Сплетенные - Калли Харт
Медина: Voy a matar a ese cabrón. (Я собираюсь убить этого ублюдка).
Ребел: Lo necesitamos vivo, ¿Te acuerdas? (Он нужен нам живым, помнишь?)
Медина фыркает: Necesita vivo. Lo necesito para sufrir. Él me dejó por dos dias sin darme algo de comer. No podia ni siquiera ir al baño. (Он нужен тебе живым. Я хочу, чтобы он страдал. Он оставил меня на два дня без еды. Я даже не мог сходить в туалет).
Ребел: Lo sé. Tu apesta de orines. (Знаю. От тебя воняет мочой).
Медина смотрит на затылок моего кузена, злобно сузив глаза.
— Этот ублюдок может и нужен тебе на какое-то время, но, послушай меня, когда ты закончишь свою маленькую игру, я хорошенько его поимею.
Ребел выгнул бровь, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида на нашего сварливого попутчика.
— Если думаешь, что сможешь справиться с Зетом, дерзай, дружище. Если бы я делал ставки, точно не ставил бы на тебя.
Медина бубнит себе под нос, его колено подпрыгивает вверх-вниз. Мы останавливаемся у авто кафе и покупаем ему немного еды, чтобы он заткнулся, и затем полчаса едем в тишине. Я держу рот на замке, хотя меня интересует вышеупомянутая «маленькая игра» Ребела и то, зачем ему понадобился Зет. Обязательно спрошу его об этом позже. Раньше мы с кузеном были близки, но последние пару лет между нами образовалась безмолвная пустота. Раньше мы были ближе, чем братья. Теперь я член семьи, который узнает, что его родственник женился через два года после того, как это произошло.
Людям всегда было трудно поверить, что мы с Ребелом кровные родственники, учитывая тот факт, что он белый, а я, очевидно, нет. Его дядя — европеец, мой отец, женился на моей матери-афроамериканке, и вуаля! Я побочный продукт этой встречи сердец, умов и других частей тела. Так получилось, что я немного чернее белого, и это меня вполне устраивает. Отец Ребела, мой дядя, возненавидел меня с первого взгляда. Я всегда думал, что именно поэтому мы с Ребел стали так близки. О человеке, сидящем рядом со мной, ходит множество заблуждений и неточностей, но точно знаю одно: он ненавидит своего отца больше, чем любого другого человека на планете.
— Мы высадим тебя здесь.
Ребел останавливает «Хамви» на обочине дороги, четыре мотоцикла выстраиваются сзади плотным строем, словно Ребел — чертов Папа Римский и нуждается в постоянной защите. Вероятно, он и нуждается в постоянной защите, но сейчас я не чувствую к нему особой благосклонности. Подайте на меня в суд. Он паркует машину и поворачивается к Медине.
— Значит так. Ты выходишь из машины, идешь к таксофону. Звонишь Хулио, узнаешь, где он, говоришь ему, что напал на след Зета и хочешь встретиться. Идешь к нему. Как только узнаешь, что они сделали с Кейдом и где мы должны встретиться, сразу же сообщаешь мне. И ради всего святого, Андреас, не проболтайся никому, что видел меня.
Мышцы челюсти Медины ходят ходуном, как будто он перемалывает что-то мелкое между передними зубами.
— Я понял, мужик. И после этого мы с тобой в расчете. Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.
Ребел кивает один раз, а затем Медина выходит из внедорожника и очень медленно ковыляет по оживленной дороге в сторону таксофонов.
— Думаешь, он сделает, как ты ему сказал? — спрашиваю я.
Ребел хмыкает.
— Если у него есть хоть капля разума, он это сделает. За голову этого парня в Колумбии назначена награда. Один телефонный звонок, и несколько очень заинтересованных членов картеля прилетят к нему в гости.
Поскольку сейчас в машине только мы с Ребелем, могу спросить его о чем угодно — об Алексис и этой сучке из УБН, которая преследует их, но молчу. Я не расположен к разговору. К тому же ожидаю, что этот разговор начнет Ребел, это на его совести. Это он бесследно исчез.
Однако Ребел ничего не говорит. Он возит нас по городу, ребята из его клуба по очереди выезжают вперед и разведывают для нас безопасный путь. Я получаю сообщение от Зи, в котором он сообщает, что Лэйси нет в больнице Святого Петра, Чарли увез ее в другое место, и что он везет Слоан во временное убежище недалеко от границы с Орегоном. Он также написал, что УБН пытается заключить сделку со Слоан — предлагают новую жизнь в обмен на моего двоюродного брата. Не утруждаю себя вопросом о сделке, знаю, что Зет не будет заключать никаких сделок, так что Ребел может не беспокоиться по этому поводу. Я бывал раньше во временном убежище в Орегоне. В ответном сообщении пишу, что приеду к ним, как только разберусь с Хулио.
— Тебе нравится работать на этого парня, Майки? — спрашивает Ребел, ему должно быть известно, что есть только один человек, с которым я мог бы сейчас переписываться, и звучит немного подозрительно.
Отправив сообщение, кладу телефон обратно во внутренний карман пиджака.
— Да. Ты знаешь, что нравится, чувак. Я был счастлив оставаться здесь и работать на него шесть, семь, восемь лет назад, когда ты пришел ко мне и попросил переехать на восток. Ничего не изменилось
— Многое изменилось, — не соглашается Ребел. — Теперь я хорошо зарабатываю. Мне нужно многое тебе рассказать. Тебе пора перейти работать ко мне.
Самой раздражающей чертой Ребела, помимо высокомерия, является то, что он любит указывать людям, что им делать или не делать. Неважно, какие планы ты строишь, Ребел знает лучше, всегда знал, и лучше быть готовым делать то, что он говорит, иначе узнаешь на собственном опыте, каково это — оказаться не на его стороне. Эта черта передалась ему от отца. Его старик поступает точно так же, но горе тому, кто укажет
