Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна
Они искали друг в друге не просто забвение, а это признание, что наконец-то обрело голос. Их страсть то затихала до шёпота и нежных прикосновений, то взрывалась новым вихрем, пока за панорамным окном ночная чернота не начала медленно разбавляться первыми признаками рассвета. Успокоились, измождённые и безмерно довольные, они лишь тогда, когда первые лучи утра прочертили золотые полосы на потолке, сплетённые в объятиях, найдя в тишине наступающего утра то, что так долго искали — не просто страсть, а любовь, ставшую наконец пристанищем.
Аля закрыла глаза. Она не была неудачницей. Она была женщиной, которую желают и защищают, которую любят. И с этим знанием сила возвращалась к ней — не как холодная стальная решимость, а как живой, горячий поток жизни. Завтра будет битва, но сегодня она была жива.
47. Секрет
Солнце, пробивавшееся сквозь панорамные окна лофта, было слишком ярким, слишком откровенным. Аля проснулась раньше Артёма. Она лежала, глядя в потолок, и слушала его ровное дыхание. На коже ещё жили воспоминания о его прикосновениях, а в душе бушевал странный вихрь из эйфории и тревоги.
Он пошевелился, потянулся и открыл глаза. Его взгляд, тёплый и немного затуманенный сном, нашёл её. Он улыбнулся — медленной, счастливой улыбкой, которой она у него ещё не видела, и потянулся к ней.
— Доброе утро, — его голос был хриплым от сна.
И в этот идеальный момент её пронзила ледяная игла страха.
— Нас никто не должен видеть вместе, — выпалила она, прежде чем он мог её поцеловать.
Улыбка на его лице замерла, затем медленно угасла. Он приподнялся на локте.
— Что?
— Выходя отсюда. Вместе. Нас не должны видеть. Вика, Денис… все. Особенно Илья.
Он сел на кровать, его лицо стало серьёзным, непроницаемым.
— Аля, мы не преступники.
— Для Ильи — да! — она тоже села, обхватив колени руками. Одеяло сползло, но ей было не до стыда. — Ты не понимаешь? Он ищет любое грязное пятно! Он скажет, что я сплю со своим инвестором, чтобы он покрывал мои долги. Что я неадекватная мать, которая заводит интрижки вместо того, чтобы думать о ребёнке! Это перечеркнёт все наши аргументы в суде!
Он молча смотрел на неё, и она видела, как в его глазах борются желание спорить и понимание её логики. Это было невыносимо.
— До суда осталось всего несколько дней, — умоляюще прошептала она. — А до крайнего срока с долгом — еще чуть больше двух недель. Мы должны подождать. Прошу тебя.
Он закрыл глаза на мгновение, провёл рукой по лицу. Когда открыл, в них была лишь усталая покорность.
— Хорошо. Как скажешь. Я отвезу тебя.
Они собрались в гнетущем молчании. Воздух, ещё недавно наполненный теплом и близостью, стал холодным и тяжёлым. Он повёз её на своей машине, но объехал пекарню с другой стороны, остановившись в безлюдном переулке в двух кварталах.
— Спасибо, — сказала она, не глядя на него, хватаясь за ручку двери. — Аля.
Она обернулась. Его лицо было напряжённым.
— Я не хочу быть твоим грязным секретом.
— Ты не секрет! Ты… ты просто наша тайная стратегия. На время, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
Он ничего не ответил, просто кивнул. Она выскочила из машины и почти побежала к пекарне, чувствуя себя воровкой, крадущейся по утренним улицам.
В пекарне её ждал обычный хаос. Увидев Алю, Денс тут же сообщил:
— У нас, кажется, перебои с поставками муки — Василий Юрьевич сообщил, что грузовик утром не приезжал.
Аля попыталась собраться с мыслями, переключиться. Но её голова была пуста, а сердце бешено колотилось.
— Хорошо, Денис, я разберусь, — она потянулась за телефоном, чтобы позвонить поставщику.
В этот момент дверь открылся, и вошёл Артём. Он был в своём безупречном деловом виде, лицо — маска полного спокойствия.
— Утро, — кивнул он команде, не глядя на Алю. — Алёна, у нас через пятнадцать минут созвон с юристом. Отчёт по финансам готов?
Его тон был настолько сухим и официальным, что у Али ёкнуло сердце. Это была игра, но игра давалась ей невероятно тяжело.
— Да, почти, — выдавила она, утыкаясь взглядом в экран компьютера.
— "Почти" — это не ответ, — отрезал он, проходя к своему столу. — Мне нужны точные цифры. Сейчас.
Он говорил с ней так, как говорил в первые дни их знакомства. Как начальник с подчинённой. От его холодного тона по её коже побежали мурашки. Она подняла на него взгляд и увидела в его глазах ту же боль, что чувствовала сама. Но под взглядами Вики и Дениса он не мог позволить себе слабину.
— Хорошо, Артём, — чётко сказала она, подчёркивая формальность. — Будет сделано.
Она отвернулась, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Это было в тысячу раз тяжелее, чем она предполагала. Быть рядом, но делать вид, что между ними ничего нет. Видеть его и не иметь права прикоснуться. Слышать его команды, зная, что несколько часов назад его руки были на её коже.
Получила то, чего хотела? Дура!
Она уткнулась в цифры, пытаясь загнать подступающую панику. Это была их новая реальность. Реальность секретов, масок и стали, которую ей пришлось надеть на своё сердце. До суда оставалось пять дней. Они казались вечностью.
Весь день они двигались по цеху, как два отполированных камня, отскакивая друг от друга, общаясь лишь сухими репликами о работе. К вечеру, когда команда разошлась и они остались одни, готовые к ночной выпечке, Аля не выдержала. Она подошла к нему, когда он проверял температуру печи.
— Мне так неприятно, — тихо сказала она, глядя на его спину. — Эта ложь... Твой холодный тон... Мне кажется, я снова в том браке, где каждое слово — это шифр, а каждое прикосновение нужно заслужить.
Артём обернулся. Его лицо было усталым и напряжённым.
— А чего ты хотела, Аля? — его голос прозвучал резко, без прикрас. — Ты сама выбрала этот сценарий. "Тайная стратегия". "Нас не должны видеть". Ты просила меня играть роль, и я играю. Так что не жалуйся на декорации, которые сама же и выстроила.
Его слова ударили больно, точно по самому больному месту. Она отступила на шаг, чувствуя, как сжимается горло.
— Ты прав, — прошептала она, опуская голову. — Я просила. Прости.
Она уже хотела развернуться и уйти, но он вдруг вздохнул, и всё напряжение словно вышло из него одним долгим выдохом. Он провёл рукой по волосам.
— Нет. Это я сволочь. — Он сделал шаг к ней, и его голос смягчился, стал глубже. — Я не злюсь на тебя. Я в ярости от этой ситуации. На этого подонка, который заставляет нас прятаться. Мне тоже физически больно от этой игры. Видеть тебя и знать, что я не могу... — он не договорил, но его взгляд, полный тоски и желания, закончил фразу за него.
Он медленно, давая ей время отстраниться, протянул руку и коснулся ее пальцев. Это простое прикосновение, после целого дня холодной отстраненности показалось ей глотком воды в пустыне.
— Пошли ко мне, — тихо, но настойчиво сказал он. — Сегодня. Прямо сейчас. Забудем на одну ночь обо всем. Будем самими собой.
И она, не в силах более сопротивляться ни ему, ни собственному глупому сердцу, кивнула.
Он привез ее к себе. На этот раз он не гасил свет, и его лофт предстал перед ней во всех деталях — просторный, минималистичный, но на этот раз он не казался стерильным. На журнальном столике стояла открытая книга, на барной стойке — две немытые чашки из-под кофе. Здесь была жизнь. Его жизнь.
Первые минуты были неловкими. Они стояли посреди гостиной, как два подростка на первом свидании, не зная, с чего начать.
— Может, вина? — предложил он, срываясь к мини-бару.
— Нет, — покачала головой Аля. Она подошла к панорамному окну, за которым зажигались огни ночного города. — Давай просто... помолчим.
Он встал рядом. Они молча смотрели на город, и это молчание было густым, насыщенным, наполненным биением их сердец. Затем Аля обернулась к нему.
