Импринт - Вероника Десмонд
Элгин, Шотландия.
Охотник.
Семь лет назад.
Мое детство отличалось обилием опасности и хаоса.
На самом деле в историях наиболее деструктивных антисоциальных людей фактически невозможно найти отражение любящего влияния семьи.
И тем не менее меня пытались любить. Я знал это. Каролин Сноу была слабой, депрессивной и мазохистичной матерью, тогда как мой отец – ее полная противоположность. Уильям Сноу всегда являлся садистическим ублюдком. И в какой-то мере я похож на него. Полагаю, даже слишком похож.
Но даже в нестабильных и угрожающих обстоятельствах Каролин пыталась объяснить мне, что такое психологическая привязанность. Но я никогда не идентифицировался с теми, кто обо мне заботился. Никогда не получал явной любви и никогда никого не любил.
Как я уже говорил, я слишком похож на моего отца. Моя мать не могла смотреть на меня больше минуты, хотя ее жесты явно показывали заботу, но за этой вспышкой закономерно следовал страх.
Вырасти неспособным к любви невозможно без знания того, что существует нечто, приносящее удовольствие другим людям, и чего лишен ты. Мне свойственно активное обесценивание и пренебрежение абсолютно всем, что принадлежит области нежности и ласки.
По крайней мере, я был уверен в этом всю свою гребаную жизнь, но сейчас я противоречу собственной природе, в том числе многочисленным результатам психологических исследований.
В данную конкретную секунду я лежу рядом с Кэт и внимательно прислушиваюсь к ее дыханию, пытаясь контролировать его. Вмешаться, если у Катерины начнется приступ.
Но ее дыхание продолжает оставаться мерным. Оно успокаивает какую-то жестокую часть меня, которая наслаждается тем, как тусклый уличный свет падает на ее бледную кожу, гладит ее ресницы, струится по длинным светлым волосам.
Впервые жизни я испытываю чувство, которое нормальные люди описывают как “страх”. Обычно мне приходиться имитировать социальные сигналы, чтобы подражать другим. Но все изменилось.
Я начал испытывать тревогу за ее жизнь.
Как известно, люди с психопатическим сознанием нередко убивают тех, кто его привлекает. А я обладаю большей агрессией, чем другие. Могу ли я ранить ее?
Я спускаю одеяло, наслаждаясь видом моего творения. Отметины от поцелуев, распухшие губы, царапины от веток, легкие синяки, укусы… слишком много укусов.
Я ненормален. И Катерина Рид не боится меня.
Она, блядь, не боится меня. И более того, она…
“Я скучала по тебе…”
Я прикрываю глаза, сдерживая в себе порыв, чтобы не наброситься на Катерину. Она такая хрупкая, несмотря на затаившуюся внутреннюю силу, ей наверняка нужен отдых.
Меня сложно удовлетворить, мои сексуальные желания на редкость девиантны, и тем не менее я никогда не чувствовал себя так хорошо, когда кончал на ее мягкие бедра. Вид ее девственной крови, смешанной с моей собственной спермой, до сих пор преследует меня, и я встаю с кровати.
Капли дождя, скатываясь по панорамному стеклу, соединяются в неровные линии. Они преломляют свет и добавляют игру теней и отражений, одно из которых сводит меня с ума – то, в котором виднеется спящая девушка. Влажный воздух наполняет комнату свежестью, смешиваясь с ее легким вишневым ароматом.
По моему приказу Оливер купил вишневый гель для душа, вишневое мыло, вишневый парфюм для дома, не обращая внимания на мое безумие и на мою очевидную одержимость.
Выдержка, Кастил. Я убираю руки в карманы спортивных штанов, хотя мысленно я беру Кэт за лодыжку, тяну ее на себя и вхожу в ее тугое, влажное нутро, которое было рождено специально для меня.
Вся Кэт рождена для меня. Я это чувствую. Я в этом уверен. Мое постоянное стремление к острым ощущениям меркнет по сравнению с тем, что я хочу сделать с этой девушкой.
Я заставляю себя смотреть в окно и рассматривать осенний лес.
Я заставляю себя быть терпеливым.
Вы должны понимать, что для меня это не само собой разумеющееся. Впервые я не ставлю свои желания во главе списка. Хотя я могу похитить ее к чертовой матери и запереть в собственном доме.
И тем не менее убить этот блеск в ее правильных серебряных глазах будет настоящим кощунством. Ошибкой природы. В этом сплошь прогнившем мире Катерина – как глоток свежего воздуха.
Я не хочу рисковать.
Я не хочу потерять ее.
Я и так мучился целую гребаную неделю.
Кэт издает тихий вздох, поворачиваясь на бок, и я сдерживаю новый хищнический прилив трахнуть ее.
Держи себя в руках, мудак. Хорошие люди не страдают сомнофилией, а ты решил вести себя хорошо.
Но я не трогал, не видел и не ощущал ее целую гребаную неделю. А это пиздец какой длинный срок, учитывая что раньше я следил за ней каждый день.
Уильям узнал про мою необычную зависимость, и мне понадобилось какое-то время, чтобы исправить ошибку. За мной до сих пор следят, но отныне я буду присматривать за своим котенком открыто.
Потому что у кого-то определенно есть лишние руки, которые нуждаются в том, чтобы их вырвали.
Я проверяю температуру в комнате, оставляю микрофон включенным и, спустившись на три этажа ниже, выхожу на улицу.
Что? Я обязан слышать ее дыхание в наушнике.
Кастил: У тебя есть лишь один шанс, чтобы объясниться, Хван.
На часах шесть утра, но никто из четверки не спит. Их профили показывают активные статусы.
Чон: А что будет, если я не захочу объясняться? Напоминаю, что мы с тобой лучшие друзья, Cноу.
Кастил: Ты хочешь, чтобы я плакал на твоей могиле?
Я закуриваю сигарету, запрокидывая голову. На фоне бесконечной серости и невесомости туч, взгляд теряется в зелени леса, воспроизводя воспоминание восьмичасовой давности.
“Хватит… – по ее щекам текут слезы, а щеки загораются. – Кастил…”
Блядь, Катерина, отпусти меня хотя бы на минуту.
Чон: Обычной благодарности было бы достаточно. Полагаю, трах удался?
Аарон: Какой трах? Почему меня не пригласили на вашу оргию? Я схожу с ума от скуки.
Эрик: Ты только что сильно покалечил чувака на ринге. Твою мать, принцесса, тебе до сих пор скучно?
Аарон: Ты будешь реветь в собственной луже крови, Боулмен, если еще раз назовешь меня не по фамилии.
Эрик что-то печатает, но затем стирает сообщение, понимая, что Кинг никогда не разбрасывается пустыми угрозами.
А я до сих пор жду сообщение от Чона. Я знаю, зачем он сделал это. Но его странные своднические наклонности не оправдывают того факта, что он, блядь, тронул мое.
Чон: Я прошу прощения, Кастил. Но я больше не мог смотреть на твою жалкую душу, помешавшейся на какой-то девчонке. Либо
