Светлана Демидова - У счастья ясные глаза
– Ну слежу – это, конечно, слишком грубо сказано. Наблюдаю – так будет правильнее.
– Не вижу особой разницы в данном случае. Зачем наблюдать-то? Сколько раз мы с тобой ни встречались, ты все время был с какими-то женщинами.
– Вот именно, что с какими-то... Не повезло мне, Альбина. Никого лучше Наташи я так и не встретил. Я давно уже ощущал тягучую пустоту в душе, а потом мы с ней неожиданно столкнулись на Невском, и все... – Филипп горестно махнул рукой. – Захотелось плюхнуться перед ней на колени посреди Питера и изо всех сил кричать о любви.
– Чего ж не закричал?
– Ей уже не нужно было. Она была влюблена в этого своего... теперешнего мужа. Она от этой любви звенела, как струна, а я вдруг отчетливо увидел, что за всю нашу совместную жизнь не сказал ей ни одного по-настоящему нежного слова...
– Почему?
– Не знаю... Думал, и так все ясно. С первых дней нашего знакомства сразу взял неверный, какой-то ернический тон, а Наташа подстроилась. Так и пошло...
– И ты пришел, чтобы... – начала я с угрозой в голосе.
– Нет-нет! Ничего такого не думай! – перебил он меня. – Я пришел посмотреть на ее мужа и на то... насколько здесь все серьезно...
– Ну и?
– Ну и все... Муж ее – мужик, конечно, самый обыкновенный, но Наташку я ему отдам. Любит он ее. А уж она его... Я такого не удостоился...
– Ты мне обещаешь, Филипп, что ничего не вытворишь тут... спьяну? – Мне захотелось все-таки подстраховаться.
– Обещаю, я же с женщиной пришел.
– Ты ее для моральной поддержки взял?
– Не совсем так... Она сама захотела пойти со мной. Это очень хорошая женщина. Ее, кстати, Лена зовут. Елена Премудрая.
– Премудрые все держат под контролем?
– Она тоже хотела посмотреть, насколько здесь все серьезно, как я перенесу эту свадьбу и на что ей рассчитывать.
– Она тебя любит?
– Любит.
– А ты, значит...
– А я на ней теперь женюсь.
– А ты не торопишься?
– Нет. Может, я потому и Наташу упустил, что Лена мне на роду написана...
В течение свадьбы я несколько раз бросала взгляды на Лену. Она смотрела на Филиппа такими любящими, все понимающими и все прощающими глазами, что я искренне порадовалась за него. Не слишком яркая женщина, Елена Премудрая очень скоро стала казаться мне Еленой Прекрасной.
А моя подруга со своим новым мужем были невероятно, вызывающе счастливы. И эта бьющая через край радость, эта искрящаяся любовь почему-то вызвали во мне испуг.
Сначала я думала, что он, этот испуг, священный – перед величием человеческих чувств, которые, возможно, мне недоступны. Потом я решила, что вульгарно завидую подруге, и даже по этому поводу наметила себе после свадьбы сходить на церковное покаяние. А потом в блеске праздника, который вовлек в свое веселье чуть ли не весь ресторан, я кожей ощутила предгрозовую напряженность и поняла, что физически предчувствую беду. Я гнала от себя эти предчувствия, потому что для беспокойства не было никаких оснований, и молилась о том, чтобы и после свадьбы Наташу с мужем не оставили радость и восхищение друг другом.
Сначала все и было хорошо. Пожалуй, полгода. А потом вдруг Наташа неожиданно пришла ко мне с закаменевшим лицом и заявила:
– Он меня разлюбил... А может, и не любил вовсе...
Меня передернуло от внутреннего толчка. Вот оно! Не зря меня что-то тяготило на их свадьбе. Разумеется, говорить я ей этого не стала. А ее же тоном, каким она разговаривает со мной, когда хочет показать, что моя проблема не стоит выеденного яйца, сказала:
– Не говори ерунды!
– Это не ерунда.
Если бы она сказала еще хоть что-нибудь, если бы она тарахтела и тарахтела, как обычно, я продолжала бы уверять, что она городит чушь. Но Наташа молчала, а лицо у нее было такое, будто она свою любовь уже похоронила. Я проглотила застрявший в горле тягучий комок и преувеличенно бодро накинулась на нее:
– Что ты придумала? Этого не может быть! Какие у тебя основания для подобного заявления? Наверняка у тебя нет никаких оснований!
Она подняла на меня тусклые глаза и ответила:
– Он вчера не ночевал дома.
– И всего-то? – очень бодрячески рассмеялась я, потому что не знала, что на этот счет сказать.
– Мы еще и года не женаты...
– Ну... он же наверняка дал какие-то объяснения... Он дал объяснения?
– Дал. Сказал, что был у школьного товарища на той стороне Невы, что они заговорились, а потом... потом развели мосты.
– Вот видишь! – обрадовалась я. – Все очень просто объясняется!
– Альбина! Во-первых, накануне он не говорил мне ни о каком таком товарище и о встрече с ним, во-вторых, все его школьные товарищи в Омске. Он приезжий, а не коренной петербуржец. Даже если в Питере чудным образом оказался его школьный друг, то Валера мог бы мне позвонить от него.
– Он ведь, наверное, что-то сказал и по этому поводу?
– Сказал, что не мог – и все.
– И что?
– И ничего.
– Вы поссорились?
– Нет.
– Может, стоило поссориться?
– Не имеет смысла. Он и так как чужой.
– И что это значит?
– То и значит. Как не муж...
– А как кто?
– Альбинка, не прикидывайся дурой.
– Что, и не... – ужаснулась я.
– Представь себе, «и не»! – передразнила она меня, и я наконец услышала интонации прежней Наташи. – То у него голова болит, то он устал, и всякое разное прочее...
– Да, это подозрительно, – вынуждена была согласиться я. – У тебя есть какие-то соображения?
– У меня не соображения. Я точно знаю, в чем дело, – сказала Наташа и наконец разрыдалась громко и безутешно.
Я гладила ее по плечам и спутанным волосам. Что я могла для нее еще сделать? Когда она отплакалась и смогла говорить, то первым, что я услышала, было прозвище, которым она наградила первую жену Беспрозванных – Хозяйка Медной горы.
– Откуда она взялась-то? – спросила я.
– Она всегда была неподалеку. Моя квартира на Малой Конюшенной, а она, кажется, квартиру снимает где-то на Миллионной, что ли...
– И что? – Я боялась задать какой-нибудь конкретный вопрос.
– Мы несколько раз встречались с ней, – ответила Наташа, всхлипывая и размазывая по щекам слезы.
– Зачем?
– Это была ее инициатива. Она как-то позвонила мне на работу и предложила встретиться по очень важному для меня вопросу.
– Но... как она узнала твой номер телефона?
– Думаю, что позвонила на завод, в техбюро, где Валера по-прежнему работает, представилась какой-нибудь подругой. Там все знают телефон моей фирмы.
– И где же вы встречались?
– Да понимаешь, я, идиотка, пригласила ее к себе домой. Отгул даже специально для этого брала.
– Наташа! Почему ты мне ничего не сказала? Может быть, я тебя отговорила бы?
– Уверена была, что она мне больше не страшна. Я так верила в его любовь... – И Наташа опять разрыдалась. – Она ведьма, Альбинка, настоящая рыжая ведьма. Она что-то сделала у нас дома. Не знаю что, но сделала!
