Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
— Конечно, — сказала Ксюша Дане своим тихим голоском. — Давай пообедаем вместе.
— Твою ж… — простонал я себе под нос, в то время как Громов торжествующе ухмылялся.
Затем я хмуро посмотрел на своего друга, тем самым сказав, чтобы тот вел себя прилично, иначе ему потом прийдется плохо. Его улыбка стала еще шире, прежде чем он поплелся за нами хвостом в кафетерий.
Мы подошли к своему столу, заняли свою сторону, а Даня уселся напротив.
— Если бы я знала, что ты будешь есть с нами, то приготовила бы тебе что-нибудь, — извиняющимся тоном сказала Ксюша, доставая из сумки наш обед.
Тогда Даня взглянул на меня и ответил:
— Не волнуйся. Леха сказал, что собирается поделиться…
— Только посмей прикоснуться к моей еде, — предупреждающе рыкнул я и это была далеко не пустая угроза. И он это знал.
Громов поднял руки вверх, выдавая свое мирное отступление, и рассмеялся.
— Ладно, пойду, что-нибудь возьму себе.
Я удивленно вскинул брови. Даня никогда не заходил в кафетерий. Я даже не знал, заходил ли он сюда с тех пор, как мы поступили сюда, не считая прошлого раза, когда он искал меня. И Громова моя реакция однозначно позабавила.
Когда Даня ушел, я наклонился вперед, оперся локтем о стол, поднял руку и коснулся щеки Ксюши.
— Ты все еще беспокоишься из-за своих родителей? — спросил я, проведя большим пальцем по ее скуле.
Ее улыбка померкла, а взгляд скользнул в сторону.
— Нет.
— Глаза, Ксюша, — тихо приказал я и она неохотно снова встретилась с моим взглядом. — Хочешь, я пойду с тобой и поговорю с твоими родителями?
Ее лицо смягчилось, по губам даже скользнула легкая улыбка, а затем она ответила:
— Нет. Все будет хорошо, не переживай.
Все мое тело напряглось, когда в голову пришла непрошеная мысль. Я почувствовал, как что-то тяжелое сдавило мне грудь, и я неосознанно начал злиться.
— Они же не причинят тебе вреда? — спросил я сквозь стиснутые зубы.
Ксюша так ужаснулась моей мысли, что у меня отлегло от груди и я позволил себе расслабиться.
— Нет, — ответила она, подтверждая ложность моих опасений. — Боже, нет, — она смотрела на меня снизу-вверх, и в ее глазах читалось открытое беспокойство. — Они никогда не причинят мне вреда. Никогда, Леш.
Мои глаза пробежались по ее лицу. Она действительно говорила правду и ее лицо подтверждало это. Я медленно и облегченно выдохнул, потому что если Ксюша солгала, я не знал, что делать, чтобы уберечь ее.
Моя рука скользнула вниз и задержалась на ее шее, не забыв провести пальцами по ее мягким шелковистым волосам. Ксюша поддалась мне навстречу и ее губы мягко и трепетно коснулись моих.
Охренительно сладко.
Мне нравилось, что Ксюшу никогда не целовал никто, кроме меня. И я обнаружил, что у меня хватило терпения научить Ксюшу, как это делать, и показать, как мне нравилось. Быстро и жестко, как я обычно делал это с безымянными, а иногда и безликими девушками до встречи с ней.
Но Ксюша была слишком хороша для этого дерьма.
Она была слишком хороша для меня самого.
Я бы продолжил целовать ее, если бы не услышал чье-то хмыканье. Я оторвался от манящих губ Ксюши и, повернув голову, заметил Громова, который сидел напротив нас и нехотя орудовал вилкой в своей тарелке.
Он ухмыльнулся, когда наши глаза встретились.
— Не обращайте на меня внимания, продолжайте. Просто представьте, что меня здесь нет.
Ксюша тут же покраснела и спрятала лицо в изгибе моей шеи.
И этот мудак был моим лучшим другом…
Я уставился на Громова, своим свирепым взглядом обещая ему скорейшее возмездие. Даня поджал губы, чтобы не расплыться в улыбке и не выбесить меня еще сильнее.
— Громов, хочешь на десерт получить по своей наглой роже?
Ксюша внезапно встрепенулась, оторвалась от моей шеи и уставилась на меня встревоженным взглядом.
— Леш, я принесла шарлотку на десерт. Хочешь?
Даня издал сдавленный звук, похожий на проглоченный смех, и мне захотелось наброситься на него прямо через этот стол. Но вместо этого я подавил свой гнев и сосредоточился на своей девушке.
— Позже, Ксюш. Я не хочу испортить обед, который ты приготовила.
Я снова услышал приглушенный смех и тонкий кашель при слове “испортить”. Задрав голову к потолку, я взмолился о терпении, так сильно необходимом мне в эту самую минуту. Я всерьез подумывал о том, чтобы убить своего лучшего друга.
— Дань, ты поел?
— Нет еще.
Я медленно опустил взгляд на него.
— Думаю, да, ты поел, — угрожающе тихо сказал я, пригвоздив Громова мрачным взглядом.
Глаза Дани чуть расширились, прежде чем он уронил вилку в тарелку с недоеденным обедом и поспешил встать.
— Лех, я же просто прикалывался. Блять… — тихо пробормотал он, а затем взглянул на мою девушку. — Ксюша, мне пора.
Я раздраженно наблюдал, как Ксюша улыбалась Дане. Снова.
— Если ты предупредишь меня, когда в следующий раз будешь обедать с нами, то я что-нибудь приготовлю для тебя, — пообещала она Громову.
И тогда мое лицо по-настоящему окаменело. Черта с два она это сделает! Она не станет утруждать себя и готовить для моего тупоголового друга.
Даня, должно быть, прочитал мои мысли, потому как его ухмылка стала широкой и дерзкой.
— Обязательно, Ксюх, — отозвался он и подмигнул ей. — До скорого.
Ксюша тихонько попрощалась и стала смотреть ему вслед. А когда она повернула голову, ее губы изогнулись в легкой улыбке, которая означала, что она что-то задумала.
Расплата…
— Твой друг, — начала Ксюша, пронзая меня своими блестящими глазами, — показался очень милым. Он мне понравился.
— Ешь, Ксюша, просто ешь, — процедил я сквозь зубы.
Она опустила голову, но я уловил на ее лице самодовольную ухмылку. Отомстила мне, значит, за выходку с ее родителями. Ну ладно…
Я уставился на свою девушку, на довольное выражение ее лица, и что-то внезапно пронзило левую сторону моей груди.
И тут я понял, как сильно мне нравилось обедать с Ксюшей. Не из-за ее домашней еды, которая была безумно вкусной, а потому что, обедая с ней, я чувствовал себя умиротворенным. Цельным. Живым…
Даня был прав. Ксюша была причиной того, что я снова мог чувствовать себя живым. Именно она вдохнула в меня жизнь, и именно благодаря ей мне хотелось просыпаться по утрам, когда в прошлом я просто хотел, чтобы все закончилось, растворилось в черноте, погрузилось во тьму.
И хотя я не верил в то, что
