Елена Лагутина - Экспедиция в любовь
Маше тоже ужасно не хотелось просыпаться. Сказалась бессонная ночь и утренние переживания. Так хотелось остаться в теплой пелене сна, не выходить из нее на безжалостный утренний свет, не думать ни о чем… Однако, сквозь полузабытье слыша звуки проснувшегося лагеря, Маша, сделав над собой усилие, открыла глаза.
Сначала она решила дать себе поблажку и не ходить на завтрак. Очень уж ей не хотелось встречаться сейчас с Вадимом. Честно говоря, она вообще не представляла себе, как она сейчас его увидит, как сможет поздороваться с ним, как со всеми остальными, как сможет не подать виду, что между ними этой ночью что-то произошло.
Однако она все же мужественно решила появиться в столовой. Маша прекрасно помнила сибаритские замашки Вадима и боялась, что тот тоже, не выспавшись, пропустит завтрак. А их одновременное отсутствие может кому-нибудь показаться странным — например, хотя бы той же Леночке.
К ее облегчению, среди сидящих за длинным столом она не увидела Вадима. Значит, он действительно еще отдыхает после весьма бурно проведенной ночи. Что ж, очень хорошо. У нее будет хоть немного времени для того, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к встрече с ним.
Маша сидела на своем обычном месте, рядом с Татьяной, и равнодушно водила вилкой по миске, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. А шум поднялся нешуточный. Дядя Ваня сегодня умудрилась положить в гречневую кашу комбижир вместо масла, и гречка теперь прилипала к языку и губам тех, кто стал первыми жертвами ее стряпни. Ребята громко выражали свое возмущение, а повариха, пользуясь тем, что Евгений Иванович запаздывал, возмущенно отругивалась:
— Да и какая вам разница-то? Было бы жирно, да и ладно! Ишь, набаловали вас дома. Подумаешь, масла им не положили. Экономить надо, масло все равно скоро кончится. Разборчивые больно все стали!
Тут уже Татьяна, не выдержав, толкнула локтем Машу:
— Машка, ты что же молчишь? Этак она скоро на солидоле готовить начнет из экономии или по ошибке вместо соли в суп какого-нибудь крысомора насыплет. Эй, подруга, да ты не проснулась, что ли?
— Да, что-то у вас, Мария Сергеевна, вид какой-то усталый, как будто всю ночь не спали! — ехидно проговорила Леночка, многозначительно посматривая на Машу. «Господи, откуда она знает?! Нет, не может быть. Это она просто из вредности, вот и все», — пронеслось в голове у Маши. Не ответив Леночке и сделав озабоченное лицо, она повернулась к подруге, сумев краем уха уловить, о чем шумят за столом.
— Да я уже устала с Дядей Ваней воевать. Вот Рузаев сейчас завтракать явится, пусть и попробует эту отраву.
Евгений Иванович действительно не заставил себя ждать, и через пару минут за столом уже гомонили:
— Евгений Иванович! Ну вы вот сами попробуйте, разве это есть можно?
Перед начальником поставили миску с пресловутой кашей. Она уже успела немного остыть, и пленка жира на поверхности придавала ей и вовсе отталкивающий вид. Мрачно взглянув на предложенную ему еду, Рузаев даже не прикоснулся к вилке, скорбно спросив:
— Вы что же это, смерти моей хотите? Антонина Петровна, голубушка вы моя, ангел вы мой неземной, за что же вы так всех нас ненавидите?
Тут история с кашей перешла на новый виток своего развития, а Маша получила возможность вновь отключиться, погрузившись в собственные бессвязные мысли.
С трудом досидев до конца завтрака, Маша залпом выпила полкружки чаю, забыв даже положить туда сахар, и, немного подумав, отправилась на берег, стараясь уйти от людей. Посидев минут пять на мостках, она поняла, что не может сосредоточиться ни на чем — ее отвлекали и раздражали веселые голоса и смех, доносящиеся сверху, из лагеря.
Было похоже, что Паша опять затеял какую-то замысловатую каверзу, на которые он был мастер, а все остальные с энтузиазмом ему помогают. В другое время Маша и сама бы с удовольствием к ним присоединилась, но только не сейчас. Она просто не могла никого видеть, а уж веселиться — тем более.
Решительно поднявшись, она прошла вперед по деревянным мосткам и принялась отвязывать лодку от вбитого в дно колышка. Самое лучшее — это уплыть куда-нибудь за поворот, причалить к берегу и спокойно разобраться в том, что произошло ночью, и в том, что творится в ее душе. Тихое место где-нибудь возле бегущей воды — это именно то, что ей сейчас нужно.
Отвязав лодку и поставив в нее одну ногу, Маша уже собиралась оттолкнуться другой ногой от мостков и запрыгнуть на скамью, но тут сзади послышался какой-то шорох, и она чуть не упала от неожиданности. С трудом сохранив равновесие и придерживая лодку за веревку, Маша обернулась и увидела стоящую рядом с ней Татьяну.
— Танька, ты с ума сошла — так подкрадываться? Я же чуть-чуть в воду не свалилась, да еще и заикой сделаться запросто могла бы!
— Я не подкрадывалась, — спокойно возразила подруга. — Я подкрадываться вообще не умею и топаю всегда, как слон. И ты, кстати, прекрасно об этом знаешь. А если ты стала вдруг такой рассеянной, что ничего вокруг себя не замечаешь, то я тут не виновата. Кстати, ты куда это собралась?
— Никуда, — неохотно ответила Маша, собираясь оставить подругу на мостках и отчалить.
— Ну, в таком случае и я тоже хочу никуда, — заявила Татьяна. — Машка, признавайся: что с тобой творится? Ты сама не своя, и не вздумай мне врать, что у тебя все в порядке. Что случилось?
— Таня… — Маша хотела было сказать, что хочет побыть одна, но внезапно передумала. — Танька, давай-ка садись в лодку, мне с тобой посоветоваться надо.
— А в лагере это сделать никак нельзя? — недовольно поинтересовалась Татьяна, усаживаясь на корме. — Или тебе обязательно романтическая обстановка для этого нужна? Учти, я грести не собираюсь, даже не проси.
— Да ты все равно толком грести не умеешь, — слабо улыбнулась Маша, садясь на весла.
Минут через пятнадцать они добрались до хорошо знакомой Маше излучины. Река в этом месте делала крутой поворот, образуя возле берега тихую глубокую заводь с невысоким обрывистым берегом. Туда-то Маша и направила лодку.
Из лодки подруги выходить не стали — после ночного дождя высокая трава была еще мокрой. Татьяна осталась сидеть на корме, развалясь и облокотившись о борт, Маша уселась в такой же позе на носу, закинув ногу на ногу.
— Машка, ну почему у меня ноги не такие длинные, как у тебя? — завистливо спросила Татьяна.
— Не в ногах счастье, — вздохнула в ответ Маша.
— Тебе-то, конечно, хорошо так говорить. Да ладно, что уж там, — махнула рукой Таня. — Давай, Машка, выкладывай, что у тебя стряслось.
— Да ничего особенного, — пожала плечами Маша, которая вопреки своему нежеланию никого видеть почувствовала облегчение оттого, что рядом Танька, с которой можно поговорить. — Просто я решила с максимальной точностью выполнять твои инструкции по поводу смены образа жизни.
