Катажина Грохоля - Я вам покажу!
Если он не пишет и не слишком переживает, что мы не приедем, то, видимо, самое время мне начать беспокоиться?
Хотя доверие – основа взаимоотношений. Вероятно, у него не было доступа к компьютеру.
Но с другой стороны, в Америке может много чего не быть, однако компьютер наверняка есть, даже в пустыне сыщется какой-нибудь. Так же, как и телефон.
Вполне возможно, он так увлекся прелестями заграницы, что у него теперь там есть более приятное общество. Несколько недель назад он бы непременно расстроился, а теперь уже забыл обо мне. Ну конечно, он не писал, что собирается в Нью-Йорк. Может, и писал, но кому-то другому. Кому? Если бы он любил меня, его бы это задело. Он бы обиделся, напоминал постоянно о нашем уговоре и сожалел, что праздники мы проведем не вместе. Но не похоже, чтобы он загрустил. Взял ведь и написал просто: «Поступай, как тебе лучше», – иначе говоря – нет проблем! Значит, в лучшем случае ему безразлично. Выходит, и я ему безразлична?
Но с другой стороны, какой мужчина считает нужным писать письма? Женщина тоскует и ждет, у нее иначе устроен мозг, ей ничего не стоит заблудиться, имея карту, потому что даже ее она ухитрится перевернуть вверх ногами. А мужчина отлично ориентируется в пространстве, ему нет надобности постоянно поддерживать связь, даже с любимым человеком.
Возможно, все совсем иначе – он понял и не обиделся, потому что любит меня и знает, что я бы примчалась на крыльях, и, должно быть, есть важные причины, если я не лечу. Но честно говоря, мне очень трудно в этом состоянии духа учитывать такую возможность. Как, впрочем, и в любом другом.
Ибо такое письмо, как его последнее, если подойти объективно, выглядит, пожалуй, безразличным.
Как и Адам.
Но с другой стороны, может быть, сработали моя легкая паранойя и знакомое мне состояние отвергнутой женщины, которые не имеют ничего общего с фактическим положением вещей. Может быть, я сама себе что-то внушаю и чересчур увлекаюсь интерпретацией событий, вместо того чтобы работать, заняться Тосей, встречаться с Улей и так далее. Может быть, все проблемы женщин берутся от пустого накручивания себя – что было бы, если бы?..
В выходные я сяду за компьютер и напишу ему. Обо всем. По сути дела, наша переписка свелась к обмену короткими фразами, и я активно участвовала в этой игре. К черту такое общение! Кроме всего прочего, ума не приложу, что приготовить на Тосин день рождения. Запеканку? Или изысканный ужин? Изощренного блюда из шпината дети не захотят есть. У моего отца – язва, во всяком случае, он так говорит. Мама предпочитает макароны мясу. Агнешка любит курицу, но курица – слишком банально! Не представляю себе, что приготовить! Гжесик захочет пива. Эксик, по-видимому, не будет пить, потому что приедет на машине. Должно быть шампанское, обязательно. И соки для детей. И может быть, что-нибудь еще из алкоголя. Как мне со всем справиться? Будет ли Якуб, изменится ли что-либо до Тосиного дня рождения, к примеру, не перестанет ли он ее любить? Почему Тося не хочет, чтобы я пригласила Шимона? Ведь Шимон – родственник, хотя и с большой натяжкой.
Я выключила компьютер и телевизор и решила приготовить томатный суп.
Довольно поздно, в одиннадцатом часу, мой бывший вырулил от моего дома.
– Мам, помочь тебе? – У меня за спиной стояла Тося, я видела ее отражение в кухонном окне.
– Не обязательно. Загони кошек, мороз.
Тося послушно открыла дверь в сад и крикнула во весь голос:
– Сейчас! Потом! – И вернулась в кухню. – Их нет.
– Вот именно, – мрачно сказала я. – Даже кошки не идут на зов.
– Ты обещала позвонить, – сказала Уля, возвращая мне электродуховку. – Да ладно, я понимаю, понимаю…
– Понимаешь что? – спросила я, ставя печку на полку.
– Тосин отец, – улыбнулась подруга.
– Что – Тосин отец?
У меня нет желания разгадывать Улины намеки. Уже второй день я жду ответа от Голубого на мое второе письмо обо всем. Но, наверное, у него не было времени. Мне не следует нервничать. Нет ничего хуже, как дать волю воображению.
– Был у тебя… Ночью уехал.
– Да, приезжал, я же говорила тебе.
– Я всегда считала, что семья – святая вещь, – сказала Уля и ушла к себе, еле скрывая улыбку.
Ее семья, может быть, и да, моя же до святости чуть-чуть не дотянула.
Не понимаю, неужели трудно найти три минуты, чтобы написать ответ, пару обычных фраз: «Я занят, пока, напишу позже»?
– Мам? Ты что, хандришь? – заботливо поинтересовалась моя дочь, тихо подойдя сзади.
– Нет, не хандрю, – соврала я без зазрения совести. – Так просто, размышляю, откуда мы взялись, чего ради мы здесь и куда мы движемся… всякое такое…
– Если тебя мучают вопросы, откуда мы взялись, какие у нас в жизни цели, как долго это продлится, не переживай! Только у заключенных с этим полная ясность: знают свое место и цель в жизни, знают, как там очутились, и срок приговора. – Тося похлопала меня по плечу.
– Тосенька, может, ты пойдешь позанимаешься, вместо того чтобы сыпать здесь премудростями? – Я взяла полотенце и начала по порядку вытирать посуду из сушки, делаю я это исключительно тогда, когда меня одолевает депрессия.
– Не переживай, мама, все будет хорошо, – сказала Тося, словно у меня, а не у нее впереди выпускные экзамены.
Я знаю.
Все всегда хорошо, даже если нам кажется, что плохо. Я ненавижу декабрь. Ненавижу зиму. Хочу жить в какой-нибудь симпатичной теплой стране и ни о чем не думать. Например, почему Адам мне не пишет. И не звонит.
Вчера утром мы с Улей ехали на поезде в Варшаву.
– Ты единственный человек, который способен поддерживать дружеские отношения с бывшим мужем, – завела разговор подруга. – Ты меня этим просто потрясаешь. Знаешь, что в жизни важно.
У меня не было желания обсуждать тему Эксика, потому что именно эта тема ей не знакома, и дай Бог, чтобы она никогда не узнала, что такое бывший муж. А для меня важно, что Адам не пишет.
НЕ БУДУ СПАТЬ С ТЕЛЕВИЗОРОМ
Фронтовичка тетя Ганя приедет не только на праздники. Не далее как вчера она позвонила и сообщила, что прилетит раньше, потому что перед самыми праздниками нет мест в самолетах. Тося не преминула заметить, как замечательно, что тетя будет на ее восемнадцатилетии. Подозреваю, что дочь рассчитывает на какой-нибудь английский подарок ко дню рождения, плохо зная тамошние обычаи – в Англии подарок даже за пять фунтов вызывает неприятный трепет. Едва я избавилась от малолетки и только начала наслаждаться своей комнатой, удобной кроватью и отсутствием телевизора, мне снова грозит небольшая перестановка. Но на этот раз я подготовлюсь как следует. Прежде всего телевизор переедет в комнату тети, в дальний угол, между шкафом и окном, он вписался туда очень даже неплохо. Кресло и маленький столик на место комодика и письменного стола, письменный стол и компьютер – в большую комнату, на место телевизора. Комодик – в прихожую, а лежанку Бориса – делать нечего – придется из прихожей перенести на кухню под стол. Борис все равно ею не пользуется. Таким простым образом есть комната для меня, для тети, и у Тоси неизменно своя.
