Ева Геллер - Потрясающий мужчина
— А что с нашим старым «БМВ»?
— Мы его срочно реализуем. Завтра, когда поедем к твоим родителям, возьмем его с собой. Я уже звонил Нико. Представляешь, Нико говорит, что при нынешних сумасшедших ценах на подержанные автомобили он запросто может выцарапать для нас восемь — десять тысяч.
Теперь и я пришла в восторг. Это было решением и моих проблем, ведь половину за старый «БМВ» заплатила я.
— Тогда за свою половину я получу достаточно, чтобы не одалживать у отца!
— Собственно, я рассчитывал, что ты подаришь мне свою половину от старого «БМВ». А я за это подарю тебе на Рождество новую, лучшую половину кабриолета. Разве это не честно? — спросил Бенедикт слегка обиженным голосом.
— Ты подаришь мне половину кабриолета?
— Киска, неужели ты подумала, что я отделался бы парой сережек? Раз я упустил кольцо, получай в утешение половину кабриолета. И отдаешь мне за это половину старого. Этого как раз хватит на основной взнос.
У меня закружилась голова. Бенедикт дарит мне половину своей чудесной машины! Это же около тридцати тысяч марок! Такие подарки не получали даже женщины в рекламных роликах.
— Бенедикт, ты просто чудо! — прошептала я.
— Наконец-то ты это поняла, — прошептал он в ответ. — Теперь у меня осталось только одно желание. Хочешь его знать?
Я засмеялась.
— Ясное дело.
— Можно, я завтра поеду на новой машине, а ты на старой?
— Ясное дело.
— Теперь я окончательно счастлив, — вздохнул Бенедикт.
25
На отца произвело глубокое впечатление то, что Бенедикт после четырех месяцев работы приобрел более дорогую машину, чем он — после тридцати лет беспорочного труда. Моя сестра просто клокотала от зависти.
Нико был в неописуемом восторге. Поистине уникальный шанс. И никаких проблем: уже на следующей неделе он выгодно пристроит наш старый «БМВ» и переведет деньги Бенедикту — само собой разумеется, без всяких комиссионных.
Бенедикту повезло, он не присутствовал при том, как я выпрашивала деньги у отца. Сначала отец вообще отказывался что-либо понимать. Ведь он подарил мне триста марок на Рождество. Когда я сказала, что мне этого недостаточно, он, естественно, поинтересовался судьбой восьми тысяч марок.
— На ремонт ушло и все такое прочее, — неопределенно сказала я.
Он поинтересовался, не покупала ли я расписанные вручную шелковые обои.
Если мой отец пытается острить, значит, дело серьезное. Чтобы его успокоить, я в деталях расписала, как дешево я смогла отремонтировать две комнаты. В ответ отец вооружился ручкой и листком бумаги. Оплачивала ли я ремонт одна? Это чересчур роскошный подарок для Бенедикта, тут я вышла за рамки своих возможностей. Рамки возможностей! А то, что Бенедикт подарил мне на Рождество половину шикарной машины?!
Отец постучал ручкой по листку. Так-так, а на что же ушли остальные деньги, если ремонт обошелся так дешево?
— На продукты и вообще.
— Так много?
Я пришла в бешенство. Отец представления не имеет, как мелкие ежедневные траты вдруг превращаются в цифру с угрожающим количеством нулей.
— Тысячу четыреста марок я заплатила за комнату.
— С какой это стати ты платишь за комнату? — возмутился отец. — Ведь ты рассказываешь, что целыми днями там ремонтируешь и убираешься. За что же платить?
— Бенедикт тоже платил тебе, когда мы жили в твоей квартире. Запамятовал!
— Но ведь не так безбожно много. — Отец погрузился в расчеты. — И тем не менее у тебя должны еще остаться деньги.
Все попытки переубедить его не возымели успеха. Наоборот, отец заводился все больше. Я ремонтировала запущенный дом, еще платила за комнату и покупала продукты! Отец рявкнул:
— Я не собираюсь финансировать хозяйство твоего дружка!
Всегда я была папиной любимицей, но теперь, что бы я ни сказала, все было не так. Очевидно, ему не давал покоя наш кабриолет.
— Ты позволяешь себя использовать! — горячился он. — С юридической точки зрения тебе не принадлежит ни винтика от его машины. Если у вас все расстроится, с чем ты останешься?
Я попыталась объяснить, что Бенедикт был вынужден влезть в долги из-за налогов и что машина — практически подарок банка. Отец кричал, что это бред и что Бенедикту придется платить за машину и погашать кредит. И если уж у нас современные отношения, будьте добры все правильно оформить. Каждый платит за себя.
— Бенедикт даже заключил льготный строительный контракт для нас! — Я надеялась, что это польстит страховочному мышлению отца.
— С этого ты тоже ничего не имеешь! Он его для себя заключил! И если он уж так горазд экономить на налогах, почему не женится? Он бы столько сэкономил, что с легкостью мог бы содержать тебя, пока ты не устроишься на работу.
— Я не хочу выходить замуж только ради того, чтобы сокращать налоги.
— Я тоже хочу большего, чем просто уменьшать налоги, — сказал отец. — Я хочу экономить свои деньги.
Отец решил меня немного пошантажировать. Недаром он всегда говорит: «У кого деньги, у того и сила». Но чтобы его больше не распалять, я сказала:
— Мы уже об этом говорили.
— О чем?
— Ну, о женитьбе.
— Ага, — голос отца потеплел.
— Но это не делается так быстро, предстоит куча формальностей. Мы просто не успели в этом году, честное слово.
— Ага, — сказал отец заметно приветливее. — Хорошо, я переведу на твой счет пятьсот марок. — Мы одновременно с облегчением вздохнули. Ну, наконец-то договорились.
— Дай мне деньги просто так, я еще не открыла счет, — брякнула я.
Этого никак нельзя было говорить, отец опять пришел в ярость. Не может быть, чтобы у меня не нашлось времени открыть счет! Месяцами таскать в сумке тысячи марок! Я не способна обращаться с деньгами. Воистину, с него достаточно кормить ребенка неизвестного шведа, и он не собирается содержать семейство прилично зарабатывающего архитектора! Когда у меня будет счет, я должна сообщить ему номер, а до того не получу ни пфеннига.
Отец улыбнулся с неприступным видом, что он делает всякий раз, когда решает проучить кого-нибудь. По опыту знаю, что дальнейшие переговоры бессмысленны. По меньшей мере три дня. А мы надолго не задержимся. Сразу после праздников Бенедикт должен вернуться к конкурсному проекту.
— O'кей, тогда не будем больше говорить об этом, — холодно резюмировала я.
Мы не поженимся, только чтобы сэкономить на налогах.
И мы не поженимся только потому, что мой отец шантажирует меня.
26
Я позвонила Элизабет. Она сказала, что я должна тут же прийти к ней, потому что у нее для меня большой сюрприз.
