Скажи, что любишь - Маргарита Дюжева
Я не успеваю заметить, как долетаю до нужного этажа. Светина подруга уже копается в замке и совсем не по-женски матерится.
— Твою мать, неужели нормально свет нельзя сделать?
Перегоревшая лампочка бессильно моргает под потолком, на в силах справиться с сумраком на лестничной площадке. Я на ходу достаю телефон, включаю фонарик и направляю его на нужную дверь.
— Ты? — у Лены изумленно вытягивается физиономия, — чего надо?
— Света где?
— Где-где, — шипит она, снова возвращаясь к замку, — в клинике!
Снова ступор. В этот раз какой-то обжигающий и одновременно тягучий.
— Что случилось?
— Рожать собралась.
— В смысле? Ей еще рано, — мозги быстро подсчитывают срок, — еще две недели.
— Нет никаких двух недель, — раздается щелчок и Ленка распахивает дверь, — Она себя отлично чувствовала, поэтому решили в кино сходить, пока еще есть возможность. Все хорошо поначалу было, а в середине сеанса у нее начал ныть живот. Мы в клинику, а у нее на середине пути воды отошли. Прямо в такси. Я ее сдала, сама сюда, за беременной сумкой.
— Почему мне не позвонили?
— А ты кто такой, чтобы тебе звонить? — холодно спрашивает она и, не разуваясь, несется в комнату, — Потом уберусь.
Через три секунды выскакивает обратно с большой, туго набитой спортивной сумкой:
— Все готово!
Это какой-то бред.
— Смолин, не тормози! — бесцеремонно выталкивает меня из квартиры, — Меня такси ждет.
— Я тебя отвезу.
Открывает рот, явно собираясь возразить, но тут же захлопывает и кивает:
— Вези.
Дальше все как в тумане. Мы мчимся до клиники так быстро, насколько это вообще возможно. Влетаем на парковку, и не успеваю я заглушить двигатель, как Ленка уже вываливается из салона, хватает баул с заднего сиденья и несется к приемной. Я следом, нагоняю на полпути, отнимаю тяжелую сумку.
— Дай сюда!
Она с трудом разжимает пальцы, будто не уверена, что мне можно доверить такую ценную ношу, одаривает меня сердитым взглядом и дальше.
В приемном отделении нас встречает пожилая медсестра.
— У нас передача. Для Светланы Игнатовой. Она поступила примерно час назад.
— Хорошо, — женщина спокойно забирает сумку, — я отнесу.
— С ней все в порядке? С ребенком все в порядке?
— Она в палате, ее готовят к экстренному кесареву. Большего я вам сказать не могу. Все подробности через ее врача.
Вашу ж мать…
Глава 14
— Как самочувствие? — спрашивает Ирина Михайловна, когда прихожу в себя.
По ощущениям, кажется, что по мне топталось стадо слонов. Ребра болят, живот ноет, в голове звенит. Но это все фигня.
— Как малыш? — шепчу, едва справляясь с голосом.
На какой-то миг окутывает липкий, жуткий страх. Мне еще две недели надо было ходить, ни единой предпосылки для преждевременных родов не было, а тут на тебе, налетело, как ураган.
— Не переживайте, все хорошо. Малышка родилась здоровенькая, крепкая и голосистая. Три шестьсот вет, рост сорок девять. Девять из десяти по Апгар.
Девчонка все-таки…
От радости и облегчения по щекам бегут слезы.
— Я хочу ее увидеть.
— Ее привезут чуть позже, пока отдыхайте. Операция прошла успешно, но у вас была высокая кровопотеря. Да и наркоз пока еще не до конца опустил. Это небезопасно.
Она права, я словно пьяная. Нет сил даже руку поднять. И вместе с тем переполняет ощущение счастья.
— Мне нужен телефон.
Она берет с тумбочки мобильник и протягивает его мне.
— Не злоупотребляйте. Вам надо отдыхать, если хотите скорее встать на ноги.
— Я только порадую кое-кого.
— Вы имеете в виду счастливого папаню? — улыбается врач, — так он в курсе.
Как в курсе? Откуда?
— Он все это время был здесь. Всю больницу на ноги поставил.
Боже…
Я прикрываю ладонью глаза.
Смолин, ни на минуту нельзя без присмотра оставить. Что-нибудь да навертит!
— Вам очень повезло с мужчиной. Заботливый.
Да уж повезло. До дрожи. Проблема только в одном. Это не мой мужчина.
Я пишу короткое сообщение Ленке
Все в порядке. Перезвоню позже, как просплюсь
Отец, наверняка, уже в курсе от Смолина, а больше сообщать некому. Поэтому откладываю телефон и тяжело опадаю на подушки.
Очень хочется увидеть кнопку, но химия в организме оказывается сильнее. Меня уносит буквально за считанные секунды. И я сплю без единого сновидения, крепким, глубоким сном.
Когда снова прихожу в себя, мне привозят в прозрачном боксе малышку. И сердце заходится от чувств, о существовании которых до этого момента я даже не подозревала. Просто сметает волной нежности и всепоглощающей любви к этому кряхтящему созданию.
Она совершенна. Розовенькая, с редкими кудряшками на макушке. Глаза еще мутные, голубоватые. Она смешно сжимает кулачок и чмокает крошечными розовыми губками.
Знакомлюсь с ней аккуратно, бережно, содрогаясь от внутреннего трепета и на меня снова накатывают слезы. Прижимаю ее к себе, реву и одновременно улыбаюсь.
Радость моя маленькая. Девочка любимая.
Медсестра помогает сделать первые шаги в грудном вскармливании, и уходит, оставляя меня наедине с сокровищем.
Я опасаюсь, что вот-вот в палату войдет Кирилл, но он не появляется. Уже позже узнаю, что он был в клинике все время, которое я провела под наркозом, и только убедившись, что со мной и ребенком все в порядке, ушел домой, не став нервировать своим присутствием новоиспеченную мать.
Вроде все правильно, его присутствие действительно нервировало бы меня, но вместе с тем, жалко, что в такой день и в такой момент его нет рядом.
— Он видел дочь?
— Да, — улыбается Ирина Михайловна, — даже держал ее на руках, правда недолго. По регламенту неположено. Сейчас то грипп бродит, то еще что похуже. Мы не можем подвергать новорожденных опасности.
— Понимаю.
Представляю Кирилла с дочерью на руках и становится так тяжело дышать, так больно. Ведь все могло быть по-другому.
К вечеру силы полностью возвращаются. Я уже могу вставать и, хотя передвигаться можно только с осторожностью, потихоньку учусь ухаживать за Ксюшей.
Ксения Кирилловна. По-моему красиво. Папане должно понравиться.
Не позволив себе лишний раз сомневаться, я пишу ему о своем решении. Он тут же перезванивает.
— Вы там как?
У него странный голос, будто ему и правда не насрать, что у нас тут происходит.
— Хорошо. Ксюха тихая, как мышонок. Спит постоянно.
—
