Анастасия Соловьева - Не дай ему уйти
– Ну как же Лена?! А Светка как? – рыдала Елена.
Перед ней на коленях стоял ее муж. Ему опять удалось словить мячик. Дмитрий его прятал за спиной, чтобы больше не выбили, и хитро улыбался…
После этого разговора Дмитрий проспал подряд двое суток. Потом Елена слышала из кабинета с третьего этажа, как он ушел куда-то – хлопнула входная дверь. Но вскоре вернулся. Разговаривал несколько раз с кем-то по телефону. Потом опять ушел. Явился только под вечер. А утром ушел, и… кажется, теперь уже навсегда…
Глава 10
…О чем же он хотел поговорить с ней тогда в «Трамвае «Желание»? Собирался поведать правдивую историю своих злоключений или думал банально обмануть, чтобы продолжить необременительную интрижку?..
Каждое утро начиналось для Саши с дилеммы, которую она, подшучивая над собой, окрестила Верочкиным комплексом.
Вообще-то по сравнению с Сашей Верочка оказалась женщиной счастливой и благополучной. Хотя она преловко заметала следы и даже билет в аэропорту обменяла, чтобы не сидеть рядом с Виктором в самолете, мужчина ее мечты сумел добиться своего. На то он и настоящий мужчина!
Вернувшись в Москву, Виктор понял, что не мыслит без Веры дальнейшей жизни. И не нужны ему ухоженные и юные. И дэцэпэшного Beрочкиного сынка Виктор полюбил как родного. Так-то вот!
Счастливая Верочка и Саше принесла счастье. Ее приняли в литературное агентство «Черный лебедь», и уровень Сашиных доходов начал понемногу расти. Платили по факту, черным налом, что, кстати, тоже было ей очень выгодно.
Все дни напролет Саша проводила у ноутбука, но по утрам, едва открыв глаза, думала о Дмитрии.
Они расстались в девяносто седьмом, почти четыре года назад. Трудное, неспокойное для всей страны время. Дима открывал тогда новый бизнес – совместное с голландцами предприятие. В Голландию мотался… И открывал СП, между прочим, для них с Сашей, потому что работающее уже предприятие «Мебель фараонов» нельзя было разделить, не развалив. «Мебель фараонов» осталась бы Елене… Но ведь и в Голландии есть телефоны! Мог бы позвонить, если бы захотел.
А вдруг он никуда не мотался, а просто заболел? Он ведь мог заболеть… Заболел, например, тяжелой формой гриппа. На конец января – февраль традиционно приходится пик эпидемии… Мобильника у него тогда еще не было, а звонки из дома категорически исключались – при больном неотступно дежурила преданная супруга Елена. А пока Дмитрий болел, Саша вышла замуж за Верхоланцева.
Получается, уже не он ее, а она его кинула!.. И ведь что такое два-три месяца, если речь идет о настоящем чувстве?! Настоящего чувства годами ждут…
Понимая, что она больше не в силах лежать без движения, Саша вскакивала, бежала в ванную и умывалась ледяной водой. День проносился в хлопотах-заботах, а ночью начиналось сначала…
…Как он смотрел на нее в доме Верхоланцева, когда они снова встретились год спустя! Разве она изменилась так сильно? Постарела за год, но и все. Можно подумать: он купился на антураж. Так подумает тот, кто не знает Дмитрия. В первые минуты на его лице читалось детское безмятежное счастье. И ведь он хотел ей что-то сказать. Но Саша испугалась. Не захотела слушать. Слишком дорого далось ей состояние душевного равновесия, в котором пребывала она в тот краткий период.
А впрочем, этому факту найдется еще одно – глубинное объяснение. Ей надо было отомстить! Вспомнилось убогое житье на Малой Дворянской в ожидании одного-единственного телефонного звонка. Звонка как милостыни. Он так и не позвонил, зато и она ему в милостыни отказала. Не стала разговаривать с ним с глазу на глаз. Квиты.
Саша опять вскакивала, бежала на кухню, пила из-под крана воду, уговаривая себя по дороге: что Бог ни делает, все к лучшему. Не разговаривать – так спокойнее. Она была замужем. Стас – ее венчаный муж…
Какое странное, печальное стечение обстоятельств!.. Дима приехал на похороны Стаса. Не ради Стаса, конечно, ради нее. Вот ведь что получается: Дима о ней думал лучше, чем она о нем. И лучше – чем она была на самом деле. Он прилетел в Губернский город после смерти ее мужа, уверенный: если она свободна – они могут быть вместе. И это – несмотря на ее скоропостижное замужество, на ледяной прием, оказанный ему в губернаторской гостиной. Самое главное: он считал, что Саша любит его по-прежнему, и даже не подозревал, что ее отношения с ним определяли мотивы мести. Каждый ведь судит по себе. Значит, он просто любил ее…
«Как бы там ни было, он много лучше меня, – заключала всякий раз Саша. – И в жизни все справедливо: Бог не дал нам сойтись, потому что… я не стою его».
В такие минуты на ум приходила классическая строчка:
А счастье было так возможно…
Еще два месяца назад они с Димой стояли на углу Трубной и Печатникова переулка. Он в очередной раз разыскал ее… Саша до мелочей припоминала свое настроение и праздничную обстановку вокруг. Ольга так тщательно собирала ее на экскурсию, как будто бы откуда-то знала о предстоящей встрече. А вот Саша была совсем не готова. Можно разгладить морщины, используя крем с корректирующей сывороткой и поликоллагеновыми пептидами, избавиться от отеков с помощью специальных травяных подушечек, но где взять лекарства для души?
Страх – унизительное, иссушающее душу чувство – не отпускал ее в последние месяцы. Она привыкла бояться, не доверять. В глубине души она мечтала о встрече с Дмитрием, но, стоило увидеть его, мгновенно вспомнились боль, муки ревности, оскорбленная гордость. Отсюда и отчуждение. Казалось, ничто не может связывать ее с человеком, вызывающим такие ассоциации.
Но в свете последних ее открытий все это: и боль, и муки – оказалось лишь следствием ее дурного характера, излишней нетерпеливости и гордыни. Понемногу Сашины размышления стали похожи на гадание по лепесткам ромашки: бросил – не бросил. Любой аргумент порождал контраргумент. Но каждый раз в конце гадания с неизбежной жестокостью оставался последний лепесток – он тебя не бросал. Саша отчаянно отшвыривала прочь лживый цветок и принималась за новый.
Нежный белый лепесток хрупким основанием крепко держится за пряно-желто-дурманную бархатистую корзинку. Нужно усилие, чтобы оторвать невесомую узенькую полоску. Целое ромашковое поле извела Саша гадаючи.
Она сидела с ногами в кресле, на коленях держала погасший ноутбук, а кругом, словно снегом, все было запорошено белыми нежными лепестками железных тезисов: любит… не любит… любит… Поодаль – горка изувеченных цветов: на длинном зеленом стебельке желтая корзиночка с одним-единственным лепестком-язычком, беспощадно, страшно кричащим – не бросал! Не бросал он тебя!.. Нежный лепесток-коготок больно, по-кошачьи царапал ее: ты сама его бросила, бросила!.. О, как дико отзывалось это гадание в Саше!..
