Больше жизни, Хлоя Браун! - Хибберт Талия
Шагал Рэд широко, и Хлоя начинала чувствовать усталость, но ничего не говорила, потому что слишком была занята самокопанием. Воспоминаниями. Ощущением того, как внутри пульсирует, словно эхо, удовольствие. Беспокойством, как всегда, потому что Рэд казался ей до боли близким, но она не думала, что он чувствует то же. В конце концов, это он сказал, что не собирается все усложнять.
Когда он прошептал эти слова, Хлое искренне казалось, что она не против. Но, очевидно, развратный демон внутри нее лгал, чтобы получить желаемое. Потому что теперь она кончила и тут же опять почувствовала, как надвигаются сложности – сложности и опасная привязанность.
Тц-тц-тц, развратный демон. Так нечестно.
Они почти дошли до стоянки, когда Рэд осознал, что она отстает.
– Прости.
– Ничего.
– Ты устала? Я могу…
– Я впорядке, – рявкнула Хлоя.
Она была не в порядке, но с быстрой ходьбой это не имело ничего общего.
Рэд кинул на нее подозрительный взгляд. Он был прекрасен. Ей захотелось его поцеловать. Технически они так и не поцеловались, и Хлоя знала, почему избегает этого: она боялась, что Рэд распробует все, что она чувствует, на ее языке. Потому что она бросалась головой вперед в связь, которая с его стороны, скорее всего, окажется не такой уж глубокой.
Она задумалась, почему он не поцеловал ее.
Он подошел поближе, обхватывая ее лицо ладонями.
– Эй, Пуговичка, – тихо сказал он. – Что не так?
Ее дыхание сбилось, будто она могла вот-вот расплакаться, чего Хлоя совершенно не собиралась делать. Вместо этого она собиралась глубоко вдохнуть и спокойно сказать ему, что им нужно забыть об этой ночи, потому что у нее и без того в голове бардак. Что он должен перестать касаться ее так, будто она – великая драгоценность. Что он совершенно замечательный, честно, и именно поэтому больше никогда не должен дотрагиваться до нее, или называть Пуговичкой, или даже улыбаться ей. Его улыбка очень красива, красива настолько, что может пробудить в ней опрометчивые чувства, которые обязательно закончатся плохо: лучше перестраховаться, чем потом раскаиваться.
Хлоя всегда предпочитала перестраховываться, чем раскаиваться. Предпочитала, чтобы ее оставляли в покое, а не просто оставляли.
Но, не успела она сказать хоть что-нибудь, все на бешеной скорости покатилось в тартарары.
– Это не моя ли Хлоя? – Вопрос зазвенел в воздухе, немного невнятный и более чем слегка недоверчивый.
Хлоя оцепенела. Ох, бога ради, только не это!
–Хлоя!– повторил голос, теперь безошибочно узнаваемый.
Катастрофа случилась. Близился конец света. Хлое уже хотелось провалиться под землю. Она резко отстранилась от Рэда, и его ладони упали с ее щек, но это совершенно не спасло ситуацию. Мужчина, пытавшийся завязать с ней роман без обязательств, вот-вот должен был столкнуться с одной из ее чокнутых родственниц. Потому что мужчины ведь обожают знакомиться с родней женщин, которых только что довели до оргазма посреди улицы. Простообожают. Это всем известно.
– Дорогая! Это же я!
Хлоя повернулась:
– Да, тетя Мэри. Я вижу.
– Ну не будь такойугрюмой! – Тетя Мэри сияла. – Я так рада, что ты гуляешь, дорогая моя. Ужасно рада!
Если бы не фиолетовая помада, шпильки и, э-э, громкость, Хлоя могла бы подумать, что стоит лицом к лицу с матерью. Мэри была сестрой-близняшкой Джой Маталон-Браун, а также, вероятно, причиной, по которой Хлоя родилась. У Хлои имелась личная теория, что ее родители сблизились на почве своеобразного опыта взросления рядом с такой матерью, как Джиджи, и такой сестрой, как Мэри. Ее бедного обычного папу и чувствительную нервозную маму свел одинаковый опыт стресса и продолжительных страданий.
– Я тоже рада тебя видеть, тетя Мэри. – Это была не совсем ложь: Хлоя любила проводить время с теткой. В контролируемой среде. При вполне определенных обстоятельствах. – Ты хорошо выглядишь.
Тетя Мэри подняла ногу в ботинке цвета фуксии:
– Имитация крокодиловой кожи. Разве они не чудовищны?
Красивая и умная, она была успешным партнером в семейной юридической фирме Маталонов, а значит, с преогромным удовольствием одевалась как ей заблагорассудится.
– Очень впечатляет, – кивнула Хлоя.
– Ты просто душка. Так, а это кто, милая? Он очень тихий. Я без ума от тихих мужчин.
О, боже! Огонек в карих глазах тети Мэри не сулил ничего хорошего. Ясное дело, последнее, чего Рэду хотелось, – это ощутить на себе всю любопытную силу этого огонька и того, чем он грозил. Что ей сказать, чтобы избежать этого? «Это мой друг»? Звучит как эвфемизм. «Это мужчина, с которым я люблю проводить время, а еще хочу лизнуть его, и мне бы хотелось, чтобы он был важен для меня, но я не могу на это осмелиться»? Звучит как неуместная и неприятная правда.
– Никто, – торопливо брякнула Хлоя.
Тетя Мэри вскинула одну идеально выщипанную бровь:
– Какое интересное имя!
Ситуация, поняла Хлоя в приступе паники, стремительно выходила из-под контроля.
Она чувствовала, что Рэд стоит рядом, немного позади, и в обычной ситуации это ободрило бы ее. Но после того, что они делали сегодня, и какую неуверенность он заставил ее испытать, и как все это было неловко, – что ж, теперь его присутствие уже не казалось таким утешающим. Даже смотреть на него было невыносимо. Она бросила лихорадочный взгляд тете Мэри за плечо, где заметила стайку роскошных дам за пятьдесят, покачивающихся на высоких каблуках.
– Не хочу тебя задерживать, тетушка. Тебя подруги ждут.
Мэри закатила глаза:
– Ох, я тебя умоляю! Они так пьяны, что время для них стало инопланетной концепцией. – Она повысила голос с уровня береговой сирены до несущегося на полной скорости поезда: – Я о тебе говорю, Шейла! Ты в стельку!
– Тетя Мэри…
– Прости, дорогая, прости, вернемся к твоему другу. Представь же нас.
– Это комендант моего дома.
У Хлои иссякли идеи. Она понадеялась, что упоминание ее жилищных условий отвлечет тетушкино внимание.
– О! – сказала тетя Мэри, морща нос. – Твоего маленького… послушай, дорогая, я полностью понимаю твое желание покинуть родовое гнездо. Я много раз говорила твоей матери: они тебя душат. Но в самом деле, эта многоквартирная история…
– Это жизненный опыт, – перебила Хлоя. – В общем, мне очень жаль, но мы опаздываем на собрание, на котором будет решаться вопрос о типе здания, так что нам надо бежать.
На лице тети Мэри проступила подозрительность:
– Вопрос о типе?..
– На такие собрания ходят те, – умудренно сообщила Хлоя, – кто живет в квартирах.
Тетя Мэри всю свою жизнь прожила в мини-особняках – и в Англии, и на Ямайке, когда была совсем маленькой. Хлоя надеялась, что она понятия не имеет, что делают люди, живущие в квартирах.
– Как ужасно! – слабо ответила тетя Мэри. – Я тебя отпускаю, моя дорогая. – Она подалась вперед, чтобы поцеловать Хлою в щеку, и прошептала: – Надеюсь, ты попросила своего нового друга сдать анализы. У тебя очень слабая иммунная система, а ситуации бывают всякие, несмотря на предосторожности…
–Тетя Мэри!– рявкнула Хлоя. – Уходи!
– Ухожу-ухожу!
Тетя поспешила к своим подругам, и Хлоя облегченно выдохнула:
– Что ж. Обошлось без жертв. – Она наконец повернулась к Рэду.
Рэд стоял, сунув руки в карманы и глядя куда-то поверх ее головы. Он медленно кивнул.
Хлоя сглотнула:
– Прости. Тетя Мэри иногда ошеломляет.
– Так вот что это было? – спокойно поинтересовался он. – Ты была ошеломлена?
Хлоя вцепилась пальцами в ткань его куртки, надетой поверх ее платья. В животе у нее поселилась какая-то жуткая обреченность. Неприятная уверенность, что он расстроен. Но она все сделала правильно – держала его на почтительном расстоянии, защищая от недопонимания, которое только смутило бы обоих. Разве нет?
– Мэри… она просто перевозбуждается по поводу и без, и я не хотела, чтобы она что-то неправильно поняла. Она близняшка моей матери. Они рассказывают друг другу… о всяком.
