Валентина Седлова - Вот такое кино, или «Рабыня Изаура» отдыхает
Тщательно проанализировав чувства и эмоции по отношению к Лешке, я призналась сама себе, что влюблена в этого тирана и деспота по уши. Влюбленность, говорят те же мудрые люди, это еще не любовь, но неплохое начало для перехода в это состояние. Но с другой стороны: а как же осторожность? Скоропалительные связи с последующими браками по статистике крепостью уз не отличаются. И еще не ясно, каким будет Лешка в быту, не будет ли он подавлять меня со своими командирскими замашками и куча других вопросов. А, да наплевать, в конце концов! Когда это ты, Лизка, отличалась осторожностью! Вот и не строй из себя невесть кого. Даже если в очередной раз на те же грабли напорешься, так тебе не впервой, чем и утешайся. А что касается Алексея… Человек собирается устроить вам праздник, поэтому не мешай ему, вдруг что и получится!
Лешка во сне что-то довольно замурчал, пошарил рукой по кровати и сгреб меня поближе. Ой, я же так в два счета взмокну! А если отодвинуться?
Мои телодвижения не прошли незамеченными, и Лешка открыл глаза:
— Ну что, выспалась?
— Ага.
— Будем целоваться или телевизор смотреть?
— Ты всегда ставишь вопрос ребром? Не боишься, что сбегу от тебя?
— Прямые вопросы — прямые ответы, а на трусиху ты похожа. Я тебя еще вчера раскусил.
— И что ты еще обо мне успел выяснить?
— Доложить полные разведданные?
— Докладывай! — развеселилась я и приготовилась слушать. Алексей состроил жутко серьезную физиономию и начал нудно перечислять:
— Наблюдаемый объект одинок, но вполне самодостаточен. На контакты идет легко, но открываться не спешит, из чего делаем вывод, что до конца людям не доверяет. И видимо, имеет на это свои причины. Ввиду наличия в команде объектов-раздражителей находится в состоянии постоянного стресса, что старательно скрывает, в первую очередь от себя. Вероятность неконтролируемой эмоциональной вспышки при наличии раздражителей — около сорока процентов, при их отсутствии — понижается до пяти. В душе — романтик, на деле — прагматик. Не чуждается экспериментов, хотя в целом тяготеет к традициям…
— Подожди, — перебила я Алексея. — Ты что, хочешь сказать, что вывел все эти умозаключения только на основании того, что успел увидеть за вчерашний день?
— Ну, не только за вчерашний, еще чуть-чуть и за сегодняшний. А что — не похоже? Мало совпадений?
— В том-то и дело, что слишком много. И я начинаю тебя бояться.
— Не стоит. Я — товарищ мирный и беззлобный, кого хочешь спроси. Ну, так что по поводу поцелуев? Или пока лучше телевизор? Понятно, раз ответа не слышу, займемся и тем и другим одновременно.
Лешка достал из-под кровати пульт и включил телевизор, после чего перешел собственно к любовной лирике. Нет, целовался он хорошо. Просто великолепно. Но меня отчего-то не покидало ощущение, что за нами наблюдают, и в комнате еще кто-то есть, поэтому чувствовала себя, мягко скажем, сковано. И тут в ногах что-то взвизгнуло и засуетилось. От неожиданности я отскочила от Лешки и со всего маху налетела спиной и затылком на стену. Из глаз посыпались искры.
— Ах ты, негодник! Ты чего же это Лизу пугаешь, а? Будешь так себя вести, отправишься туда, откуда пришел. И нечего ко мне подлизываться!…
Кое-как справившись с фейерверком из глаз, я проморгалась и посмотрела, с кем же разговаривает Алексей. Оказалось с Кузей. Песик, похоже, испугался не меньше меня. Он весь дрожал и низко-низко опустил голову, а преданные собачьи глаза хранили такое беспомощное выражение…
— Лиз, ты уж его прости! Он частенько ко мне на кровать взбирается. Знает, хитрюга, что здесь мягче, чем в прихожей на коврике. Сейчас прогоню его, чтобы не мешал.
— Нет, не надо. Я сама виновата, что его не заметила. А ты не знаешь, почему он взвизгнул?
— Кажется, я по нему ногой попал. Или хвост прищемил.
— Так его пожалеть надо, а не прогонять! Кузя, иди сюда, мой хороший, я тебя поглажу!
Песик подскочил, завилял хвостом и бросился на руки, успев попутно лизнуть меня в нос. Можно сказать, тоже поцеловал на свой манер.
— Кузя, я сейчас ревновать начну! — начал Леша таким грозным голосом, что я вздрогнула: вот и приплыли! Если человек меня к собственной собаке ревновать начал, страшно и думать, что дальше будет.
Кузя прижал уши, задрожал и забился мне под бок.
— Как ты можешь так издеваться над собакой! — начала я обвинительную речь, как вдруг поняла, что Лешка смеется. Так это он нас с Кузей разыгрывает что ли?
Кузя робко высунул свою лохматую головенку, положил ее мне на живот и настороженно поглядел на Алексея. Тот подмигнул мне, и вновь грозно произнес:
— Ах, такой-сякой!…
Кузя мигом нырнул обратно, для верности зарывшись под одеяло.
— Видела, какой трусишка? На самом деле, он больше притворяется. Прекрасно знает, что никуда я его не выгоню и ничего ему не сделаю.
— Ты меня больше так не пугай, ладно? А то я решила, что ты и вправду вышвырнешь его отсюда. И умоляю: никогда больше не говори мне про ревность, ладно? Ненавижу это слово во всех его проявлениях.
— Я тоже. Просто захотелось над Кузей пошутить, вот и брякнул первое, что в голову пришло. Ну что, продолжим?
И мы продолжили. Лешка вновь прильнул к моим губам, потом очень медленно спустился по шее вниз, не забывая покрывать поцелуями каждый миллиметр моего тела. Минут через пятнадцать я поняла, что еще чуть-чуть, и не выдержу, разорвусь на маленькие кусочки, озверею и сойду с ума, — не знаю что, — если Лешка не перестанет меня дразнить и не перейдет к активным действиям. Не зная, как и сказать ему об этом — редкостное косноязычие напало — я просто стянула с него штаны.
— Ты уверена? — хрипло спросил Леша.
Я ничего не ответила, но так яростно закивала в ответ, что он все, конечно же, понял.
Не знаю, сколько продолжалась наша любовная схватка, но когда все уже закончилось, и я лежала на смятых простынях, уставившись взглядом в потолок, в голове вертелось одно и то же: «у меня никогда еще такого не было»!
Поймите меня правильно. В делах постельных я давно уже не новичок. Сколько любовников у меня было — помню с точностью до последнего человека, и в именах не ошибаюсь. Правда, цифру называть не буду. Мне она не кажется большой, скорее уж наоборот. Но кто-то, узнав число моих бывших бой-френдов, может и подумать: вот развратница эта Лизка! Но речь не о том. Просто примите как факт, что я по жизни сталкивалась с очень разными типами мужчин. Кто-то отличался повышенной скоростью и не тратил время на прелюдии. Кто-то поражал воображение изысканными любовными техниками — видимо всерьез Кама-Сутру штудировал. Парочка типажей думала исключительно о своих потребностях, даже не подозревая о том, что у меня имеется собственное мнение на этот счет. Один задолбал то и дело спрашивать: «тебе хорошо»? В общем, всякого навидалась. Но Лешка — это было что-то особенное. Понимаете, мы совпали с ним как две пресловутые половинки одного ключа. Нам не нужно было слов, чтобы понять, чего хочет другой.
