Оторва - Ольга Пожарова
— А чего он с головой накрытый? — жмётся к ногам Роника Жданчик.
— Замёрз! — открываю одеяло, показывая всем, что их Тима пока жив.
— А у вас скоро дети будут? — переводит взгляд с употевшего Тимофея на обалдевшую меня Ефимка.
— Скоро… — с шумом вдыхает воздух пододеяльный страдалец.
— А мне нравится вариант «Тима умер»! — тут же откликаюсь я.
— Он же дышит! — делает пару маленьких шажков к кровати Жданчик.
— А это легко исправить… — хмыкает Роник.
— Вот именно! — смотрю этому близнецу-затейнику в глаза. — Иди-ка лучше с Совёнком погуляй… И этих, — киваю на Ефимку со Жданчиком, — прихвати… А то я с «Тимой» ещё не закончила…
— Да я тоже могу! — пытается подскочить с кровати Тимофей, но тут же с глухим стоном валится назад.
— Ну, раз можешь — иди! — тут же соглашаюсь я.
— Ронь… — морщится Тимофей. — Что-то опять…
— Так, вышли все! — командую я. — Наверное, надо Скорую всё же…
— Не надо! — тут же возражает это несчастье. — Я просто дёрнулся неудачно…
— Неудачно дернулся — твое второе имя! — присаживаюсь на табуретку рядом с кроватью и раскрываю одеяло…
* * *
— А тут миленько… — доносится до меня и я не сразу соображаю, что это с улицы, а не по телевизору.
— Ну… Так… Только в самом доме… — уже другой голос и тоже женский.
Опять кому-то из соседок отворот-приворот понадобился?
Хотя вряд ли — соседи не стали бы обсуждать насколько миленько у нас на участке: у всех в деревне, кто не пьет, работает и что-то делает у себя в доме и в огороде примерно одно и то же — пальм и бассейнов тут нет…
— Ронь… — зовёт меня Тимофей, едва я успеваю дойти до окна, чтобы посмотреть на тех, кому у нас тут «миленько»…
— Опять заболело? — уже не верю я этому раненому — стоит только отойти от него, так всё — умирающий лебедь без балета…
Полночи с ним возилась и сегодня уже почти вечер, а я даже в туалет бегом, а то помрёт ведь несчастье городское…
Угу. Так я и поверила…
Но вся моя семья откровенно подыгрывает этому страдальцу…
Особенно бабуля — Тимоша встать сам не может, сесть тоже, до туалета — если не в обнимку со мной, то не дойдет…
Ладно, в конце концов, это же из меня этот рыцарь мешка и забора травму получил. А то, что рыцарь небольшого ума оказался, так тут уж…
Судя по моим родственникам мужского пола, все они взрослеют… никогда…
— А Тимоша отдыхает сейчас… — доносится до меня бабулин голос уже из дома. — Может, поужинаете пока…
— Нет, спасибо… Где Тимофей? — вроде та же женщина, что говорила, что у нас тут «миленько»…
— Мама? — дёргается на кровати Тимофей.
— Что, опять больно? — тут же спрашиваю я.
— Лучше бы было больно… — как-то обречённо в ответ…
И в тот же момент в комнату, распахнув дверь так, что она ударяется о стену, заходят мама Тимофея и та девушка, с которой он тогда был возле роддома. Альбина, кажется…
— Тима!! — округляет глаза Альбина — А что они с тобой сделали?
— К кровати привязали и пытаем, что ж ещё! — появляется следом за ними дедуля. — Роньк, пойдем-ка, поможешь там Ронику Совёнка своего покормить!
— У вас есть птенец совы? — сейчас у мамы Тимофея глаза через очки перепрыгнут…
— Ну, тут же деревня… — морщит носик Альбина и слово «деревня» произносит так, словно ей лопату навоза под нос сунули.
— Эт точно! — поддакивает дедуля — И потому без совы в хозяйстве никак!!
— А почему тебя никто в больницу не отвёз? — мама Тимофея спрашивает вроде как у сына, но смотрит на меня.
— Так деревня же! — снова влезает Альбина и, открыв небольшую белую лаковую сумочку, достаёт пачку влажных салфеток, раскрывает и, достав одну, подносит её к носу.
— Биночка так волновалась! — мама Тимофея пальцем указывает Альбине на пачку с салфетками и та тут же выдает и ей одну. Разумеется, мама Тимофея тоже подносит её к носу.
— Мам! — а я и не заметила, что Тимофей сел на кровати. — Вы зачем приехали?
— Так эт… Это я Никитичу позвонил… — говорит дедуля. — Предупредить же надо было…
Мне кажется, глаза мы с Тимофеем закатываем синхронно…
— Со мной всё в порядке — можете ехать домой! — а Тимофей умеет злиться?
— Биночка так волновалась! — словно не слышит его мама. — Сказала, что будет сама за тобой ухаживать, представляешь! Даже если нельзя тебя в город увезти, то… Мы готовы…Тут же есть гостиница или…?
— Да откуда⁈ — снова лезет в разговор Альбина — Деревня же!
— Я сейчас же звоню в перевозку лежачих больных!! — решительно так произносит мама Тимофея.
— Мам! А давай, вы просто уедете!
— Тима, — растягивая почти до разрыва каждую гласную произносит Альбина, — мы приехали за тобой… Тут же… Деревня…
— Ладно, пошли, Роньк! — дедуля жестом показывает мне «на выход». — Пусть тут городские между собой договариваются…
И когда я под громкое фырканье Биночки-Альбиночки выхожу из комнаты добавляет:
— Кто ж знал… Я как лучше хотел…
Роня
— А где тут у вас туалет? — цепляясь высокими тонкими каблуками за все камушки и трещинки на садовой дорожке, Альбина подходит к нам с Роником.
— Потише можно? У нас ребенок спит! — тут же шикает на неё брат.
И я с ним совершенно согласна: спящий Совёнок — это не только очень мило, но и наконец-то…
— Так где⁇ — ещё громче спрашивает эта поганка.
— А в пи…везде! — делает широкий жест рукой Роник. — За забор только выйдите, а то у нас тут на участке даже скотина не гадит.
— Так там же люди!! — округляет глаза Альбина.
— Да ладно! — усмехается брат. — Они ж деревенские — так что не считается!
Совёнок тем временем начинает кряхтеть и морщиться. Только этого не хватало! Толкаю Роника в бок и, забрав
