Любовница (СИ) - Анкай Виктория
Ночь прошла слишком ярко, а кончилась слишком быстро.
Андрей кивком указал мне на водительское кресло. Его машина - совсем не моя девятка... Здесь к будоражащему кровь адреналину примешивается острое чувство опасности - скорость слишком велика... Обманчивый комфорт и лёгкость управления только усиливают ощущение неизбежности обрыва вниз. Но с ним рядом не страшно. Вообще ничего...
Он не ограничивал стрелку спидометра и выбор дороги. Только иногда улыбался и посматривал на меня исподлобья.
Мне интересно с ним. Легко. И внутреннее ощущение свободы рядом с этим человеком никуда не исчезает...
Мне безумно нравятся все эти чувства, хоть умом я прекрасно понимаю, что они зашли слишком далеко. Что ещё пара шагов... нет, не навстречу Андрею, а в одном направлении с ним, и назад пути просто не будет... Этих путей отступления и так остаётся всё меньше и меньше...
На следующий день я не рискнула прыгать с парашютом, когда мы приехали в маленький частный авиаклуб за городом. Андрей не настаивал, но сам прошёл часовую подготовку вместе с другими желающими и прыгнул...
Зато я с удовольствием дважды поднималась в воздух на крошечном кукурузнике с такими же трусливыми зайцами, как и я, разглядывая сквозь маленькие круглые иллюминаторы свой город, дороги, лес, речку, поле... Теперь можно с гордостью считать, что я всё-таки летала хоть раз в жизни на самолёте...
На другой день в клубе Антон встретил меня как свою давнюю знакомую. Я хотела вежливо отказаться от танца с ним, но Андрей, после нескольких секунд колебания, едва заметно улыбнулся и кивнул головой... Я ответила глазами на его улыбку и согласилась. Просто игра...
Тяжёлая железная дверь с витой цифрой пять больше не вызывала страха и негатива, лишь какое-то сумасшедшее нетерпеливое острое возбуждение...
Мы приезжали в город на моей машине и оставляли её на платной стоянке в другом конце города. Там Андрей забирал свою шкоду, и уже на ней мы путешествовали куда-либо. Потом снова меняли её на девятку и возвращались ко мне на дачу...
Теперь, после очередного неожиданного похода в лес, я знаю не только про рыбалку, но и про то, как отличить ядовитые поганки от приличных подберёзовиков. Или подосиновиков... Или как их там... Правда, как и про рыбу, ничего не запомнила про грибы, но никогда не забуду эмоции и ощущения от этого похода...
Только иногда, чаще вечерами, Андрей брал в руки телефон, пачку сигарет и надолго уходил на улицу звонить жене... Я никогда не торопила его, просто ждала столько, сколько нужно, глядя пустыми глазами в потолок и надеясь, что разговор пройдёт удачно, и у него не будет лишних поводов для расстройства...
Я всё-таки побывала у него в гостях на даче, больше не боясь разочароваться или потерять романтическую остроту наших отношений. Видимо, Люда и правда здесь почти не бывает - совсем мало её вещей, и все они аккуратно расставлены и разложены, словно ими пользуются крайне редко. И почему-то у меня это вызвало удовлетворённую улыбку...
Секс... Только секс между нами почти не изменился. Андрею не нужен был повод, чтобы иногда быть грубым, даже жестоким. Но я просто не знаю его другим и вряд ли пойму, если в какой-то момент он вдруг станет милым и деликатным... Да и стоит признать самой себе, что это лучший секс за всю мою жизнь. Как тот самый полёт на луну, прыжок с высоты со стопроцентной страховкой, обед в лучшем ресторане мира... Как то, что не повторяется больше никогда...
На запястьях появилась пара новых синяков взамен тех, что успели побелеть и почти исчезнуть после нашего первого похода в клуб. Но взгляд не зацикливался на них, натыкаясь первым делом на золотые браслеты на руках.
Но был ещё маленький синяк на шее. С ним было сложнее... Приходилось использовать тонкие шёлковые косынки как аксессуар к платью. Когда мы впервые зашли по моей просьбе в отдел с платками, парео и шалями, Андрей с недоумением смотрел, как я выбираю и откладываю пять разных маленьких полупрозрачных треугольничков и прямо в магазине аккуратно завязываю на шее один из них, более подходящий к сегодняшнему наряду... Только догадавшись, в чём дело, он отогнул платок, виновато провёл пальцем по кругу синего пятнышка и осторожно чмокнул это место...
А ещё я, наконец, отвезла кошку в клинику на стерилизацию. На обратном пути Андрей, шутя, сказал, что был бы не прочь теперь забрать её домой и назвать Катей - по крайней мере, можно быть уверенным, что она больше не загуляет и хвост перед чужими облезлыми котами задирать уже не будет... Просто шутка...
...Неделя. Это когда тоска или депрессия - неделя тянется бесконечно долго. Или, как утверждает Артём, когда каждый день ходишь в ненавистную школу - неделя кажется длиною в месяц. Или когда чего-то сильно ждёшь - неделя превращается в нудную ежедневную пытку...
А когда душу переполняют эмоции счастья и наслаждения, или когда начинается долгожданный отпуск, или жизнь внезапно перечёркивается ярким красочным оттенком и бьёт ключом, тогда неделя - это одно ничтожное мгновение посреди огромного, существующего миллиарды лет мироздания...
Сегодня Андрей вернётся домой.
Он почти всё время молчит со вчерашнего вечера и часто смотрит на меня, когда думает, что я этого не замечаю.
Неизвестно, кому из нас хуже. Ему - вернуться в привычный ритм жизни, изобразить радость встречи с женой, обнять сына, завтра выйти на работу...
Или мне - просто остаться одной среди всех этих вещей, теперь намертво пропитавшихся его запахом, в оглушающей звенящей тишине, где больше не будет звука его насмешливого голоса и знакомых широких шагов, в холодной пустой кровати, в которой останется только обнимать подушку и кусать губы...
Но лучше так, одной, чем после Андрея лечь в постель, например, с Женей... А Андрей ляжет с Людой... Даже если он действительно скучал по ней эту неделю, ему будет сложно перестроиться и сделать это... Я совсем не хотела бы оказаться на месте Андрея. Я лучше так справлюсь. Всегда же справлялась...
- Ты точно в город не хочешь? - надежда в его глазах заставляет сердце болезненно сжиматься.
Я виновато улыбнулась и, кажется, в сотый раз покачала головой. Лучше тут пару дней поломать ногти о стены и повыть на луну, чем там молча сходить с ума от мысли, что он в нескольких метрах от меня, но совсем недосягаем...
Я "забыла" отдать ему чёрный свитер. Тот самый, в котором он приехал неделю назад... У него их много, не заметит...
Хлопнула дверь. Шаги на крыльце, по дорожке, скрип калитки. Звук мотора... Уехал...
Я вздохнула, и сразу две слезы покатились из глаз. Я буду скучать, очень...
После его отъезда я три дня рыдала в подушку, куталась в этот самый свитер, курила как паровоз свой крепкий Парламент, слушала его дурацкие песни и всё-таки назвала кошку Катей... Я знала, что скоро станет легче. Что мозг сам всё расставит по местам и разложит по полочкам, нужно только дать ему время...
Мне было очень стыдно смотреть в глаза Василию Ашотовичу, и я пораньше выставляла к калитке банку и позорно пряталась дома, пока он наливал молоко и гладил и угощал котят. Этот стыд тоже пройдёт рано или поздно...
Андрей не звонил. В день его отъезда я не выпускала из рук телефон, надеясь хоть на крошечную сухую смс-ку о том, что с ним всё в порядке. На второй день злилась и ненавидела его за то, что ему так сложно набрать мой номер и дать возможность услышать его родной голос... Пусть бы рассказал, как дела на работе, или как счастлива была его видеть Люда, или даже пересказал новости первого канала - лишь бы позвонил... На третий день я просто с болью осознала, что ему элементарно не до меня, что это я - одинокая бездельница и совершенно не знаю, куда себя деть, а он работает, общается с семьёй и абсолютно не одинок... После всего, что между нами было, это как-то обидно...
