Джоанна Кингслей - Сокровища
Однако не длинное восхитительное тело, которое он оценил, развеяло последнее сожаление о том, что он пришел в этот дом, а ее лицо. Перламутровая кожа, губы цвета розового кварца и глаза темные, серо-голубые, как океан, над которым нависали штормовые тучи, глаза, которые, казалось, излучали неизбывную печаль.
Кроме того, вокруг нее была какая-то хрупкая аура, подобно тонкому хрусталю, который мог разбиться от одной резкой ноты. Беттина Зееман была не просто хорошенькая, подумал Стефано. Она была изысканно красива. Так призрачна.
— Здравствуйте, синьор Д’Анджели, — сказала она с официальной торжественностью, когда они обменялись рукопожатием.
Ее голос звучал как музыка. В его руке ее ручка казалась крошечной и хрупкой. И совершенно бессильной под почти прозрачной кожей. Она не просто смотрела на него, она прилипла глазами к нему, разглядывая его черты одну за другой, изучая лицо так, будто оно на самом деле было зеркалом души.
И опять он вспомнил Марицу, ее глаза, пристально смотрящие в глубь его глаз, когда они лежали вместе в ту последнюю ночь…
В действительности эти две женщины совершенно не были похожи. У Марицы были каштановые волосы, глаза цвета шоколада, а кожа как отшлифованный янтарь. Она была само веселье и плоть, и вкус роскошного тосканского вина. Беттина Зееман — это жемчуг и голубой хрусталь, и свежая весенняя вода.
Однако Стефано распознал в этих женщинах скрытую силу — взрывную, видимую, в Марице, и бегущую, как подземный ручей, в этой голландской девушке. И это направило его мысли к выжженным вершинам Апеннин, вернуло к тем ночам, когда они лежали в ее кровати, к запаху свежего хлеба, наполняющего воздух.
Рука его дрожала, когда он высвободил ее от слабого рукопожатия Беттины. Она удивленно посмотрела на него.
— Я в восторге от знакомства с вами, мисс Зееман, — сказал он, стараясь голосом не выдать своего волнения.
Джозеф просиял.
— Дорогая, принеси нашему гостю кофе.
— Конечно, папа, но, может быть, мы ему сначала дадим возможность присесть? — Еле уловимый намек на улыбку появился в ее глазах, первый, который увидел Стефано. Она стерла печаль, преобразив ее. Когда она исчезла так же быстро, как и появилась, ему очень захотелось ее вернуть.
С опозданием он вспомнил о конфетах, которые держал в руках. Самые лучшие мятные лепешки в шоколаде Шрафта — и предложил ей изящную коробку, обтянутую атласом.
Лицо ее озарилось детским восторгом. Длинные пальцы разорвали целлофан и открыли крышку. Она ткнула нос в коробку, глубоко вздохнула и засмеялась радостным детским смехом. Затем засунула сразу две конфеты в рот. Пососала их, пока они не исчезли. Она уже собралась схватить еще, когда Джозеф протянул руку за коробкой. Беттина на мгновение нахмурилась, казалось, она не собиралась расставаться с ней.
— Дорогая, — твердо сказал он. — Er is genoeg. De koffie.
Она моментально отпустила коробку.
— Благодарю вас за конфеты, мистер Д’Анджели. Присаживайтесь. Я принесу кофе.
Она тотчас же вернулась с подносом и налила кофе из фаянсового кофейника в изящные чашечки с цветочным рисунком. На вкус кофе был так же хорош, как и его запах, возбуждающе крепкий, с насыщенным ароматом, как у прекрасного старого вина. Ничего общего не имеющий с бледно-коричневым подобием, которое в Америке именуется кофе. Стефано мгновение подержал во рту второй глоток кофе, закрыв глаза, чтобы лучше насладиться им.
— А, — выдохнул он.
— Да, — согласился Джозеф. — Они ничего не понимают в кофе, американцы. В настоящем, как делает моя Беттина. Вкус дома, да?
— Да, дома, — согласился Стефано.
Дом. В этом слове было нечто такое для этих людей, собравшихся в этой комнате, что никто другой, не потерявший всего в своей жизни, не мог их по-настоящему понять.
— Дорогая, принеси Стиву свое печенье. — Он повернулся к гостю. — Настоящее голландское печенье с орехами и специями. Беттина превосходно готовит. Она вообще замечательная хозяйка. Она прекрасно заботится обо мне.
Джозеф — любящий отец, подумал Стефано, и очень приличный друг. Но его нельзя назвать тактичным человеком.
Стефано Д’Анджели и Беттина Зееман прогуливались по Пятой авеню, бодрящий мартовский воздух разрумянил их щеки. Беттина привлекала взгляды всех проходящих мимо мужчин. Это было их первое настоящее свидание. Стефано в тот воскресный вечер спросил ее, не согласится ли она в следующее воскресенье сходить с ним в кино.
Несомненно, Джозеф не поскупился, чтобы его дочь хорошо выглядела. Ее элегантный сине-белый клетчатый костюм, точная копия «New Look» с длинной юбкой, который недавно пересек Атлантику с подиума модного парижского модельера, Кристиана Диора, вызвав волнение среди американских женщин, негодующих по поводу идеи вернуться опять к корсетам и множеству нижних юбок, как того требовал стиль. Стройная фигура Беттины, легкая, словно лебяжий пух, могла демонстрировать гений мистера Диора. При ходьбе широкая юбка играла с воздухом; широкий синий пояс подчеркивал ее тонкую талию. Она носила костюм как манекенщица на подиуме.
Лицо обрамляла белая шляпка, отделанная синей лентой. Стефано подумал, что она похожа на цветок и пахнет весной.
Они были поразительной парой. Он — все еще красивый мужчина. Война, унесшая его юношеский идеализм, придала его чертам новые свойства, и он по-прежнему умел хорошо одеваться — серый, в тонкую полоску, костюм, крахмальная белая рубашка и хорошо вычищенная фетровая шляпа. У него было ощущение, словно он вновь оказался в юности — он, молодой энергичный человек, разглядывающий всех хорошеньких девушек в Милане, вводя их своим взглядом в краску.
— Надеюсь, что тебе понравится «Радио Сити», — сказал он по дороге.
— Я там никогда не была, — ответила она своим мягким музыкальным голосом.
— Тогда тебя ждет удовольствие. Я побывал там в первую же неделю после приезда в Нью-Йорк. Это было самым американским поступком, который, как мне казалось, я мог совершить.
— Не статуя Свободы? — спросила она, весело его поддразнивая.
— Она для иммигрантов. А я хотел немедленно стать американцем. Поэтому я отправился в самый большой кинотеатр, который смог найти. Они называют его «кинодворец» — как будто фильмы в нем короли. Я, когда пришел в него в первый раз, даже не понимал английских слов, но он мне все равно понравился. Тебе тоже понравится.
— Постараюсь, — сказала она с такой торжественностью, что он едва не заподозрил ее в какой-то издевке.
— Попытаюсь, чтобы тебе понравилось.
Она улыбнулась одной из своих редких улыбок, которые ее полностью преображали, наполняя радостью сам воздух вокруг нее, так что Стефано поставил себе целью добиться побольше улыбок на ее печальном лице.
