Нора Робертс - Мой герой
Безумие, да, это было безумие. Эстер поражалась, как же она могла жить без этого так долго.
Он расстегнул юбку, и та соскользнула с ее бедер на пол. Со стоном наслаждения он покрыл поцелуями ее шею. Четыре дня? Неужели только четыре дня? Ему казалось, что прошли годы с тех пор, как она была с ним, была с ним одна. Она вела себя так раскованно и отчаянно, как он только мог мечтать. Он наслаждался эти чувством даже тогда, когда от желания потяжелело в паху и застлало туманом голову. Он хотел бы ласкать ее часами, чтобы она ласкала его, но напряжение ситуации, нехватка времени и ее требовательный шепот делали это невозможным.
— В спальню, — хрипло прошептала она, когда он сбросил тонкие лямки бюстгальтера с ее плеч.
— Нет, здесь. Прямо здесь. — Мич впился в ее губы глубоким поцелуем и повалил, на пол.
Он бы мог дать ей больше. Даже несмотря на то, что был уже на пределе, он мог бы дать ей больше, но она тесно к нему прижалась, и, прежде чем он смог перевести дыхание, ее руки уже ласкали его бедра. Шепча его имя, она обхватила пальцами его плоть, и, кажется, галактика взорвалась в его голове.
Когда снова обрела способность соображать, Эстер увидела хлопья пыли, кружащиеся в причудливом танце в лучах солнечного света. Она лежала на бесценном обюссоновском ковре, и голова Мича покоилась на ее груди. Была середина рабочего дня, на столе ее ждали горы бумаг, а она только что провела большую часть обеденного перерыва, занимаясь любовью на полу. И она не могла и припомнить, чтобы когда-либо испытывала большее удовлетворение.
Эстер не знала, что жизнь бывает такой — приключением, карнавалом. Много лет она не могла поверить в то, что в мире, основанном на ответственности, существует комната с безумством любви. Теперь, только теперь она начала понимать, что в жизни есть место и тому и другому. Как долго это может продлиться, она не знала. Возможно, только лишь один день. Она пригладила рукой его волосы.
— Я рада, что ты пришел и забрал меня на ланч.
— Если тебе понравилось, давай сделаем это "привычкой. По-прежнему хочешь сэндвич?
—Не-а. Не хочу ничего. — «Лишь тебя». Эстер вздохнула, понимая, что придется смириться с этим, — Мне надо вернуться на работу.
— Я проверял, до двух у тебя нет встреч, а твои бартерные транзакции могут подождать еще несколько минут, правда?
— Полагаю, да.
— Пойдем. — Он поднялся и поставил ее на ноги.
— Куда?
—Быстро примем душ, а потом мне надо с тобой поговорить.
Эстер надела предложенный им халат и попыталась не беспокоиться о том, что ждет ее впереди. Она уже узнала Мича достаточно, чтобы понимать, что он полон сюрпризов. Проблема заключалась в том, что она не была уверена, готова ли еще к одному. Обхватив плечи, она присела рядом с ним на диван и приготовилась слушать.
—Ты выглядишь так, будто тебя ожидает повязка на глаза и последняя сигарета.
Эстер откинула назад еще влажные волосы и попыталась улыбнуться.
— Нет, просто ты показался мне таким серьезным.
— Я же говорил тебе как-то раз, что со мной это порой случается. — Он сбросил ногой со стола журналы. — У меня появились кое-какие новости, и я еще не решил, как к ним отнестись. Хотел бы узнать твое мнение.
— Твоя семья? — начала Эстер, тотчас встревожившись.
— Нет. — Он взял ее за руку. — Наверное, мои слова прозвучали так, будто это плохие новости, что совсем не так. По крайней мере, я так не думаю. Голливудская киностудия только что заключила контракт с «Юниверсал» на производство фильма о Заке.
Эстер застыла, уставившись на него, потом моргнула.
— Фильм. Что же, ведь это прекрасно, правда? Я знаю, что он очень популярен среди героев комиксов, но фильм — это куда больше. Ты должен быть взволнован и очень горд, что твоя работа получила такое продолжение.
— Я просто не знаю, смогут ли они справиться с задачей, удастся ли им выбрать на экране правильный тон, правильно передать эмоции. Не смотри на меня так.
— Мич, я знаю твое отношение к Заку. По крайней мере, думаю, что знаю. Он — твое детище, он очень для тебя важен.
— Просто он реален для меня, — поправил ее Мич. — Здесь, — сказал он, постучав себя по макушке. — И, как бы наивно это ни звучало, — здесь. — Он дотронулся рукой до сердца. — Он изменил мою жизнь, изменил мое отношение к себе и к работе. Я не хочу видеть, как они испортят его и сделают из него нечто похожее на картонного героя или, что еще хуже, нечто непогрешимое и совершенное.
Эстер на секунду замолчала. Она начала понимать, что рождение идеи может изменить твою жизнь так же, как и рождение ребенка.
— Позволь мне спросить тебя: почему ты его создал?
— Я хотел сделать героя — очень человечного, с недостатками и слабостями и, полагаю, с высокими моральными принципами. Такого, судьба которого могла бы затронуть ребенка потому, что, будучи обыкновенным человеком из плоти и крови, он наделен большой внутренней силой, которая помогает ему бороться со злом. У детей ведь не много выбора, ты знаешь. Помню, ребенком я хотел иметь возможность сказать: «Нет, я не хочу этого. Мне это не нравится». Читая книги, я понял, что существует много возможностей, много решений. Именно таким я и хотел видеть Зака.
— Думаешь, тебе удалось?
— Да. Сам для себя я понял, что мне это удалось, когда появился первый выпуск комиксов с Заком. Говоря же профессиональным языком, Зак вознес «Юниверсал» на вершину. Он приносит миллионные прибыли ежегодно.
— Тебя это возмущает?
— Нет, с какой стати?
— Тогда ты не должен возмущаться, оттого что он просто сделает следующий шаг.
Мич замолчал, задумавшись. Как он и предполагал, Эстер видела реалии четче и умела отбросить все ненужное, свести проблему к ее чисто практической стороне. Это ли не еще одна причина, по которой она нужна ему?
— Они дают мне возможность написать сценарий.
— Что? — Она резко выпрямилась и широко раскрыла глаза. — О, Мич, это замечательно. Я так тобой горжусь.
Он продолжал поглаживать ее пальцы.
— Я никогда этим не занимался.
— Думаешь, сможешь?
— Не уверен.
Эстер начала говорить, но затем оборвала себя. Наконец ей удалось подобрать нужные слова.
— Странно, если бы меня спросили, я бы ответила, что ты самый уверенный в себе человек, которого я знаю. Кроме того, я бы сказала, что ты слишком эгоистично относишься к Заку, чтобы позволить кому-либо еще писать о нем.
— Придумывание сюжетной линии комиксов сильно отличается от создания сценария голливудского фильма.
— И что?
Он не мог не улыбнуться.
—Дразнишь меня моими собственными словами,так?
