Француаза Бурден - Искушение страстью
Сильви не убирала руку, и тогда он убрал свою, на мгновение задержался, кончиками пальцев погладил ее кисть.
– Я хочу побыстрее вернуться в Париж, – вздохнул он. – Каникулы меня раздражают, Валлонг угнетает…
– Потерпи немного, лето скоро кончится!
Было время, когда она с нетерпением ждала его возвращения, часами просиживала рядом с молчащим телефоном, по десять раз переодевалась, выбирая платье перед их редкими свиданиями.
– Кажется, ты чем-то разочарован, Шарль.
– Да. Именно это чувство я и испытываю. Слегка постаревший, он по-прежнему притягивал ее. Напрасно она смотрела на седину у висков, горькую складку в углах рта, она все равно умирала от желания оказаться в его объятиях.
– Почему ты согласился прийти сегодня вечером? – вдруг спросила она.
– А почему ты меня позвала? Сам бы я никогда не позвонил тебе. Но теперь могу попросить прощения. Во время нашей последней встречи я вел себя отвратительно. Как негодяй, как трус…
– Да!
В темноте глаза Сильви странно заблестели, как будто она сейчас заплачет. В тот вечер, в своей конторе, он сказал, что любит ее, и эту фразу она повторяла по многу раз. Он любит ее, но она ему не нужна. Он любит ее, но ничего не сделает, чтобы не дать ей выйти замуж за другого. Он раздел ее, снял обручальное кольцо… Она помнила все до мельчайших подробностей: как она оказалась на полу в большой гостиной, служившей приемной для посетителей, как он бессильно ревновал к Стюарту, как он молча открыл перед ней дверь. Особенно она запомнила свое отчаяние… Она всхлипнула.
– Сильви?
Она подняла голову и взяла платок, который он ей протянул.
– Прости, – сказал он. – Хочешь, я уйду?
– Нет. Останься. Идем ужинать.
Каких-то два часа назад он не стал бы показывать свои чувства, а теперь взволнованно и обеспокоенно смотрел на нее. Осторожно утерев слезы, она встала и улыбнулась. В саду, под кипарисами и кустами багряника, зажигались фонари. Чуть поодаль прожекторы освещали каменные уступы Адской долины, и на одной из вершин – крепость Бо-де-Прованс. Захватывающее зрелище, и Шарль, задержав Сильви, залюбовался им. Аромат «Шанель № 5» заглушил запах розмарина.
– Ты не сменила духи? Это хорошо, – прошептал он.
Ему вдруг захотелось прижать ее к себе, убедиться, что ее чувства остались прежними. Но несколько человек, восхищенных прекрасной парой, смотрели на них, и Шарль резко отстранился. Сильви не была ему женой, она вышла за Стюарта. А единственной женщиной, с которой он хотел бывать везде и всегда, единственной, которую мечтал вернуть, ради которой прошел самый настоящий ад, всегда оставалась Юдифь.
– Что с тобой?
Резкие смены настроения удивляли Сильви, она с любопытством смотрела на него. Своим безразличием он, как стеной, всегда отгораживался от окружающего мира, и, кажется, эта стена дала трещину: он стал уязвим.
– Шарль, я хочу есть, – мягко произнесла она. – Идем.
Но еда мало занимала Сильви, она думала лишь о том, как убедить его остаться после ужина.
– Они подписаны! – ликовал Ален, показывая контракты Винсену.
Приятно было видеть его радость. Он аккуратно вытащил из-под рубашки остальные листы.
– Я потратил кучу времени, чтобы получить все эти договоры, но оно того стоило, ведь правда?
Винсен склонился над бумагами с эмблемой продуктового магазина «Фошон»[20] и просмотрел все пункты договора.
– Ты заключил отличную сделку, – восхищенно ответил он.
– Вся продукция продана престижным фирмам, и даже урожай следующего года продан заранее. Хотел бы я посмотреть на лицо твоего отца, когда он придет на площадь Мадлен в элитный гастроном! «Фошон», «Эдиар» – это моя мечта…
Усевшись за маленьким бюро в комнате Алена, кузены переглянулись.
– Рад, что ты добился успеха, – сказал Винсен. – Но ведь все это не для того только, чтобы позлить отца?
– Нет, конечно! Я уже пять лет совершенствую технологии. У меня будут кое-какие нововведения. Ферреоль будет недоволен. Но ты его знаешь, для него все новое…
Он коротко рассмеялся и снова стал серьезным.
– Я преподнесу бабушке контракт за завтраком. Это она позволила мне жить здесь. Без нее я стал бы лоботрясом, а не успешным предпринимателем.
То, что он был успешным предпринимателем, не вызывало сомнений. Винсен внимательно смотрел на Алена. Казалось нелепым и абсурдным то, что открыл ему Даниэль. В Алене ничего не изменилось, он ничем не отличался от того мальчишки, которому Винсен доверял свои секреты.
– Почему ты так смотришь? Волнуешься за Магали? Думаешь о том, что решит этот несносный Шарль Морван-Мейер и под каким соусом съест вас обоих?
В вопросе была ирония, а не злость: Ален часто сам противостоял Шарлю и прекрасно понимал Винсена.
– Не бойся, – добавил он, – она очень красива, а Шарль не слепой, он поймет.
– Ты так думаешь?
– Да. Она не может не понравиться.
От этих слов Винсену стало не по себе. Ален, что, притворялся? Если то, что сказал Даниэль – правда, то красивые девушки не интересовали кузена.
– А тебе она нравится? – невинно спросил он.
– Нет. Она твоя невеста, и, потом, я не люблю рыженьких.
– А каких ты любишь?
– Черненьких. По-моему, в них больше характера. Если я обращаю внимание на девушку, то она, как на заказ, обязательно брюнетка.
– Ты ни с одной меня не знакомил.
Настаивать было неловко, но Винсен не мог остановиться. Удивленный Ален молча посмотрел на него, потом медленно спросил:
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– Нет, просто…
Повисло неловкое молчание, и Винсен решился на прямой разговор.
– Ты ни разу не влюблялся, ни с кем не встречался… Я тебе все рассказываю, даже о самом сокровенном. Я хочу, чтобы ты тоже мне все рассказал.
– Ладно, последнюю звали Од, она ничем особым не выделялась, и о ней не стоит рассказывать такому умному человеку, как ты. Но я спал с ней три раза. История без слов.
Ошеломленный Винсен только кивнул. Искренность Алена не вызывала сомнений, и он уже ничего не понимал. У него пропало всякое желание выпытывать что-либо, но было поздно.
– А то, о чем ты боишься спросить, тоже правда, – закончил Ален.
Он встал, подошел к Винсену, положил руки ему на плечи и ожидал реакции.
– До тебя можно дотронуться? Ты ничего дурного не подумаешь? Не почувствуешь отвращения или опасности?
В его сердитом голосе не было и следа веселья. Винсен понял: то, что сближало их до сих пор, может мигом разлететься вдребезги. Подняв голову, он встретился с настойчивым взглядом Алена.
– Нет, я не чувствую себя в опасности, – твердо произнес он. – Но разозлюсь, если ты будешь продолжать говорить глупости. Ты мой лучший друг. Разве это что-то изменило?
