Ненавижу. Скучаю. Люблю (СИ) - Сью Ники

— Слушай, ну ты же молодой, не глупый вроде, сможешь мне такую схему разработать? Не за бесплатно, конечно. А там если пойдет… я в долгу не останусь. А и… деталь на твой байк за мой счет.

Леваков мысленно улыбнулся, ведь деталь стоила прилично. Раз босс разошелся, почему бы и нет. В итоге он согласился и даже прикинул, сколько времени понадобится для расчётов, и какую можно провести по итогу рекламную компанию для привлечения новых клиентов. Ведь они смогли бы обслуживать больше машин, если бы скорость поднять. Соответственно и денег заработать получиться, как мастерам, так и шефу.

Проблем с просчетами не возникнет, не зря же Антон проучился три года в университете на экономическом. Да и графики он строить умел, и стратегии рисовать, оставалось только применить полученные знания на практике. Возможно, выйдет что-то годное.

На радостях Леваков скупил все свечки в магазине, и тайно подложил их под дверь Юльке, вдруг она вернется домой и застанет отсутствие света. А он тут свечки принес, хорошо ж придумал. Но душа тянула услышать голос Снегиревой. Антон честно сдерживался, расхаживал по комнате, держа в руках телефон. Смотрел на экран, затем в потолок и снова на экран. Нет. Надо успокоиться. За окном портилась погода, и Леваков решил приоткрыть дверцу на балкон, чтобы пустить ветерка в комнатку. Однако чуть не попался на глаза Снегиревой: оказывается она стояла на балконе, укутанная в накидку и держащая свечку. Сердце екнуло, сжалось, и залилось тоской.

Антон сделал шаг назад, и махнул на мужские принципы. Какая разница, когда он добьется высот, люди должны быть вместе в любую минуту, даже в ту, когда ты из себя ничего не представляешь. Проведя пальцем по экрану, Леваков набрал сообщение, всего одно слово, глупое «привет», а нервничал, словно предлагала завести детей и взять ипотеку.

Из открытой двери послышался звук рингтона, видимо Юлька держала телефон где-то поблизости. Чуть подкравшись, и спрятавшись за занавесь, Антон притаился, ожидая ответ.

— Антон! — воскликнула девчонка! Она зажала рот ладонью, но даже сбоку было видно — улыбается. Леваков и сам улыбался, кажется, в его груди загорелись звезды.

Мобильный вспыхнул, хорошо еще стоял на беззвучном. Антон опустил взгляд, читая входящее сообщение.

Ю.: «Привет! Я… я так…»

Кажется, девчонка не решилась написать то самое, поэтому ее инициативу подхватил Антон.

А.: «Я тоже. Очень сильно! Знаешь, мне столько тебе нужно рассказать. А еще… дай мне время, и я обещаю, ты будешь мной гордиться!».

И прежде, чем пришло ответное сообщение, Леваков услышал, как Юлька сказала вслух:

— Я, итак, всегда тобой гордилась, дурачок.

Ю.: «Я звонила тебе. Антон, я не хотела тебя обидеть. Прости меня, правда. Я… Ничего плохого не имела в виду».

Леваков спустился по стенке, усаживаясь рядом с открытой дверью на балкон. Ветер играл с занавеской, и касался его рук и щек, но холодно не было. Наоборот, в груди бушевал пожар, а на лице сверкала улыбка. Пусть Юлька и была за стенкой, но она здесь, она почти рядом. Он ощущал ее присутствие каждой клеточкой, каждым волоском.

А.: «Я знаю, Юль. Но ты права, мне нужно повзрослеть. И я съехал от родителей, нашел работу».

Ю: «Что? Ты серьезно? Но ведь… зачем? Разве об этом мечтают парни?»

А: «Не знаю, о чем они мечтают. А лично мечтаю о тебе. Дождись меня! Только боюсь, когда мы встретимся, я сорвусь и накинусь на тебя, поэтому будь готова к последствиям нашего расставания».

Юлька засмеялась, а потом всхлипнула. Антон даже чуть наклонился, чтобы разглядеть реально ли она плачет. В темноте было плохо видно, только блики от горящей свечки отражались в глазах этой боевой девчонки, от которой сердце и разум сходили с ума.

Ю.: «Мы не сможем, увидится? Долго?»

А.: «Не знаю, может месяц, может чуть дольше. Если я не умру без тебя и не сорвусь раньше».

Леваков писал искренне, ведь он, в самом деле, держался, чтобы прямо сейчас не кинутся к Снегиревой. Душа изнывала, выворачивалась наизнанку. Но желание достичь чего-то большего, тем более, когда появились первые предпосылки, брало вверх. Еще немного, и он придет к ней и расскажет о своих успехах с гордо поднятой головой, как и полагается настоящему мужчине.

Ю.: «А если я не выдержу без тебя? Антон, я потрясена, что ты ушел из дома и нашел работу. Я… я хочу быть рядом с тобой и поддерживать. Я хочу знать, что мы есть друг у друга, даже в самый сложный период жизни».

А.: «Юль, дай мне шанс. Но клянусь, если будет совсем невмоготу, я забью на свои принципы и приду к тебе. Ты не представляешь, на какие кардинальные перемены сподвигла меня. Расскажешь мне, как твои дела? Присылай голосовые, я скучаю по твоему голосу».

И Юлька прислала, ее сообщения достигали по времени минут по пять или и того больше. Антон слушал, и прибывал где-то на седьмом небе от счастья. А еще он понял, что поступил правильно, надо было раньше написать, не выжидать подходящего момента, не изводить ни свое, ни ее сердце. И как хорошо, что Юля не давит, а наоборот поддерживает, это добавляло сил. Теперь точно все получится, Антон впервые был уверен настолько в будущем, настолько в себе и своих силах.

Глава 40

Юля

С того дня, как Антон вернулся в мою жизнь, кажется, даже солнце стало выходить на небо чаще. Я не разлучалась с телефоном ни на минуту, боясь пропустить сообщение от Левакова. И хотя на работе приходилось закидывать его в передник, мобильный все равно был рядом.

Мы часто списывались, но не созванивались. Кажется, оба боялись, если уж позвоним, то не выдержим разлуки, а я и слез, поэтому ограничивались голосовыми. В универе я иногда встречала Витю, здоровалась с ним, и Шестаков не упускал возможности откинуть какую-нибудь шуточку в мой или Антона адрес. Правда, шутки были довольно добрые, да и после них поднималось настроение.

Так прошел почти месяц. За это время ко мне в гости успел наведаться папа, повздыхать и даже тайно оставить в конверте денег. Сестра тоже забегала, то с тортиком, то с пиццей. У нее личная жизнь налаживалась быстрей моей, у них уже чуть ли планировались дети. А вот с мамой поговорить как-то не удавалось, хотя отец настаивал, оправдывал жену. На самом деле, я и сама понимала, надо. В конце концов, теперь у нас нет ничего общего, поэтому и проблем возникнуть не должно, но все равно было страшно.

Однако самое страшное и неожиданное случилось в субботу, в конце октября. К нам в бар тогда пришла шумная компания из пяти мужчин: какие-то местные чиновники с толстыми кошельками и большими животами. Они арендовали целый зал, громко смеялись, много пили, и предполагалось, что оставят хорошие чаевые.

Мы вместе с Ладой старались максимально учтиво относиться к ним, обслуживать на уровне, но с такими клиентами это не просто. Чего только стоило их обращение:

— Ласточка, принеси еще водочки.

— Ух, какие у тебя губки, а попка. За такие прелести полагается вознаграждение.

— Давай, чего встала, тащи Цезарь!

И все в таком духе. Я то и дело поглядывала на часы, в надежде, что рабочее время закончится, мужчин попросят на выход, и мы выдохнем. Но время, словно чувствовало, и тянулось жвачкой — нереально долго. А потом, когда я принесла очередную дозу алкоголя, чьи-то толстые пальцы шлепнули меня по бедру.

— Что вы себе позволяете! — вспыхнула я. Господи, у этого человека, судя по кольцу, еще и жена есть.

— Что надо, то и позволяем, — засмеялся товарищ с пузом, демонстрируя золотую коронку, мерзко улыбаясь.

— Прошу вас, соблюдайте субординацию, — произнесла, еле сдерживаясь. Опустила голову, сжимая в руках поднос. От прикосновения этого мужчины мне вдруг показалось, что я покрылась липкой слизью с головы до ног. Хотелось облить себя водой, смыть это отвратительное чувство. Раньше подобных выходок в баре не наблюдалось.

— Надо будет, и на колени встанешь. Что? Бабки не нужны?