Осколки (СИ) - Эльданова Александра

— Когда я хотела, все

было хорошо.

— Все и так уже

более-менее хорошо, Даш.

Дарья притихла, и в наш разговор

с Сергеем не о чем не влезала — думала о чем-то, глядя в окно. Переживает

ребенок. Так переживает, что молчала почти до самого дома.

— Даш, — сказала я,

открывая дверь в их с Андреем квартиру, — ты, наверное, ту большую зеленую

сумку собирай. Если ты все-таки едешь в этот лагерь, то завтра времени заехать

собраться не будет.

— Ладно, — вздохнула

девочка, — сегодня-то хоть время есть?

Я посмотрела на Сергея.

— Есть. Не торопись,

ладно? — ответил тот.

— Пойдем на кухню, —

сказала я, когда Дашка скрылась в своей комнате, — это надолго.

— Курить можно?

— Можно. на подоконнике

пепельница, только форточку открой.

— Первую помощь ты где

научилась оказывать? — спросил Сергей.

— Это папа. И меня и

Лешку заставил вызубрить порядок действий, даже практику устраивал, — я

усмехнулась, — бинтовали друг друга.

— Пригодилось?

— Вчера. Вообще по

мелочи да, даже палец как-то вправляла знакомому. Лешке больше — они в своем

мото-братстве постоянно что-то калечат.

— Стрелять тоже отец

учил?

— Леха. Папа не хотел, я

же девочка, зачем мне? Рассуждать, думать, уметь отстаивать свое мнение, это

да, а оружие принцессе не нужно.

— Для самообороны?

— Для самообороны я могу

в челюсть дать. Ну, раньше могла.

— Правда что ли? —

поднял бровь Топольский.

— Я с Лешкой росла, не

забывай. Мы постоянно что-то делили — совочек, медведя, шоколадку, яблоко. Это

не Андрей, который все пополам делит, а то и вовсе уступает, это — вредный

собственник, которому надо было меня выбесить и устроить гонки по участку, так что

драться я научилась. Надо было же с Лешкой что-то делать, когда я догоняла.

— Суровая вы дама,

госпожа Лишина.

— А ты прямо никого не

дразнил и тебя девчонки не били?

— Дразнил. Били. В

основном подручными средствами.

По коридору в ванную

пронеслась Дашка с рюкзаком, на нас даже не посмотрела.

— Она сейчас полдома

соберет, — предупредила я Сергея.

— Я был к этому готов.

Отстань от ребенка, половину она потом в лагерь заберет, если поедет.

— Дашке не говори, что она

ребенок. Оскорбится.

— Юношеский

максимализм.

Телефоны заверещали

одновременно. Сергей мельком глянул на экран своего и вышел с кухни. Скажите,

какие тайны! Я пожала плечами и смахнула зеленый кружок со скалящейся Лешкиной

физиономии на дисплеи.

— Как Андрюха? — спросил

Лешка, игнорируя приветствия.

— И тебе добрый день,

Леш.

— Привет. Так как?

— В себя пришел, больше

пока ничего не говорят. Тебе кто телефон разрешил, у тебя сотрясение!

— Ой, Шура, меня батя

лечит, давай ты хоть не будешь!

— Правильно, я б тебя

вообще на опыты сдала, дядя Игорь на редкость терпелив.

— Батя обещал в армию, —

заржал Леха.

— Тоже вариант,

кстати.

— Ты сама-то как? Надюха

сказала, что ты Андрея нашла. Вчера хотел позвонить, Надька отговорила, — голос

друга стал виноватым.

— Хорошо, что не

позвонил, Леш, мне вчера не до разговоров было — нас с Дашкой допрашивали под

протокол, потом мы конца операции ждали, домой только около двух попали, плохо

помню, как.

— Помощь нужна, Шур?

— Дядя Игорь помогает,

спасибо ему, а ты поправляйся давай, оболтус!

— Нет, Шур, батя там

по-своему, может так что надо?

— Спасибо, Леш, но все,

что ты можешь сделать, это не подставляться больше и лечиться.

— Ты звони, ладно? —

попросил Лешка, — Я тут как рыбка в аквариуме — все вижу, сделать ничего не

могу.

— Хорошо, Леш. Если что

узнаю — я напишу, ладно?

— Хорошо, Шур.

Я положила мобильный на

край стола и подошла к окну. Как бы я себя не успокаивала, но сердце все равно

не на месте. Положительная динамика, хорошие прогнозы — это замечательно, но…

Что мне мешало появится у него во дворе на десять минут раньше? Всего десять

минут и ничего бы не было, мы бы собирали Дашку в лагерь сейчас вместе, Андрей

бы нудным голосом зачитывал список необходимого, переживая, как курица-наседка,

Дашка бы фыркала и возмущалась.

Десять минут…

— Есть две новости, —

сказал Сергей, входя в кухню.

— Хорошая и не очень?

— Обе ничего так. Даша!

— Что? — взлохмаченная

Дашка появилась на пороге. Целиком она в шкаф заныривает, что ли?

— Новость первая — у

Андрея был следователь, они побеседовали. Ничего конкретного, к сожалению, он

не вспомнил, но одежду нападавшего описал, теперь по камерам будут

искать.

— А вторая? — я обняла

заметно повеселевшую Дашку.

— Вторая — я нашел в

больнице, где он лежит, блат — так что тебя могут к нему пустить после трех.

— Может, лучше

Дашку?

— Дашку пустят, как

только можно будет, это завтра-послезавтра. Поедешь, нет?

— Поеду, конечно. Ты не

обидишься? — спросила я мелкую.

— Нет, так, наверное,

лучше, — кивнула девочка, — только я уеду завтра…

— Ладно, это вечером

Игорь заедет, поговорим, может что-то придумаем.

— Может, я не поеду, а?

— спросила Дашка.

— Даш, давай это все

вечером, ладно? Я тебе ничего сейчас не скажу.

— Ладно, вечером так

вечером, — вздохнула она.

— У тебя везде блат? —

спросила я Топольского, когда мелкая ускакала собираться дальше.

— У меня много знакомых,

Санечка. Как видишь, в этом есть плюсы. Закинем ребенка домой и поедем в

больницу?

— Да, как раз по времени

уложимся — Дашка еще час копаться будет, не меньше.

* * *

В этот раз нас пустили

без проблем.

Коридор, почему-то, был

пустой и каждый шаг отдавался глухим эхом. Как я буду Андрею в глаза

смотреть?

— Давай, я подожду, —

остановился перед палатой Сергей.

Я молча кивнула,

постояла в нерешительности еще пару секунд и, вдохну поглубже, как перед

прыжком в холодную воду, открыла дверь.

— Сашка, — Андрей

попытался улыбнуться.

— Привет, — я придвинула

стул поближе к его кровати и села, — ты как?

Было страшно смотреть на

почти черные тени под глазами, заострившееся лицо и, почему-то, желтую

кожу.

— Живой, — говорил он

тихо и нарочито четко, — Дашка?

— Со мной. Испугалась,

но я обещала, что с тобой все будет хорошо.

— Спасибо, — друг устало

прикрыл глаза, помолчал и сказал, — ты ни в чем не виновата.

— Андрюш…

— Погоди, — он

поморщился, — мне сказали, ты меня спасла.

— Если бы не я, то и

спасать бы не пришлось.

— Давай я хотя бы встану,

и мы поспорим, ладно?

— Обязательно. Ты только

поправляйся.

— Спасибо, Саш. И за

Дашку тоже.

— Иди ты, — я

отвернулась. Второй раз за неделю плачу в чужой палате.

— Саш…

— Нормально все, — я

вытерла слезы неловким нервным движением, — Меня выгонят сейчас, так что скажи

— ты против, если Дашка все-таки уедет в свой лагерь? Дядя Игорь говорит,

там нормальная охрана, можно ребенка доверить.

— Не против, я

поправлюсь как раз. Не надо, чтоб мелочь видела.

— Она переживает и не

уедет, если тебя не увидит.

Друг закрыл глаза и

вздохнул — тяжело ему даются разговоры еще.

— Ладно, если пустят,

пусть.

— Ты не видел, кто тебя

ударил? — спросила я.

— Нет. Там темно, а он в

капюшоне, — Андрей помолчал, — голос тоже не узнал.

— Он с тобой говорил?

— Да, закурить попросил…

пока я зажигалку доставал, он и ударил.