Цербер для непокорной - Анна Сафина

И этой интересно, кому настолько удалось заинтересовать меня, что на других женщин я и вовсе перестал смотреть с плотоядным интересом.

– Я уточню, – отвечаю и беру в руки телефон.

Но набрать знакомый номер не успеваю, раздается вызов от Сархана.

– Слушаю, все в порядке? – отчего–то в груди поселилось неприятное предчувствие плохого.

– Валерию похитили, – мрачный и виноватый голос подчиненного.

Всего два слова, но какие эмоции у меня вызвали, не передать. Гнев, страх, агония – и все это одновременно.

– Кто? – цежу сквозь зубы, стараясь не взорваться.

По венам разгоняется кровь, сердце бешено стучит, да так, что на глазах от притока крови и резкого скачка давления вот–вот лопнут капилляры.

– Выясню, – коротко рапортует Сархан, я же оглядываюсь в поисках Тимура, который копается на улице в тачке, что-то чинит внутри капота.

– Подними всю службу безопасности, пусть проверяют камеры, что подружка говорит? – даю четкое задание мужику, но внутри кипит злость на него, нерадивого охранника, который не выполнил свои обязанности.

Как только Лера будет найдена, он жестоко пожалеет, что не смотрел за ней в оба глаза. А сейчас пусть занимается поисками, как единственный свидетель из моей команды. А другие пусть и его заодно проверят, что-то слишком много ошибок он стал делать в последнее время. Это тотальная ошибка для тех, кто на меня работает.

– Вы свободны, – быстро говорю организатору, которая ждет моего ответа, но я уже забыл, что она спрашивала.

И она, видимо, что-то такое читает на моем лице, что молча кивает и быстрыми шагами ретируется. Я же окликаю Тимура и, быстро совершив несколько звонков знакомым, которые найдут мне Леру в считанные минуты, но даже они мне кажутся вечностью.

– Что-то случилось? – заходит внутрь дома Тимур и хмуро смотрит на меня.

Я ввожу его в курс дела, пусть займется своей прямой обязанностью. Сейчас даже моя ревность к нему из-за Леры отходит на второй план. Ведь ищейки лучше него не найти.

– Понял, срочно подниму всех, – еще и понятливый, быстро кивает и, беря трубку, уносится прочь из дома.

Как можно быстрее приезжаю на место происшествия, где до сих пор ее охранник переговаривается с посетителями и параллельно смотрит записи с камер наблюдений.

– Что подруга говорит? – спрашиваю у Сархана, который нервно взъерошивает волосы.

– Ее затолкнули в фургон неизвестные, я так понял, что это не те, кто должен был помочь ее побегу, – говорит он, а сам чем–то будто недоволен.

Слово «побег» в отношении Леры меня раздражает, но лучше уж она сбежала бы, ведь если она в руках похитителей, боюсь себе представить, что с ней сейчас. В этот момент приходит сообщение с видео от Тимура. Отхожу, чтобы не светить перед Сарханом и вчитываюсь в присланное. Стискиваю зубы от негодования, но в душе чувствую облегчение. С чужой машины девчонка сбежала, а там ее перехватил уже брат.

– Пробейте по базе номер фургона и отследите его владельца. Нужно выйти на заказчика, – говорю по телефону Тимуру, не скрывая от Сархана сказанное.

Вижу, как он вдруг напрягается еле заметно, а затем усилием воли расслабляет мышцы. Но я все замечаю, так что последующим сообщением Тимуру пишу про второго подчиненного. Есть, над чем задуматься.

* * *

Лера

Дом, в котором живет сейчас Богдан, находится в соседней области. Оказалось, что он довольно большой. Благо тетя живет в другой стране, и пока он ей без надобности. Я живу здесь уже две и, с одной стороны, чувствую облегчение, а с другой – меня одолевает какая–то непонятная тоска. Малыш постоянно беспокойный, часто пинается, и мне никак не удается его угомонить, словно ребенок чувствует, что отца нет рядом. Вспоминаю, как в первый день мне пришлось выслушать целую лекцию от брата о том, что не стоит от него ничего скрывать. Но в тот момент я была так рада снова его видеть, что на причитания даже не обращала внимания. Пусть ругается, главное, что он рядом и живой. Я вижу, что он довольно загружен тем, что произошло на его прошлой работе, и не задаю никаких вопросов, но безоговорочно при этом верю тому, что он не виновен, в чем бы его не обвиняли. Все эти дни я нахожусь без связи, телефон пришлось ради безопасности и вовсе выкинуть, поэтому единственным развлечением стал просмотр телевизора, в частности, новостей.

– Так, я в магазин, что вам купить? – спрашивает уже у выхода Богдан, отвлекая меня от размышлений.

Поднимаю голову на него и закатываю глаза, ведь с тех пор, как он узнал, что я беременна, он никогда не говорит мне “ты”, только “вы”, имея в виду нас с малышом. По–моему, это единственное, что сейчас его радует – скорая перспектива стать дядей.

– Соленых огурчиков, – говорю я, немного подумав, и рот тут же наполняется голодной слюной.

– Понял–принял, – усмехается и выходит.

А как только за братом захлопывается дверь, я же закатываю глаза в предвкушении удовольствия. Все же чем больше проходит времени, тем сильнее я начинаю приобретать пристрастие к соленому. До этого, казалось, что все это время я была в стрессе из-за морального плена и подавления, а сейчас будто снова расправила крылья.

– Ну–ка, что у нас показывают в новостях? – глажу живот и включаю пультом телевизор.

И как только поднимаю голову на экран, тут же замираю. На весь экран отчетливо видно лицо Фарида и его жены. Мое сердце ускоряется, набатом отдаваясь в ушах, поэтому с первого раза я не слышу, что говорят в телевизоре, настолько все звуки перебиваются стуком моего пульса.

– … Бракоразводный процесс Фарида Галаева… По неизвестным причинам… – говорит диктор, продолжая далее что-то вещать, но я встряхиваю головой, затем зажмуриваюсь, снова открываю глаза, но она продолжает говорить о том же.

Я же хмурюсь и ничего не понимаю. Фарид развелся? И в этот момент малыш снова пинается, словно услышав имя отца, я же от греха подальше выключаю телевизор.

– Он нас больше не найдет, – тихо шепчу, скорее, себе, чем ребенку, хотя думаю, наш малыш все же против, чтобы я была вдали от его отца.

Не знаю, почему так думаю, но у меня это ощущение все никак не проходит. Обхватываю себя руками в защитном жесте и убеждаю себя, что все к лучшему. Вот только получается плохо. За эти недели, казалось, я забыла все то плохое, что он мне сделал. В воспоминаниях остались только последние дни, когда он был ласков, нежен и