Роза Сергазиева - Чужое письмо (СИ)

- А что такое детдом? – переспросила Лисонька. Пару раз она уже слышала такое слово, когда взрослые смотрели на нее. – Это дом, в котором много игрушек, как в детском мире?

- Детка, - нам надо поговорить с твоей учительницей, - вздохнула баба Люба. – Ты не могла бы немного поиграть в нашей комнате?

Лисонька послушно отправилась к себе. Она давно задумала сделать бабушке еще один подарок. И сейчас, пока Люба болтает с соседкой, настало самое подходящее время. Забравшись на диван, девочка сняла с гвоздика картину, которую нарисовала, когда еще не умела читать. А теперь она ведь стала большая и умеет буквы не только складывать в слоги, но и немножко их писать. И хотя это очень трудно, она постарается. Лисонька аккуратно вынула рисунок из рамки, достала карандаши и начала выводить большими печатными буквами слова: «БАБА», «МАМА», «Я». Завершив работу, она повесила картину на место.

- Луиза, ты ведь красивая женщина, - начала издалека Люба. – Почему же одна хороводишься?

- Настоящие артистки редко выходят замуж, - Луиза давно сформулировала позицию. - Семья мешает карьере.

- А что, по-твоему, семья? – гнула свою линию бывшая дворничиха.

- Странный вопрос задаете, – Воскресенской не нравился затеянный разговор, но прервать не позволяло воспитание – Люба намного старше ее. - Формула известна с древности: муж, жена, дети.

- Но ведь не каждой из нас выпадает счастье замуж выйти, - именинница налила в опустевшую чашку заварки, добавила немного кипятку. – И если мужики к такому положению вещей относятся спокойно, то женщина без семьи – считай, не женщина.

- Не пойму, - искренне призналась Луиза, - к чему вы клоните?

- К тому, что, женщина и ребенок – уже семья.

- Вы что, предлагаете мне без мужа родить? – возмутилась певица. – Мало того, что это предосудительно, так и рожать я вообще не собираюсь. Вдруг беременность или тяжелые роды – такие случаи известны - отразятся на голосовых связках? Я еще не потеряла надежду прорваться в солистки Большого. И даже, если все завершится благополучно, представьте только: мне предложат роль, а я буду метаться между кормлениями и репетициями. Абсурд! Роль тут же попадет в лапы другой претендентки. Вы не понимаете даже какая у нас конкуренция и грызня внутри.

- А ты другой вариант не рассматривала? – с надеждой посмотрела на соседку Люба. – Например, удочерить чуть подросшую девочку, которую уже грудью кормить не надо, да пеленки стирать тоже?

- Об этом я не думала, - честно призналась Луиза. - Никогда.

- А ты подумай, - Люба по старинке положила за щеку кусочек сахару, прежде чем глотнуть чай. – Жизнь в одиночку прожить – счастья не изведать. Поэтому повторяю: женщина и ребенок – уже семья. Гарантия того, что не останешься одна на старости лет.

- Так что вы решили по поводу Лисоньки? – решила отвлечь излишнее внимание от своей персоны артистка.

- Хочу еще попытку предпринять, - баба Люба допила чай, перевернула чашку и поставила ее на блюдце. Уже поздно, пора укладывать спать малышку. – Один хороший человек надоумил поговорить со сценаристом Орловым. Вдруг в мужике жалость к сироте проснется. Хотя надежды мало.

- И вы сможете его найти?

- Найду как-нибудь. А ты, - повернулась она, уходя, к одинокой певице, - все же подумай над моими словами.

Луиза стала убирать тарелки в буфет и тут ей попалась в руки азбука, по которой Лисонька учила буквы.

«А может и права Люба, - мелькнуло в голове певицы. – Ведь сколько мне уже?»

Глава 22

ИЛЬЯ не изменил своего мнения: он по-прежнему считал, что не имеет права вмешиваться в чужую жизнь, открывая перед незнакомым человеком похороненную под тяжестью десятилетий тайну. Но, тем не менее, жалел, что Ольгушкина квартира состояла всего из пяти комнат, а не из 10 или даже 15, какими изобиловал, например, когда-то центр Питера. Тогда бы они имели возможность встречаться с Лизой еще пару месяцев, после того как Каменев вынужден будет вернуться в Москву. И кто знает, может, за это время у них точно что-нибудь бы сложилось. По крайней мере, у него оказалось бы гораздо больше времени, чтобы разобраться в собственных ощущениях, попытаться построить новые отношения.

Увы, отпуск – слишком маленький отрезок жизни, чтобы принимать кардинальные решения. А Илья не хотел и не имел права спешить. Ведь он уже был однажды женат, любил (или казалось, что любил?), но сохранить чувство не смог. Он смотрел на Лизу и понимал, что эта женщина с каждым днем становится ему дороже. Ему хочется слышать ее голос, любоваться ее глазами, он тосковал, если ее не было рядом. Но что дальше? Не пройдет ли это восхищение, когда появится трещина в их отношениях (а она непременно появится, убеждал себя Каменев, так устроена семейная жизнь). Тогда может вообще оставить все как есть? Илья, скрипя пружинами жесткого дачного дивана, повернулся на другой бок… Каменев не мог понять самого себя: такая нерешительность по отношению к Лизе – это лень в чувствах или забота о другом человеке, чтобы оградить его от возможных разочарований. Как же тяжело менять мужчине сложившийся мир после 35-ти. Когда человек неизбежно отягощен памятью о совершенных ошибках и страхах.

Крутилась с бока на бок и Лиза, в своей спальне наверху, безуспешно пытаясь заснуть. Как же трудно ей - женщине после 35-ти. Это в 20 лет все легко и просто. В крови кипят гормоны, в голове витают образы героев фильмов и книг, которые любые проблемы решают молниеносно. Стражникова в юном возрасте ничего не боялась, и, заводя новые знакомства, ни в чем не сомневалась, слепо следуя своим желаниям. Но теперь слепо не получится. Да, ей безумно нравится Илья, но раз он не замечает, как она трепещет рядом с ним, значит, что-то его останавливает. Лиза всегда с недоумением смотрела американские фильмы, где героини ее возраста легко впиваются сексуальными зубами в мужчину, которого за пару кадров до того увидели первый раз в жизни. Разве могут быть отношения такими дикими? Разрушающими с самого первого шага? Что потом?

Ах, это наша исконная привычка всегда думать о том, что случится потом… Рациональная, бесперспективная, может быть, поэтому Лиза до сих пор одна?..

Дом в Брюсовом переулке удивлял сохранившейся советской внушительностью. Ограда из витой решетки, фонтан в центре маленького зеленого дворика, большие высокие окна (правда, модные нынче пластмассовые рамы да невыразительные «коробки» кондиционеров несколько портили классический фасад). Парадное с дубовой дверью, охранник в черной форме на входе.