Анна Альварес - Семейные узы. Смятение чувств
— Я действительно слаб, увы, — сказал он. — Но ты и Камила не можете меня утомить. Я буду рад вам обеим. А то моя тетя вцепилась в меня мертвой хваткой, и я от нее, честно говоря, уже немного устал. Так что вы не бросайте меня, приходите.
Элена вынуждена была передать дочери это пожелание Эду, и на следующий день Камила поехала к нему в больницу.
В это время у него в палате была Алма, но Камилу она встретила доброжелательно и даже проявила завидную деликатность, оставив их с Эду наедине.
Правда, выйдя из палаты, она пожаловалась Данилу:
— Представляешь, Эду сказал мне, что в полдень к нему приедет Элена, и просил не обижать ее. Прямо так и сказал: «Не обижай ее, она мне сейчас очень нужна!» Что же я теперь должна в очередь записываться? А когда он вернется домой, то на время их свиданий уходить в кино?!
— Ладно, не волнуйся, как-то все устроится, — ответил Данилу в своей обычной спокойной манере.
— Нет, само оно не устроится, — возразила ему Алма. — У меня вся надежда на эту девочку, на Камилу! Она мне очень нравится. И главное, она знает, как завоевать Эду без лишних усилий, потихоньку!..
Когда Элена вошла в палату к Эду, Камила кормила его с ложечки мороженым.
— Мама, он еще не может есть сам, — произнесла она виновато, словно оправдываясь.
— Да, мне теперь нужна нянька, — пошутил он.
Элена тоже пошутила, хотя и не без укора по отношению к Камиле:
— Вокруг тебя вертится столько народа, всегда найдутся желающие помочь! Я только боюсь, что тебе может понравиться такая жизнь и ты не захочешь ее менять.
Камила сделала вид, что не заметила адресованной ей шпильки, а Эду, в свою очередь, укорил Элену:
— Ты меня еще не поцеловала! Мне начинает казаться, что ты меня бросила.
— Ну что ты! Я никогда этого не сделаю! — ответила Элена и поцеловала его в губы, ощутив приторный запах ванильного мороженого, принесенного ему Камилой. — Теперь ты убедился в незыблемости моих чувств к тебе?
— Да, теперь я вполне счастлив и спокоен, — ответил он в таком же шутливом тоне.
— А мороженого еще хочешь? — спросила Камила.
— Да, пожалуй, — ответил он, и она продолжила кормить его с ложечки.
— Ладно, я пока поставлю цветы в вазу, — оказавшись не у дел, нашла для себя занятие Элена. — Я пришла ненадолго, только узнать, что у тебя нового.
— А что у меня может быть нового? — грустно произнес Эду, но сразу же исправил допущенную оплошность: — Вчера вот ходил на танцы, вернулся оттуда поздно, проснулся рано, немного поплавал, потом прогулялся по пляжу — прошел этак километров шесть… А какие у тебя новости?
— Да, в общем, никаких, — ответила Элена, пытаясь скрыть от него боль, вызванную этой горькой шуткой. — Разве что Клара устроилась на работу в ювелирный магазин, а за Ниной пока будет присматривать Зилда. Так что я теперь смогу чаще видеть свою внучку.
Она говорила, а Камила все время молчала, и от этого Элена чувствовала себя неуютно, как будто она мешала своим присутствием общению дочери с Эду. Когда же она умолкла, то в палате и вовсе повисла тяжелая пауза. Чтобы не усугублять возникшую неловкость, Элена поспешила уйти.
— Мой перерыв уже кончается, я пойду, — сказала она.
— Пообещай, что придешь сюда после работы! — потребовал Эду.
— Постараюсь, — ответила Элена. — Хотя все будет зависеть от того, в котором часу я закончу все дела. Не приходить же сюда в девять вечера!
— А почему? Переночуешь здесь. Я попрошу заменить эту кровать на двуспальную, — вновь пошутил Эду, вызвав наконец у Элены улыбку.
— Что у тебя за мысли! — погрозила она ему пальцем; — Ты давай поправляйся скорее, а потом мы подумаем и о двуспальной кровати.
Камила эту шутку восприняла холодно, даже из вежливости не улыбнулась.
— Дочка, а ты не пойдешь со мной? — как бы между прочим спросила Элена. — Я на машине, могу тебя подвезти.
— Нет, я еще побуду здесь немного, — ответила Камила твердо, без малейшей доли смущения.
С той поры так и повелось: когда бы Элена ни пришла к Эду в палату, Камила уже была там и уходить первой отнюдь не собиралась.
Элена страдала, мучилась, но терпела. С Камилой они теперь почти не разговаривали — та явно избегала общения с матерью.
— Ты знаешь, — жаловалась Элена Ивети, — в последнее время Камила не просто отмалчивается, а подчеркнуто игнорирует меня. Таким способом она дает мне понять, что у нас с ней равные права на Эду и последнее слово остается за ним, а не за мной.
— А ты не преувеличиваешь? — усомнилась Ивети.
— Нет. Камила очень изменилась. Она почувствовала, что Эду нуждается в ее обществе, и это придало ей сил и веса в собственных глазах. Она поняла, что имеет полное право соперничать со мной на равных. И тут я ничего не могу ей противопоставить! Если бы Эду был здоров, я бы попыталась еще за него побороться. А так мне остается только уважать его желания. Хочет он целыми днями видеть возле себя Камилу — что ж, я не посмею этому препятствовать.
— А как Эду ведет себя, когда вы остаетесь в палате одни, без посторонних? — спросила Ивети. — Раньше он постоянно твердил, что любит тебя. А как сейчас?
— Да мне за все время ни разу не удалось побыть с ним наедине и минуты! Если даже там каким-то чудом не оказывалось Камилы, то непременно был кто-нибудь из родственников. Они словно сговорились изолировать меня от Эду! А когда его привезут домой, то меня к нему и вовсе не подпустят, я в этом не сомневаюсь.
Но Элена ошиблась в своих предположениях. Когда Эду сказали, что завтра его отпустят из больницы, он не попросил, а буквально потребовал, чтобы Элена непременно была рядом с ним в столь радостный для него момент.
— Хорошо, что завтра суббота и тебе не надо идти на работу, — говорил он. — Ты сможешь поехать к нам домой и остаться там хоть на все выходные. Правда, с двуспальной кроватью опять придется повременить, потому что Данилу по совету врачей приобрел для меня ортопедическую койку, точно такую же, как эта, на которой я лежу сейчас. Но мы с тобой что-нибудь придумаем, правда?
Он говорил это в присутствии Камилы, нисколько ее не смущаясь и не боясь тем самым сделать ей больно. «Значит, он по-прежнему меня любит!» — заключила Элена.
Потом пришла Алма, и Эду то же самое повторил при ней, за исключением пассажа о двуспальной кровати.
— Я уговариваю Элену провести выходные в нашем доме, — сказал он Алме. — Надеюсь, ты не будешь возражать? Я по ней очень соскучился, нам редко удавалось побыть вдвоем.
«Нам это вообще не удавалось», — мысленно поправила его Элена.
Алма же вынуждена была ответить согласием на просьбу Эду:
