Маша Царева - Симпатичная москвичка желает познакомиться
А он гладил меня по волосам и говорил:
— Сашенька, успокойся. Ты просто помни о том, что через две недели мы увидимся в Венеции. Нам надо потерпеть всего четырнадцать дней.
— Значит, ты все-таки меня не обманываешь? — я прекрасно знала, что докапываться до мужчины с беспочвенными подозрениями — порочная практика. Но я хваталась за его обещания, лживые или искренние, как утопающий за соломинку.
— Через две недели, — тихо и четко проговорил он, отстраняя меня на расстояние вытянутой руки и заглядывая в мои покрасневшие глаза, — Мы увидимся в Венеции ровно через две недели. Я обещаю.
* * *Вернувшись домой, я первым делом возненавидела Москву с ее идиотским неустроенным климатом, дорожной солью, которая упрямо и зло разъедает сапожки, неприветливыми аборигенами, безвкусной самоварной роскошью и скромно соседствующей с ней нищетой.
Бедное мое сердце ныло, как капризный ребенок, и звало меня туда, где по узеньким улочкам бодро колесят двухэтажные автобусы, где девушки носят босоножки с меховыми шубками, где на блошином рынке можно запросто прикупить платье начала века в носибельном состоянии, где в сдержанной роскоши белого особняка обитает мой идеальный мужчина.
Что может быть безнадежнее, чем роман с иностранцем? Хотя пару лет назад меня угораздило влюбиться в якобы британского бизнесмена, который на деле оказался киприотом, продавцом мороженого и по совместительству брачным аферистом. Но это совсем другая история.
Нас разделяют сотни километров. Конечно, я могу спускать всю наличность на организацию свиданий и раз в пару месяцев навещать его в Лондоне. А он в свою очередь мог бы иногда приезжать ко мне. Но это же капля в море, крошечный клочок праздника в унылом водовороте будней. Быт сближает, а вот мы с Аланом лишены возможности делить друг с другом не только фееричные каникулы, но и милые житейские радости.
И от этого так обидно, что хочется завыть на луну.
* * *Статью, посвященную Алану, я писала всю ночь. Это на меня совсем не похоже — вообще-то в темное время суток я предпочитаю либо надираться текилой в сигаретном дыму диско-клуба, либо крепко спать, уютно уткнувшись носом в лучшем случае в плечо любимого, а в более типичном — в подушку. Но в этот раз все было по-другому. За то время, пока я вдохновенно писала статью, я успела раза три серьезно всплакнуть, раз десять мечтательно рассмеяться, опустошить полторы бутылки красного французского вина, раз двадцать позвонить Лерке и каждый раз бросать трубку, не дождавшись гудков.
Вот только я не знала, омрачать ли идиллию упоминанием о пресловутой пудренице. Но потом подумала, что, как журналист, я обязана писать только чистую правду. И даже лучше, если под конец статьи появится интрига, которая хоть чуть-чуть разбавит океан рожденных мною розовых соплей.
К утру материал был готов. Как ни странно, я почти совсем не устала. И мне даже не хотелось спать. Только наметившиеся темные полукружья под глазами намекали на то, что ночь была бессонной. Наверное, коллеги будут красноречиво посмеиваться, глядя на меня. Потому что я больше похожа не на женщину, которая провела ночь наедине с компьютером, а на влюбленную, у ночи которой куда более интересный сценарий.
Впервые в жизни я шла на работу как на праздник. Мне хотелось явить свою статью миру. Мне хотелось, чтобы все коллеги, которые давно посмеивались над моей непутевостью, прочитали о том, какого мужчину мне повезло встретить. А несколько дней спустя моя красивая история любви будет растиражирована. Может быть, мой опыт вдохновит миллионы людей. И все будут с нетерпением ждать продолжения истории. И может быть, Степашкин позволит разместить рядом с очередной статьей нашу с Аланом небольшую цветную фотографию. И единогласным решением мы будет объявлены самой гармоничной влюбленной парой в мире. Меня пригласят в программу «Герой недели» — и я буду рассказывать широкой аудитории о том, что любовь существует. Я буду так убедительна, что окружающие мне непременно поверят. Редактора всех программ начнут холодную войну, в которой главным призом стану я. Буду этаким послом любви, вселяющим надежду в тех, кто давно ее потерял.
Может быть, мои мечты немного наивны. Но зачем же скромничать?
Ведь той ночью я написала свой самый лучший материал.
ГЛАВА 11
— Александра, это ваш самый худший материал, — возмущенно сказал Максим Леонидович Степашкин, — никогда раньше вы не писали ничего более бездарного.
Я удивленно осела на стул. Вообще-то впервые я направлялась в его кабинет без всякой опаски, что он заведет свою любимую песню с десятки раз повторяющимся припевом: «Уволю!». Я искренне верила, что начальник вызвал меня исключительно для того, чтобы лично поблагодарить и, может быть, даже выписать небольшую премию. Я медленно брела по редакционным коридорам в сторону начальственного кабинета и прикидывала, на что потрачу нежданно свалившиеся деньги. В итоге решила, что перед поездкой в Венецию (если она, конечно, вообще состоится) надо бы сходить к косметологу и еще освежить цвет волос.
И вдруг он заявляет мне такое.
— Вы имеете в виду «лучший»? — холодно уточнила я.
— Что-что? — его глаза сузились.
— Вы только что оговорились, — я все еще улыбалась, — вы сказали, что это была худшая статья, а на самом деле имели в виду, что она лучшая, так?
— По-моему, я достаточно четко выразился, — отчеканил Максим Леонидович.
— И все же я не понимаю, — глупо улыбнулась я, — я писала ее всю ночь.
— Оно и видно, — Степашкин приподнял уголок губы, что, видимо, должно было означать улыбку, — я всегда знал, что если работаешь ночью, ничего хорошего не получится. На что способен воспаленный мозг? Только на ту ерунду, которую вы гордо называете статьей.
В моей голове зашумело штормовое море. Мне захотелось сорваться с места, схватить со стола начальника предмет потяжелее, например огромный стиплер, и запустить им в его ехидно ухмыляющуюся физиономию. У меня даже пальцы задрожали.
— Но почему? — срывающимся голосом спросила я, — почему вам не понравилось? Что конкретно вас не устраивает?
— Раньше вы писали правду, — охотно объяснил Максим Леонидович, — а на этот раз вам отчего-то вздумалось сочинить красивую сказку. Получилось плохо. Сказки я не люблю.
— Но это правда! — возмущенно гаркнула я. — Я действительно ездила в Лондон и описала то, что там со мной случилось!
— Если вам не удалось встретиться с этим Аланом Джексоном, ничего страшного, — сочувственно вздохнул он, — всякое бывает. Наверное, он пришел в тот паб, о котором вы писали, увидел вас и что-то ему не понравилось. Вот он и слинял потихонечку. А вы решили, что отгулы надо оправдать, вот и написали всю эту чепуху.
