Джоанна Лэнгтон - Жарче, чем тропики

— Я тоже люблю его, — едва выговорила Мари дрожащим голосом. Но разве не он говорил о невозможности жить под дамокловым мечом? Не он ли постоянно вел себя так, словно и не стремился к тому, чтобы я осталась? Правда, это могло означать, что он очень неуверен в моих чувствах к нему…

— Тогда что происходит с вами обоими? — прямо спросила Намири. — Я ничего не понимаю…

Десятью минутами позже Мари сидела в «мерседесе» принцессы Намири.

— Если твой братец одержит верх в нашем споре, — предупредила Мари дрожащим голосом, — то придет моя очередь назвать тебя глупой женщиной, не так ли?

Намири рассмеялась:

— Такой возможности у тебя не будет!

Жаль, подумала Мари, что у меня нет такой уверенности. Хотя Джамал мог оставить меня потому, что считал, будто я все равно собираюсь покинуть его рано или поздно. А виной всему его гордость, его невероятная гордость, мучительно думала она, с силой сжимая пальцы…

— Это Батик — секретарь отца, — пояснила Намири в гулком фойе старого дворца, поманив старого служаку повелительным жестом. Он приблизился с явной неохотой, стараясь даже не смотреть на Мари.

— Батик отведет тебя к брату, — сказала Намири.

Батик побледнел и начал было:

— Я сожалею, но…

Однако принцесса Намири негромко произнесла короткое приказание на своем языке. У секретаря отпала челюсть, он покраснел, но с места не двинулся, переминаясь с ноги на ногу в явной растерянности. Он что-то ответил принцессе…

— На твоем месте я постаралась бы обойти инструкции и прибегла к дипломатии, — с насмешкой над его нерешительностью сказала Намири.

До Мари вдруг дошло, что Джамал приказал Батику, а возможно, и другим людям из обслуги не пускать к нему Мари, если ей вздумается появиться в королевском дворце. Побледнев от унижения, она уже повернулась к выходу, но ее остановила Намири со словами:

— Не глупи, Мари. Отец взбешен твоим поведением. Секретарь говорит, что это его приказ — не пускать тебя во дворец. Король считает, что ты бросила его любимого сына и заслуживаешь того, чтобы тебя по крайней мере три раза в день секли плетьми! Но это пустая угроза, не такой уж он беспощадный. Да и встретиться тебе надо не с ним, а с Джамалом.

После этого Намири коротко бросила секретарю:

— Проводи!

С вымученной улыбкой Батик склонился в поклоне перед Мари и вежливо пригласил ее следовать за собой. Но какой смысл во встрече с Джамалом, если король Бутасу столь враждебно настроен по отношению к ней! У Мари упало сердце.

Батик молча проводил ее во внутренней дворик, снова поклонился и попросил:

— Пожалуйста, подождите здесь, госпожа. Кажется, принц Джамал беседует сейчас с королем…

Во дворике находилась небольшая оранжерея. Чтобы скрасить ожидание, Мари заглянула внутрь и удивилась, почувствовав прохладу. Она изумилась еще больше, когда увидела великолепную коллекцию деревцев бонсай. Особенно ее восхитила миниатюрная сосновая рощица. Мари протянула руку в желании дотронуться до хвои, которой не видела со времени приезда в Африку, как вдруг услышала строгий голос:

— Не трогайте!

Мари отдернула руку, резко обернулась и увидела пожилого темнокожего мужчину, сидящего на стуле перед верстаком в дальнем углу оранжереи.

На нем был старый передник, в одной руке он держал ножницы.

— Прошу прощения. Конечно, я знаю, что их лучше не трогать, но они такие красивые… Знаете, у меня дома тоже есть крохотные деревца бонсай — это мое хобби.

Старик сердито прищурил сверкающие темные глаза.

— Извините, пожалуйста, что прервала ваши занятия, — поспешила ретироваться Мари. У нее возникло неприятное подозрение. Эти темные, глубоко посаженные глаза, эти брови в одну линию…

— Я вас не извиняю! — Это было произнесено таким надменным тоном, что подтвердило ее неприятное подозрение. Мари замерла, побледнев.

— Вы жена моего сына, — процедил старик сквозь зубы. — Почему вы приехали сюда?

— Я хотела повидать Джамала.

— Зачем? — хрипло спросил король Бутасу. У нее защипало глаза, и язык прилип к нёбу.

— Зачем? — мрачно повторил он свой вопрос. Мари молчала. На глаза навертывались горячие слезы.

— Потому что я люблю его! — выпалила она наконец, гордо вскинув голову.

Король нахмурился, ошеломленный ее признанием.

— И я уверена, что могу сделать его счастливым. Если, конечно, он пожелает этого, — добавила Мари.

— Так почему же вы не делаете его счастливым?

— Этот вопрос я предпочла бы обсудить с ним. Ее тесть в раздражении покачал головой:

— Я не хочу, чтобы беспокоили моего сына.

— Извините, но ваш сын вполне может решить все сам, — прошептала Мари.

— Только не тогда, когда он женится на женщине, которую не может уговорить остаться с ним, — грубо заявил король.

— Я останусь.

— Тогда почему он в моем дворце, а не с вами?

— Я думала, что не могу остаться. Я думала, что вы… не одобряете его выбор.

— Вы не считаете, что ваши слова звучат весьма странно после того, как я дал согласие на ваш брак? — не без ехидства спросил король. — Неужели мой сын так плохо говорит по-французски, что вы не можете понять друг друга?

— Иногда он изъясняется не совсем ясно, — пробормотала Мари.

Ее собеседник внимательно вглядывался в нее в течение невыносимо долгих секунд, потом вдруг откинул голову и расхохотался.

— Расскажите мне о ваших деревцах, — предложил он.

Она принялась что-то сбивчиво рассказывать, пока король не поднял предостерегающе руку. Этот жест заставил ее замолчать. Она проследила за его взглядом и замерла, увидев Джамала с холодным выражением лица.

— Отвези жену домой, сынок, и одолжи у кого-нибудь хороший французский словарь, — повелел король с усмешкой.

От прилива крови кожа на твердых скулах Джамала потемнела. Его губы дрогнули, словно он собирался что-то сказать, потом снова твердо сжались. Он склонил голову и вышел из оранжереи широкими шагами. Бросившись следом, Мари едва поспевала за ним.

— Машина доставит тебя домой, — бросил ей Джамал.

— Разве ты не поедешь со мной?

— Нет!

Наверное, Джамалу очень хотелось знать, что произошло между его женой и отцом, но она чувствовала, что из гордости он не попросит объяснений.

Он даже не хотел смотреть на нее. Вглядываясь в его напряженный, холодный профиль, Мари обратила внимание, как он похудел за то время, что они не виделись.

Подъехал «мерседес».

— Мне жаль, что я огорчила твоего отца, — торопливо выпалила Мари.

— Нам не о чем больше говорить. — Джамал повернулся к ней спиной.

— Тогда мне остается лишь сообщить, что я беременна, — объявила Мари, садясь в машину и захлопывая дверцу. «Мерседес» тут же тронулся.