облепила мокрое тело, подчеркивая грудь. Светлые волосы были зачесаны назад, узкие бедра едва прикрыты тонкой влажной тканью. Приподнявшись на цыпочки, она потянулась к нему пухлыми губами и прошептала:
— Мне так одиноко! Давай займемся любовью на прощание!
Гордей отстранился. Еще сутки назад, увидев Тату в полуобнаженном виде, он бы потерял голову и набросился на нее, как голодный зверь. Беззащитная робкая сексуальность и покорность — его любимая фишка. Но сейчас он лишь мельком взглянул на девушку. И вдруг вспомнил, как его жена вот так же выходила из ванной, робко глядя на него. Бедра Гордея полыхнули огнем, но причиной пожара была не Тата, а Настя. Внезапно он представил себе, как сейчас Макс чисто по-мужски успокаивает его жену в пустой квартире, где никто не может ему помешать. В том числе и он, Гордей, который прохлопал такую женщину! Глупо променял ее на жалкое подобие, которое было намного моложе, да, но, несмотря на юный возраст, до Насти не дотягивало даже в прыжке. И теперь прелести Таты больше не волновали Гордея. Зато ее навязчивость начала здорово раздражать.
— Я же сказал тебе: между нами все закончилось, — он постарался, чтобы это прозвучало мягко, но в голосе все равно прорезались нотки раздражения.
— Да, сказал, но я ведь тоже человек, а не кукла! И у меня тоже есть чувства, — дрожащим голосом выдохнула Тата. — Нельзя так играть с людьми, Гордей!
— Мне жаль, Тата, правда жаль, — Гордей приложил руку к сердцу.
— А ты не жалей! Просто верни все, как было! В конце концов, я моложе твоей жены. И точно красивее! — обиженно выкрикнула она и провела ладонями по своему почти обнаженному телу.
Гордей невольно улыбнулся. Столько детской обиды было в ее выкрике, что он поспешно сказал:
— Ты очень красивая! Это правда!
— Тогда скажи мне: что в ней есть такого, чего нет у меня? Почему ты выбрал ее?
Гордей растерялся. У него совершенно не было опыта в спорах с женщинами. Он мог часами выступать в суде, блистая красноречием, но перед женской истерикой всегда откровенно пасовал. Ну и что сейчас делать с этими капризами? Особенно, когда все это вообще не в голове? Точно, как в том старом анекдоте, когда бедный еврей пришел к раввину и пожаловался, что его дом маленький, семья огромная, и все сидят друг у друга на голове. Раввин посоветовал бедному еврею купить козу и привести ее в переполненный детьми дом.
