Дж. Редмирски - По дороге к любви
Вот так, распевая во всю глотку, едем еще несколько часов, куда — сами не знаем, куда глаза глядят.
Я никогда столько не пела, даже горло заболело.
Конечно, в его записях только классический рок, лишь иногда попадается что-нибудь начала девяностых, чаще всего «Элис ин чейнс» или «Аэросмит», но ни одна песня не кажется мне скучной или неинтересной. Наоборот, они мне ужасно нравятся, тем более что откладываются в памяти яркими картинами. В которых я вместе с Эндрю.
Останавливаемся отдохнуть только в Джексоне, штат Теннесси. Сначала отправляемся по туалетам переодеться: сколько можно сидеть в сырой одежде? Когда мы веселились в мчащейся неизвестно куда машине, то, кажется, позабыли обо всем и об этом тоже. Я вопила во все горло, изображая из себя рок-звезду и делая вид, что у меня это хорошо получается, а он прикидывался, что принимает мой кошачий вой за пение и, мало того, он ему ужасно нравится.
Эндрю переоделся раньше меня и уже поджидает в машине, когда я выхожу, надев единственное, что оставалось в сумке чистым: белые хлопчатобумажные шортики и тоненькую университетскую футболку, в которой обычно сплю. Лифчик у меня только один, как раз он случайно на мне и оказался, когда нас поливало дождем, так что он еще мокрый насквозь. Но я его не сняла, не стану же я садиться с Эндрю в машину без лифчика.
— Учти, эти шорты я не надевала для твоего же спокойствия, — сурово сообщаю ему я, садясь с ним рядом и тыча в него пальцем. — Чтобы ты знал.
Уголок его рта вздрагивает, он криво усмехается:
— Понял, ставлю галочку. — Он ставит галочку в воображаемом блокноте.
Приподнимаю попу, беру за края шортиков и слегка поддергиваю, чтобы не очень смущать его, а то они совсем уж съежились, прямо не шорты, а бикини. Начинаю было сбрасывать с ног вьетнамки, но вижу, что коврик на полу весь мокрый, и оставляю это занятие. Хорошо еще, что сиденья кожаные.
— Надо бы поискать какую-нибудь одежду, — говорю я.
На Эндрю снова джинсы и черные ботинки «Доктор Мартенс», чистая серая футболка, немного светлей, чем прежняя, но такая же простенькая. Как и все остальное, это смотрится на нем отлично, но длинные шорты мне нравились больше, нравилось смотреть на его загорелые мускулистые икры и татуировку с черно-белым кельтским узором на лодыжке.
— А чего ж ты так мало взяла с собой? — спрашивает он, не отрывая глаз от дороги. — Хотя меня лично все устраивает.
— Не хотела таскать с собой полную сумку барахла, я же не знала, куда еду, — усмехаюсь я.
— Разумно.
В Теннесси вовсю светит солнце, мы мчимся прямо на юг. На встречной полосе трассы пробка, там что-то ремонтируют, и мы бурно радуемся, что едем не по той стороне. Но постепенно дневной свет гаснет, на рисовые и хлопковые плантации опускаются сумерки, а с ними лиловый туман. По обе стороны дороги до самого горизонта расстилаются бесконечные поля.
В Бирмингем, штат Алабама, прибываем уже после семи вечера.
— Где будешь искать одежду? — спрашивает он, медленно пробираясь по улицам города мимо бесчисленных бензоколонок, то и дело останавливаясь на красный свет светофора.
Приподнимаюсь с сиденья, озираюсь по сторонам, стараясь вычислить подходящую вывеску.
Эндрю тычет пальцем куда-то вперед:
— Вон, смотри, «Уолмарт».
— Пойдет, — говорю я.
Он делает левый поворот и заезжает на стоянку.
Выходим из машины, и в первую очередь я одергиваю шорты: трусики застряли между ягодицами.
— Помочь? — спрашивает Эндрю.
— Сама справлюсь! — смеюсь я.
Идем, протискиваясь сквозь огромный табун замерших на стоянке автомобилей, вьетнамки громко щелкают меня по пяткам. И вдруг вижу себя как бы со стороны и цепенею от ужаса: настоящее пугало, растрепанная грязная коса на плече, шортики, больше напоминающие нижнее белье, и еще так и норовят задраться, открывая ягодицы. Макияжа как не бывало, все унесло потоками дождя, доставившего мне столько радости. Иду по магазину, опустив глаза на белоснежные плиты пола, стараюсь не встречаться ни с кем взглядом.
Сначала направляемся в отдел женской одежды, и я быстренько выбираю две пары хлопчатобумажных шортов, коротеньких, конечно, но не настолько, как те, что на мне, аж до самой промежности, и пару симпатичных футболок с треугольным вырезом и абстрактным рисунком. Стараюсь не выдать страстного желания посетить отдел женского белья и прикупить пару бюстгальтеров и трусиков. Ладно, пока обойдусь как-нибудь.
Потом Эндрю ведет меня в отдел, где продаются всякие витамины, полезные мази, зубные пасты.
Подходим к прилавку с бритвами и кремами для и после бритья.
— Я уже неделю не брился, — говорит он, потирая щетину.
Мне она кажется довольно привлекательной, но он во всех видах хорош, со щетиной или без нее, так что я не ропщу.
Да и с чего мне роптать?
Я тоже беру пачку бритв и крем для бритья в золотистой баночке. Потом, в следующем проходе, подхватываю маленькую бутылочку жидкости для полоскания рта, она всегда неожиданно быстро кончается. Вешаю сумочку на другое плечо, покупки уже оттягивают руку. Идем к следующему отделу, беру с полки набор шампуней и тут же едва не роняю, тогда Эндрю отбирает его и несет сам. Ага, жидкость для полоскания рта тоже прихватил. Идем в отдел лекарств, видим: перед полкой стоит пара среднего возраста, изучают этикетки сиропа от кашля.
— Детка, — небрежно так говорит Эндрю, не понижая голоса, — ты не забыла про лекарство от дрожжевой инфекции?
Удивленно таращу глаза, замерев перед полкой с парацетамолом.
Он берет небольшую коробочку с «Эдвилом».
Парочка делает вид, что не слышит его вопроса, но я вижу, что это не так.
— А ты уверена, что чешется именно из-за этого? — продолжает он с невозмутимым видом.
Чувствую, что сейчас неплохо было бы провалиться сквозь пол. Лицо у меня так и пылает.
На этот раз парочка незаметно поворачивает головы в нашу сторону.
Эндрю делает вид, что изучает этикетки, а сам злодейски косится на меня и ухмыляется.
Ох, как хочется влепить ему пощечину… но вместо этого я начинаю ему подыгрывать.
— Конечно… Вот, милый, нашла, — отвечаю я как можно небрежней. — А ты нашел, что искал? Ну, эти, как их, презервативы экстрамалого размера?
Женщина поворачивает голову и смотрит в его сторону, снимает мерку от макушки до пяток, потом переводит взгляд на меня и возвращается к своим этикеткам.
Эндрю не теряется, впрочем, я в нем не сомневалась. Лицо так и сияет, улыбка до ушей, видно, что ситуация доставляет ему громадное удовольствие.
— Этот размер лучше всего, дорогая, — блеет он. — Я бы всем рекомендовал, когда хорошо стоит, в них заполняемость лучше, правда?
