Обречён любить тебя - Яна Мелевич
— У тебя есть племянник? — нервно поинтересовался Антон, поднимаясь со своего места и подходя к Джамбо. Кениец помог ему со страховкой и повернулся к Милане.
— Мы спустимся и уйдем. Нам нельзя с вами, — проговорил он, на что Боярышникова кивнула.
— Погодите, — озадачился Татошка, переводя взгляд с напряженного лица Джамбо на Илеаса, второго кенийца. — Разве вы не должны нас сопровождать?
— Нельзя, — отрезал Илеас на ломаном английском, — убить нас. Дома семья, мы не рисковать.
Идея этой поездки все больше не нравилась Татошке, а сам он чувствовал себя странно, оказавшись в сцепке с рослым чернокожим Джамбо. Он даже готовился разделить плач Радова, периодически вспоминавшего маму, папу, братьев, маленького племянника и какую-то Наташу.
— Помните, да? Отсчет главное, и ничего не бойтесь, — улыбнулась Боярышникова, подмигнув им и поправляя шлем на голове.
Она нажалась какую-то кнопку, снимая блокировку. Раздался писк, затем последовал сигнал датчиков, и герметичная боковая дверь самолета легко поддалась, словно никогда не была заперта. Когда Радова подвели к краю, он заскулил еще громче, вцепившись в руку Илеаса и громко заорал:
— Нет! Я не готов! Я домой хочу! Хочу домой!
— Ногу поставь, — отдал приказ кениец.
Влад продолжал выть, но левую ногу поставил четко по инструкции на заднюю часть среза открытого дверного проема, при этом носок немного выступал наружу. Поскольку парашют находился за спиной Идеаса, Радову всего-то требовалось замолчать и наслаждаться будущим полетом, но он и этого сделать не мог. Вцепился пальцами за все возможные поверхности и снова заскулил:
— Может, не надо?
— Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… Давайте! — крикнула Милана, отсчитав время. Короткий вопль, и Влад вместе с напарником исчезли где-то в голубой пучине.
— Он же не обгадится? — задумчиво спросил Антон, нервно пошаркав пол фюзеляжа подошвой ботинка.
— Тони! — цыкнула на него Боярышникова и приглашающе указала на проем. При этом она так улыбнулась, что Канарейкину сделалось дурно.
— Не, может, ты первая? — осторожно спросил он, сглатывая ком в горле.
— Аллах не даст разбиться, если ты достоин жизни, — пробасил голос Джамбо в гарнитуре.
— А если я грешен? — пискнул Антон, испытывая желание сбежать. Развернуть самолет и улететь домой, в Россию. К папе.
Они подошли к краю, и Татошка почувствовал, как его буквально манит земля внизу. На секунду он оказался так заворожен видом, что не сразу услышал слова Джамбо в гарнитуре.
— Чего?
— Правдивость в подготовке к встрече с Аллахом — это ключ ко всем благонравным поступкам и состояниям веры, — послушно повторил кениец, кивая Милане, едва она начала считать.
— Что?!
Они оттолкнулись, сгруппировались и прыгнули. Закрепленный за трос в самолете фал стянул чехол со стабилизирующего купола и выдернул гибкую шпильку, включая страхующий прибор.
Поначалу Антон боялся чувства падения, однако оно длилось не более пяти секунд, пока тело не достигало конечной скорости. Словно высовываешь руку из окна двигающейся машины — небольшое давление воздуха. Никаких «падающих внутренностей», только свободное парение в воздухе среди бескрайнего неба, показавшееся Татошке вечностью. Никаких проблем с дыханием, которыми страшила его Милана, он попросту не почувствовал. Исключительно восторг и выброс огромного количества адреналина.
Когда парашют раскрылся, их мягко дернуло вверх. Джамбо умело управлял куполом, не давая стропам перехлестнуться, и отсоединяя страхующий прибор запасного парашюта. Сам Антон просто смотрел, чувствуя себя настоящей птицей. Затем посмотрел вперед и краем глаза заметил движение сбоку. Влад или Милана? Откровенно говоря, ему было все равно. Тишина, вокруг огромный простор — ему совсем не хотелось думать.
В какой-то момент горизонт вдруг резко «прыгнул» вверх. Значит, до земли оставалось не более десяти метров и нужно было приготовиться. Он сгруппировался и прижал подбородок к груди, глядя на ноги.
Вопреки всем опасениям, приземление вышло достаточно мягким. В какой-то момент Татошка почувствовал твердую землю, а затем они с Джамбо рухнули на бок. Некоторое время Канарейкин лежал, не способный двигаться и оглушенный после такого удивительного полета. Над головой шелестели раскидистые ветви высоких деревьев, от сочной зелени буквально слепило глаза. Едва Джамбо зашевелился, Татошка очнулся и принялся подниматься, помогая кенийцу расцепить их.
— Земля-а-а! — заорал кто-то дурным голосом, и Антон повернул голову. В нескольких метрах от него вокруг кустарников бегал перепачканный в грязи Влад, пока невозмутимый Илеас складывал парашют. Периодически он падал на колени, бился лбом о высокую траву и истошно орал:
— Я жив, мать вашу!
Канарейкин покрутил пальцем у виска, расстегнул куртку, стянул перчатки и оглянулся, ища взглядом Милану.
— Добро пожаловать в долину Омо. Мы в национальном парке Маго, — услышал он ее веселый голос и обернулся. Она осторожно шагала вперед, таща за собой не собранный до конца парашют.
Антон огляделся вокруг и вдруг улыбнулся, интересуясь:
— Здесь тоже живут обезьяны-воришки?
Боярышникова хмыкнула и наклонила голову.
— И дикие племена.
Татошка шагнул вперед, желая обнять ее, как вдруг очередной вопль Влада заставил его остановиться.
— Ой, какая красивая веточка… А-а-а-а! Змея!
Глава 21. Страсти в долине Омо
Россия, Москва
— Прекрасно выглядите, Кира Владимировна. Статус жены мэра определенно украсит вас. Если ваш супруг, конечно, победит.
При взгляде на Марата Донского у жены Павла Канарейкина всегда возникало одно чувство — брезгливость. Он напоминал ей скользкую жабу, раздувшуюся от собственной значимости. Ни дорогой костюм-тройка на подтянутом теле, ни стильная прическа с легким проблеском седины в темных волосах, ни модная «козлиная» бородка не делали этого человека красавцем в глазах Киры. Взгляд маленьких глазок неприятно поблескивал и по цвету напоминал болотную жижу, в которую можно было вляпаться по незнанию, да там же сгинуть.
Он улыбался, а сам готовил гадости. Чего только стоила недавняя попытка натравить всевозможные инстанции на их рестораны и кафе. Одни пожарные побывали у них раз шесть, и все время с какими-то жалобами. Ох уж эти новые законы о жестком контроле предприятий общепита. Будто бы они недостаточно душили бизнес очередными нововведениями.
— Благодарю, Марат Григорьевич. Мой муж — человек упрямый. Где не пешком, так на танке проедет, — сухо отозвалась Кира, делая знак рукой официанту. Роботов она не особо любила: бездушные создания даже у нее вызывали чувство опасения.
