Сюзанна Форстер - Цвет страсти. Том 2
Он слышал, как затрещали его кости и последовавший за этим детский вопль ужаса. Удар смел его с асфальта и подбросил высоко вверх, словно куклу, и пока он летел, то удивительно ясно видел все: и алый закат между деревьями, и каждый камешек на обочине. Он был легок и свободен, как птица, и его полету не было конца. Но вот, перевернувшись, он начал спуск, и земля стала приближаться к нему с невероятной быстротой.
Джек ударился о землю с такой силой, что, казалось, у него с треском сломался позвоночник и раскололся череп. Он слышал страшный звук, но ничего не чувствовал. Он не чувствовал боли и не видел ничего, кроме тьмы. Теплая мокрая лужа окружала его, и он подумал, что так ему даже уютнее. Жаль только, что он уже никогда не встретится с той дамой с завязанными глазами по имени Фемида. Убийцы его ребенка останутся безнаказанными и никогда не заплатят за свою бессмысленную жестокость, и мысль об этом терзала Джека сильнее, чем боль.
Последнее, что он увидел, прежде чем его накрыла темная волна, был красный «мерседес», мчавшийся прочь на хорошей скорости. Красный «мерседес» Гас…
Глава 24
Солнечный свет был так нестерпимо ярок, что Джек с трудом заставил себя открыть глаза. Он медленно приподнялся и сел, наклонив голову, чтобы спастись от ослепляющих лучей, но все равно ощущал их жар. Он вытянул перед собой руки, и они показались ему странно белыми, как обожженные солнцем кости на песке. Ядерная бомба разорвалась в небе и опустошила мир, превратив его в пустыню.
Он услышал шум, подобный шелесту листьев и жужжанию насекомых, но не мог определить, откуда он исходит.
Бриджит, где она? Сквозь полуприкрытые веки он попытался разглядеть ее скорченное тело. Она лежала на асфальте, подтянув коленки к груди и спрятав в них голову, совсем как ее тетя Гас, когда он выбрался из подпола в лачуге. На первый взгляд Бриджит не пострадала, но, видимо, находилась в шоке.
Теперь Джек ощутил глубокую разрывающую боль в груди и животе. Он не мог разглядеть свои раны, потому что не различал деталей. Если на нем и на земле была кровь, то она казалась ему такой же белой, как и все остальное. С трудом он встал сначала на колени, потом на ноги. Добраться до Бриджит было его единственной целью. Главное, он пришел в себя и мог ходить.
Его глаза слезились от света, он щурился, шум нарастал, ударяя ему в барабанные перепонки и перемежаясь с мелодичным звоном.
– Что с тобой, Бриджит? – спросил Джек и опустился рядом с ней на колени.
Она вскочила и недоуменно уставилась на него.
– Папочка! Я думала, ты умер!
Папочка! Он снова крепко зажмурился, потом согнулся пополам и рухнул на землю.
– Папочка! – в отчаянии закричала Бриджит.
Джек почувствовал, как кто-то трогает его и расстегивает на груди рубашку. Быстрые руки ощупывали его тело, и люди о чем-то возбужденно говорили.
– У него бешеный пульс! – сказал чей-то голос.
– Хорошо еще, что он у него есть! – откликнулся другой. – Непонятно, как он вообще выжил.
– Его спасла мокрая трава. Она мокрая от дождевальных установок.
– Мокрая трава спасла комара!
Все вокруг засмеялись, и Джек снова попробовал открыть глаза. Он открыл их всего на секунду, но успел заметить окружавшие его большие фигуры в ослепительно белых одеждах и с сияющим ореолом вокруг головы.
Может быть; он умер?
Может быть, на небесах тоже есть больницы?
– Давление падает, – объявил кто-то. – Прощупайте его живот, у него могут быть внутренние повреждения или кровотечение.
Дверь открылась и со стуком захлопнулась. Кто-то задернул занавеску у кровати.
– Там в коридоре шумит его жена, она хочет узнать о его состоянии.
– Та самая манекенщица Гас Феверстоун?
– Та самая вздорная красотка? Неужели он женился на ней?
– По крайней мере ему есть ради кого жить.
Ради кого ему жить? Он вспомнил мчащуюся прямо на него машину Гас, удар, подбросивший его высоко в воздух. Это она, Гас, сделала еще одну попытку убить его.
***– Но я должна с ним увидеться, – настаивала Гас. – Он мой муж. Я имею право знать, в каком он состоянии.
– Очень сожалею, но это невозможно. – Старшая сестра посмотрела на часы и вздохнула, показывая, что ее утомил бесцельный разговор. – Мне дано указание не пускать к нему посетителей. Я уже говорила вам об этом. Ваш муж не хочет никого видеть, миссис Кэлгейн, и, боюсь, это касается и вас тоже. Он сказал об этом своему лечащему врачу. Еще раз прошу меня извинить.
Близился рассвет, и Гас провела в больнице всю ночь без еды и сна, к тому же она не могла найти никого, кто бы мог дать ей хоть какую-нибудь информацию. Она дошла до того, что была готова наброситься с кулаками на седую пожилую сестру, но благоразумно решила не устраивать сцен, чтобы не привлечь внимания вездесущих репортеров. Она не отходила от поста сестры в надежде увидеть кого-нибудь, кто сможет отменить строгий приказ врача.
Ей сказали, что Джек стал жертвой наезда и что машина скрылась с места происшествия. Что его состояние стабилизировалось и жизнь вне опасности, но он нуждается в покое. И больше никаких сведений, сколько она ни настаивала. Они даже отказались сообщить Гас, какие он получил повреждения.
– Когда я смогу поговорить с его врачом? – в сотый раз спросила она, стараясь сдерживаться. Она должна была увидеться с Джеком по множеству причин. – Мне сказали, что лечащего врача здесь нет со вчерашнего вечера. Разве он не делает обход, как положено?
– Врачи обычно делают обход после приема больных у себя. Он обязательно будет здесь после обеда. А теперь прошу меня извинить. – Кто-то вызывал сестру по больничной пейджинговой связи. – Мне надо идти.
И сестра удалилась по коридору, прежде чем Гас успела опомниться. Гас поняла, что ей придется преодолевать препятствия без посторонней помощи. Все утро она внимательно прислушивалась к разговорам, пытаясь извлечь из них что-нибудь полезное для себя, и подслушала, как старшая сестра попросила сиделку принести графин со свежей водой в одну из палат. Гас показалось, что она назвала фамилию Джека, и теперь ей оставалось найти палату и незамеченной пробраться туда.
Палата находилась на седьмом этаже, и, к великому облегчению Гас, в коридоре было пусто. Противоречивые чувства нахлынули на нее, когда Гас открыла дверь и увидела Джека, без движения лежащего на кровати. Она не могла разобраться в своих чувствах. Ей хотелось бежать прочь отсюда и одновременно броситься к нему. Ей хотелось открыть свое сердце неподвижному, безмолвному Джеку и рассказать ему о своей беде в надежде, что он ее услышит и поймет. Она обязана рассказать ему о вещах, которые, без сомнения, изумят и озадачат его, но не представляла себе, как это сделает. Хуже всего было то, что ее мучили страх и чувство вины, два ненавистных ей состояния.
