Восточная сказка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

- Потом, милая, - улыбается Герман. – Пойдем гулять и возьмем с собой на прогулку Фродо. Он покатает тебя на спине. А сейчас у нас с ним кое-какие дела. Ты пока покорми кукол, что ли…

Фродо – наш пес породы Фила Бразилейро. Огромная собака с печальными и умными глазами. Когда-то в Бразилии их вывели для поимки беглых рабов. Но наш Фродо - это просто мощный пес-компаньон. Он стережет территорию и обожает нашу семью. Такая здоровенная живая игрушка…

- Кстати, где этот лодырь? Опять дрыхнет на террасе? – усмехается Герман и, слегка свистнув, зовет.

- Фродо, ко мне! Живо!

Тут же слышится топот сильных собачьих лап, и буквально через минуту наш красавец появляется в коридоре и чуть не сбивает нас с ног. Трется мордой, выражая преданность и любовь. И будто всем своим видом спрашивающий «Что случилось? Кого нужно защитить?».

Герман слегка гладит большую собачью башку, больше похожую на бычью. И передав мне Настю, быстро уходит прочь.

- Герман… - окликаю растерянно.

- Я тебя позову, если хочешь, - бросает он, прежде чем скрыться за поворотом.

- Хорошо, - блею испуганно. Не знаю, чего добиваются отец и Айрат. Не хочу их видеть. Но и прятаться по углам не стану.

- Смотри, малыш, - усаживаюсь вместе с дочкой на лохматый ковер. – Мишка и зайка идут в гости к твоей Лизе. Нужно угостить их чаем…

Прислушиваюсь, в надежде что-то услышать. Но бесполезно. Детская, как и наша спальня, самые дальние комнаты в доме.

Неожиданно вспоминаю, как перед самой свадьбой мы с Германом ездили выбирать дом. Естественно, Лиманскому хотелось вытащить меня из Софьиной квартиры, пропитавшейся горем. Под дождем мы долго колесили по близлежащему Подмосковью. Целовались, стоя в пробках. Пили припасенный в термокружках чай и жевали бутерброды. Вот только найти дом своей мечты так и не смогли. Пока, наконец, Герман, объезжая пробку, не умудрился свернуть в первый попавшийся переулок. Наверное, нас вело провидение. На этот дом мы сразу обратили внимание. А растяжка «продается» только добавила уверенности, что это работа судьбы. Маленькая усадьба понравилась нам обоим. Большой дом, состоящий из полноценного первого этажа и небольшой надстройки второго, где под стеклянной сводом вполне мог расположиться зимний сад. Плоскую крышу дома Герман переоборудовал под террасу. А я, поработав с ландшафтным дизайнером, превратила весь прилегающий участок в альпийский луг. И до сегодняшнего дня считала свой дом настоящей крепостью.

- Алина, - звонит мне Герман. – Можешь присоединиться к нам?

- Да, конечно, - отвечаю на автомате. И наблюдая, как в комнату входит Настина нянька, поправляю черное трикотажное платье с клешеным подолом. Выхожу в коридор, мельком смотрю в зеркало и аж вздрагиваю от неожиданности. Ну, просто смерть ходячая! Бледное лицо, выбившиеся из узла волосы. И искусанные губы в придачу. Хороша!

Наскоро собираю в хвост волосы и на ватных ногах иду в гостиную. Улыбаюсь, когда карауливший около дверей личный телохранитель Германа подмигивает мне.

- Не боись, там весело!

Зайдя в комнату, понимаю, в чем дело. На стоящих напротив друг друга диванах сидят люди. И если на одном вальяжно развалился Лиманский, сложив ногу за ногу, то на втором жмутся один к другому мои братья, отец и Айрат. Сидят настороженно, словно птицы на насесте. А всему виной Фродо, лениво валяющийся посреди зала.

Киваю родственникам, не считая нужным удостоить бывшего жениха даже поворота головы.

- Здравствуй, дочка, - улыбается отец и внимательно вглядывается в мое лицо. Строгие глаза мимоходом ощупывают мою фигуру. Словно Мурат пытается понять по внешнему виду, остались ли какие-то увечья.

«Только на душе синяки», - хочется заорать мне. Но лучше сдержаться и не показать бывшим родственникам свою слабость и уязвимость.

- Так вот, дорогие друзья, - холодно бросает Герман, как только я сажусь рядом. Накрывает мою ладошку своей рукой, явно показывая, кто здесь хозяин. Да еще Фродо, нахальная собака, зевает громко и перекладывает свою башку к моей ноге.

Только попробуйте приблизиться! – говорит своим грозным видом.

- Никах состоялся. Государственная регистрация тоже. Какого вы от нас хотите? И почему ты, - муж кидает раздраженный взгляд на Айрата, - вел себя как дурак? Тима вроде громко объявил, кто такая Алина. Моя жена, - рыкает он глухо и смотрит внимательно на гостей.

77

В глазах отца и братьев я читаю бурю эмоций. Видимо, они рады, что я нашлась. А с другой стороны, обескуражены моим браком с иноверцем. Другое дело Айрат. Тот сжирает меня испепеляющим взглядом, не предвещающим мне ничего хорошего.

- Вряд ли ваш союз, - осторожно замечает отец, - освящен по всем правилам. Я, как старший родственник, не давал разрешения на этот брак. А значит, никах можно считать недействительным, - добавляет он сурово.

После такого заявления многие поменяли бы тон, но только не Лиманский. Муж щелкает пультом, включая плазму. И сразу на экране возникают белые стены с лепниной. Мулла в расшитых золотом белых одеждах и мы с Германом, сидящие по обе стороны от него.

- Кто отдает эту девушку? – строго спрашивает мулла.

- Я, - твердо заявляет дядя Искандер.

Камера наезжает крупным планом на него, а затем на бабушку Зарему.

Перевожу взгляд на отца, замечая, как его лицо передергивает нервная судорога. Вижу, как ему неприятно.

Снова поворачиваюсь к экрану. Этот фильм я могу смотреть бесконечно. История любви, где нам с Лиманским отведены главные роли. Я в белом кружевном платье с воротником стоечкой. Герман в строгом черном френче и в  расшитой тюбетейке, подаренной Алишером. Соприкасаемся лбами с любимым. И этот жест, такой сокровенный и невинный, каждый раз заставляет меня вздрагивать. Наши с Германом лица говорят сами за себя.

- Махр был? – будто очнувшись, строго спрашивает отец.

- Конечно, - учтиво замечает Герман, но мне почему-то кажется, что он насмехается. – Вот, можете изучить, - протягивает моему папаше копию свидетельства о религиозной церемонии. – Там внизу написано…

- Это все легко опровергнуть, - бросает, словно выплевывает слова, Айрат.

- Не вижу повода, - пожимает плечами муж. – Все условия соблюдены. Махр подарен, благословение от старшего родственника получено. Свидетели свои подписи поставили.

- Моя мать и Латифа, - печально вздыхает отец. – А это чья закорючка? – интересуется надменно и с издевкой.

- Мой друг Алишер. Правоверный мусульманин. Айрат с ним знаком, - нехотя роняет муж и добавляет с легкой усмешкой. – Еще будут вопросы?

- Я против вашего брака. И постараюсь его аннулировать, - напыщенно заявляет отец, важно надувая щеки. Вижу, как недовольная гримаса пробегая по лицу, словно грифелем очерчивает и без того глубокие морщины. Постарел отец. Цвет лица стал землистым, а глаза-буравчики – более жесткими. Прибавилось ли мудрости с годами? Не знаю.

- А где ты был, такой хороший, целых пять лет? – рыкает, еле сдерживаясь, муж. – Что-то я тебя рядом не наблюдал? И сейчас чего нарисовался? Узнал, кто я такой? За бабками приперся? Устроили вместо боя шоу… Я вас нагну, друзья мои, на компенсацию. Без штанов к себе в Эргонио свалите.

Еще минута-другая, и начнется скандал. А за ним и драка. Куда, защищая хозяина, обязательно ввяжется Фродо. Насмерть, конечно, не загрызет. Но изувечить может. Серьезная собака, готовая лишиться  жизни за свою семью. Вот и сейчас пес приподнял голову с моей ноги и, ощерившись, глядит на врагов. Если бы пришел один Айрат…

Но отца и братьев становится жалко. Родная кровь, ничего не попишешь. На экране идет своим чередом фильм о нашей свадьбе. Камера крупным планом наезжает на радостное лицо Заремы, вытирающей слезы, потом - на наши с Германом счастливые лица. Выхватывает лишь на секунду махр – аквамариновую диадему, надетую поверх хиджаба. А там, под белым шелковым платком, серьги. Мои главные и любимые драгоценности.