Нора Робертс - Тепло наших сердец
Пока она мялась в нерешительности, Флинн присел на край стола, продолжая перебрасывать пружинку из правой руки в левую и обратно. Волосы торчали в разные стороны, как будто он теребил их, прежде чем взять игрушку.
На нем была темно-зеленая рубашка, заправленная в брюки цвета хаки, а на ногах старенькие кеды — таких потрепанных Мэлори видеть еще не приходилось.
Она почувствовала легкий трепет где-то в животе, а затем толчок — это уже в области сердца.
Флинн Хеннесси ей нравится. Мэлори убеждала себя, что в этом нет ничего плохого. Более чем допустимо, но нельзя позволить, чтобы влечение переросло в нечто большее, а именно это и происходит, причем пугающе быстро. Это неразумно, небезопасно. И даже…
Потом Флинн посмотрел через стекло. Их взгляды на секунду встретились, и он улыбнулся. Трепет и толчки усилились.
Флинн резко дернул запястьем, и пружинка сложилась у него на ладони. Свободной рукой он махнул Мэлори, приглашая к себе.
Она пробралась к нему сквозь нагромождение столов и несмолкающий шум и, переступив порог кабинета, улыбнулась — Флинн разговаривал не сам с собой, а по громкоговорящей связи.
По привычке закрыв за собой дверь, Мэлори посмотрела в ту сторону, откуда доносился оглушительный храп. Конечно, это был Мо. Развалился брюхом кверху между двумя шкафами.
Ну чего ожидать от человека, который берет с собой на работу огромного глупого пса? А если точнее, как можно перед ним устоять?
Флинн поднял палец, прося минуту подождать, и Мэлори стала пока изучать его кабинет. На стене огромный пробковый щит с приколотыми записками, статьями, фотографиями и листочками с номерами телефонов. У нее зачесались руки, так захотелось навести там порядок. А еще в ворохе бумаг на письменном столе.
Полки забиты книгами, в том числе по юриспруденции и медицине. Телефонные книги, сборники цитат, кинообозрения, музыкальные обзоры…
Из игрушек, кроме разноцветной пружинки, тут были йо-йо[31] и несколько солдатиков. Дипломы и грамоты — газете и самому Флинну — лежали стопкой, как будто у него не хватило времени, чтобы развесить их. Хотя непонятно, куда их можно было повесить, потому что единственная стена была занята той самой пробковой доской и огромным календарем.
Услышав, что Флинн закончил разговаривать, Мэлори обернулась. И попятилась, когда он шагнул к ней.
— Проблема? — Хеннесси остановился.
— Нет. Возможно. Да.
— Выкладывай.
— У меня что-то задрожало внутри, когда я тебя тут увидела.
— Спасибо. — Флинн расплылся в улыбке.
— Нет. Нет! Я не знаю, готова ли я к этому. У меня голова занята другим. Я пришла поговорить, но… уже отвлеклась.
— Подожди, — сказал он, поднимая трубку зазвонившего телефона. — Хеннесси. Да. Да. Когда? Нет, не сложно. — Он что-то записывал в блокноте, выуженном из груды бумаг. — Я прослежу.
После этого Флинн выдернул телефонный шнур из розетки.
— Это единственный способ заставить его замолчать. А теперь немного подробнее о том самом трепете.
— Нет. Я сама не понимаю, как это у меня вырвалось. Я пришла насчет Джордана Хоука.
— А что с ним?
— Лет пять назад он купил в «Галерее» картину…
— Картину? Мы говорим об одном и том же Джордане Хоуке?
— Да. На картине изображен юный король Артур, извлекающий меч из камня. Думаю — почти уверена, — что написал ее тот же художник, что и две другие, в Ворриорз-Пик и у твоего друга. Мне нужно еще раз взглянуть на полотно, которое приобрел Хоук. Прошло несколько лет, и я должна убедиться, что правильно помню детали, а не придумываю их.
— Если ты не ошиблась, это очень странное совпадение.
— Если я не ошиблась, ни о каком совпадении не может быть и речи. Все предопределено. Все. Ты можешь связаться с Хоуком?
Мысленно перебирая варианты, Флинн вновь занялся пружинкой.
— Да. Если Джордан в отъезде, я все равно его найду, только не так быстро. Понятия не имел, что он вообще заходил в «Галерею».
— Его имени нет в списке клиентов. Очевидно, покупка была случайной, и это делает ее еще ценнее.
Волнение Мэлори выдавал голос.
— Флинн, я едва не приобрела ту картину сама, но тогда она была мне не по карману, и я искала способ решить эту проблему. Ее купили в то утро, когда я собиралась пойти к Джеймсу с просьбой продать мне полотно в кредит. Все это не просто так.
— Я свяжусь с Джорданом. Думаю, он купил ее для кого-то. В отличие от Брэда он не привязывается к вещам. Любит путешествовать налегке и ограничивает себя необходимым минимумом.
— Мне нужно еще раз увидеть это полотно.
— Понятно. Я этим займусь. Сегодня же все выясню и за обедом расскажу тебе.
— Нет, это плохая идея. Правда плохая.
— Обед — плохая идея? Человечество на протяжении всей своей истории приветствовало еду вечером. Есть документальные подтверждения. Много.
— Это плохая идея для нас. Я не должна торопиться.
Флинн отложил игрушку. Он повернулся и, когда Мэлори отпрянула, пытаясь сохранить безопасное расстояние, схватил ее за руку и притянул к себе.
— А кто тебя торопит?
— Скорее что. — Она чувствовала лихорадочное биение пульса в запястьях, в горле и даже под внезапно ослабевшими коленями. В его глазах блеснуло что-то похожее на холодный расчет, напомнившее Мэлори, что Флинн привык все продумывать на два и даже на три хода вперед. — Послушай, это моя проблема, а не твоя, и… Прекрати, — приказала она, почувствовав, как его ладонь легла ей на затылок. — Это не самое подходящее место для…
— Они обыкновенные люди. — Флинн кивком показал на стеклянную стену, отделявшую его кабинет от общей комнаты. — И, будучи такими, понимают, что время от времени я целую женщин.
— Кажется, я в тебя влюбилась.
Мэлори почувствовала, что рука Флинна дернулась и тут же ослабла. Увидела, как выражение веселой решительности на его лице сменилось растерянностью. В ее душе боролись два демона, оба совершенно ненужные, — боль и гнев.
— Ну вот… Теперь это и твоя проблема. — Она отстранилась — без труда, потому что Флинн не касался ее.
— Мэлори.
— Я не хочу ничего слушать. Сейчас ты скажешь мне, что это слишком рано, слишком быстро, что ты еще не готов к таким серьезным отношениям. Я не дура. Мне прекрасно известны подобные отговорки. И чтобы я не оказалась в дурацком положении, достаточно простого «нет».
— Погоди минуту. — На лице и в голосе Флинна была неподдельная паника. — Секунду!
— Пожалуйста. — Боль и гнев уступили место разочарованию. — Хоть неделю. Всю оставшуюся жизнь. Только без меня.
