Покровитель для оторвы - Елизавета Найт
— На этой фотке реально она? — переспрашиваю Макса. Он кивает.
Значит, на фото Катерина с подругой. Значит, она не самозванка.
Хмурюсь. Она мошенница. Этого уже достаточно. Может, это их общий план?
Возвращаюсь к чтению.
«В последнее время необоснованно оптимистично настроена, не может трезво оценить свои возможности…»
Хмурюсь.
Дальше идут характеристики, копии самых разных документов и паспорта. Отвратительная черно-белая ксерокопия. Ничего невозможно разобрать.
Откладываю папку. Раскрываю вторую. На меня снова высыпаются фотки. Те же девушки.
«Личное дело Людмилы Назаровой.
Трудолюбивая, внимательная, добрая, умная, отличница. Рекомендовано продолжить обучение в школе и поступать в медицинский университет. После девятого класса поступила в медицинский колледж.»
Отрываюсь от личного дела и вспоминаю, как Катя связалась с байкерами и что-то про перевязку одного из них. Неужели она научилась этому от подруги? Надо бы подробнее раскопать ту историю.
Захлопываю папку.
— Ну и что? — бросаю их назад на стол перед другом.
— Давно газет не читал? — отвечает он мне вопросом и достает из ящика стола пачку дешевых газет.
«Любовница местного мажора сбежала, убив подругу из ревности», «Две девушки не поделили парня. Одна убита, вторая пропала без вести», «В пропаже девушек замешан сын Смоленского депутата». Несколько схожих заголовков обведены.
Натыкаюсь на снимок плохого качества. С фотографии на меня смотрят наглые глаза Катиного «сутенера».
Начинаю внимательнее вчитываться в статьи.
Если верить написанному, то у Кати был роман с этим самым Эдуардом. Для меня это не новость, он сам заявился к нам.
Хмурюсь, опять что-то не стыкуется, и опять я не могу уловить суть.
Возвращаюсь к бульварной прессе и гибели девушки.
Есть две версии произошедшего. Первая, две подруги поссорились, и Катя избила до полусмерти Люсю и сбежала. Вторая версия, девушку избил сын депутата. Катя пропала без вести, возможно, тоже убита или скрывается.
Сердце сжимается. Ярость безумной волной прокатывается по телу, заставляя сжать кулаки.
Я точно знаю, где сейчас эта «девушка»! Она сидит запертая у меня дома! Значит, она еще и убийца.
Пиздец, Дима, ты вляпался. Лучше бы дальше трахал Карину по выходным!
Со злостью отбрасываю газеты и поднимаюсь.
— Куда? — Макс хмурится.
— У меня дела.
— Я еще не все…
— А я все!!! — реву словно раненый зверь.
— Дим, — друг смотрит на меня хмуро. — Я тебя не узнаю…
Плюхаюсь обратно на кресло. Я сам себя не узнаю. Когда я успел стать таким вспыльчивым и неадекватным?
— Она — убийца, — выдыхаю зло.
Макс отрицательно качает головой.
— Нет, Дим.
— Откуда ты знаешь, что ОНА не причастна?
— Ты был прав. Она — самозванка.
Голова идет кругом.
— Ты же сказал, что на фото она…
Друг бросает фотку на стол и тычет пальцем в пухлую брюнетку.
— Она — Екатерина Невзорова, передвигает палец на МОЮ «Катю». — Она — Людмила Назарова. Точно. А еще я затребовал эксгумацию.
— Зачем? — не понимаю.
— Сейчас, — он щелкает по клавише мышки, и принтер выплевывает одну за другой целую стопку документов
— Держи, я только что получил результат. Твоя племянница убита. Это не случайность. Удары нанесены с силой, на которую хрупкая девушка не способна. Особенно такая как Людмила. Но это еще не все. Я потребовал проведения ДНК экспертизы.
— Кого с кем? Где ты взял материалы для сравнения? — быстро перебираю бумаги.
— Я направил Вадима Дмитриевича…
— Нашего судмедэксперта?
— Он нашел под ногтями погибшей клетки эпителия. Их сравнили с ДНК погибшего плода. Они частично совпали. Как близкие родственники.
Сердце сжимается. Я не успел спасти ее. Слишком долго медлил и откладывал знакомство. Надо было самому ехать и забирать ее…
— И они совпали с образцами Холмогорова. Он был отцом ребенка твоей племянницы. Настоящей. И он ее убил! А Людмила сбежала с документами подруги.
Запоздалая мысль щелкает в голове. Конечно. В газете было написано, что Катя и Эдуард любовники. Но моя «Катя» была девственнице! Она же говорила! А я не верил! Считал ее самозванкой и воровкой! Закрываю глаза и тяжело дышу.
Мысли в безумной пляске мечутся в голове. Катя, Люся, беременность, убийство…
Сердце неожиданно колет и в груди щемит от давно забытого чувства вины и разочарования самим собой.
Что я натворил? Еще какой-то час-два назад я готов был прибить любимую за то, чего она не делала.
Любимая! Враз мысли в голове выстраиваются стройными рядами.
Я люблю ее. Я люблю Люсю и уже давно. Я просто не желал этого замечать, бежал от нее. Пытался доказать себе, что мне нужно только ее тело, но мне нужна она вся, без остатка.
С ее загонами, улыбкой и ярко-розовыми волосами.
Следом в груди теплеет от накатившей нежности, даже дыхание перехватывает.
— Держи!
Беру из рук друга материалы уголовного дела.
Подозреваемый Эдуард Холмогоров…
Сжимаю челюсти. Убью суку!
Довольно короткое описание его освидетельствования: сбитые костяшки, несколько синяков и царапин.
Подозреваемый пояснил, что играл с друзьями в футбол и упал. Все опрошенные подтвердили…
Следующая страница, и я впиваюсь в бумагу, сминая листы.
Несколько фотографий места преступления. Разбитая мебель, осколки, щепки, какие-то тряпки и кровь. Очень много крови.
Дальше медицинские документы. Справка о смерти: Людмила Назарова умерла от сочетанных травм, кровопотери и кровоизлияния в мозг, потеряла ребенка.
В больницу ее привезла подруга Екатерина Невзорова. Взять у нее показания не удалось, после похорон девушка исчезла. Немногочисленные знакомые девушек отмечают, что у Екатерины были сексуальные отношения с Эдуардом… молодые люди собирались пожениться.
— Дочитал? — друг не сводит с меня внимательного взгляда. Киваю в ответ.
— Почему этого урода еще не посадили?
— Его отец всеми правдами и неправдами добился освобождения сына. Улик мало. Главный свидетель исчезла. А теперь исчез и Холмогоров.
— В смысле?
— За ним была круглосуточная слежка, но он умудрился перехитрить их. Его подали в федеральный розыск. Кто-то связался с ним со скрытого номера. Я пытаюсь его пробить. Но даже наши специалисты пока ничего не узнали …
— Он в Москве.
— Что?
— Он был у меня дома, — сжимаю челюсти, желваки на щеках ходят ходуном.
— Блядь, — Макс подрывается. — Надо выяснить, кто вызвал его в Москву.
— Почему ты еще не выяснил? — мой голос гремит, я готов сорваться на друга.
— Я же говорю, номер скрыт несколькими степенями защиты. Его невозможно считать, отследить и выяснить, кому он принадлежит. Прямо как наши. Здесь поработал профессионал. Пока Семеныч в отпуске даже не знаю…
«Как наши.» Как наши телефоны. ФСБ заботится об агентах. НАШИ номера невозможно отследить, засечь, даже считать…
Воспоминание как вспышка мелькает в памяти.
В ресторане на юбилее она сказала, что ее телефон сел и попросила позвонить.
