Дважды в одну реку - Екатерина Каверина
Нет никакого смысла думать об отношениях Максима с женой. Он не изменяет ей с Дашей, он просто проводит время с той женщиной, с которой хочет. Измена – то, что нужно скрывать, опасаясь чужих взглядов, разговоров и мнений. Их отношения Даша скрывать не будет никогда, иначе она уподобится замене законной жене.
Даша проверяла Максима, предлагая ему встретиться за ужином в ресторане, там, где их могли увидеть знакомые, коллеги, друзья. Макс легко согласился, значит, тоже считал, что их отношения – это что-то большее, чем жалкие встречи украдкой. И, к тому же, такие встречи вдали от всех означали только одно – занятия сексом и спешку домой, а Даша хотела другого: разговоров, общих впечатлений, совместных открытий и только потом секса.
Она нервничала безумно, с утра бросилась к косметологу, потом к парикмахеру. Конечно, это никак не было связано с Максимом. Разве нельзя просто так сделать пару масок, уложить волосы и поправить брови? Даша привыкла быть ухоженной, а встреча с мужчиной тут ни при чем.
***
Они не знали, о чем говорить, вернее, Даша не знала. Долгие взгляды, неловкие паузы, чужие люди, абсолютно чужие. Ничего уже не будет, ничего и никогда. Странно, в тот вечер, второго января они были близки друг другу, могли смотреть друг на друга, не скрывая подозрений, спрашивать, не боясь услышать неприятный ответ. Сегодня все оказалось иначе. Легкая музыка, оживленный гул голосов – тотальное ощущение неправильности. Сложно объяснить, почему, но абсолютно ясно – как-то не так. Может быть, им и вовсе не нужно было встречаться, забыть эти минуты наедине друг с другом – усталый Макс в Дашиной кровати, помятый Макс за ее обеденным столом. Все эти фразы, тогда такие искренние, а сегодня фальшивые насквозь: «Если бы что-то подобное случилось с тобой, я бы сошел с ума», «Мне понравилось проснуться в твоей спальне». Ему всегда нравилось просыпаться в чужих спальнях…
Даша едва дождалась завершения ужина, она, конечно, умела поддерживать непринужденный разговор: общие знакомые, политика, путешествия, но было тяжело и даже глупо вести подобный разговор с человеком, которого долгие годы считала своей любовью, пусть детской и нелепой, но все же любовью. И все было каким-то неловким, и взгляды, которые бросали на них знакомые, звуки, запахи – все.
Ничего не будет, как прежде. Нельзя войти в одну реку дважды. И этот серьезный мужчина, в котором лишь иногда мелькают черты ее Максима, – уже не ее Макс.
***
Она безумно устала, не от работы, а от бесконечных разговоров, которые приходилось вести, от непонимания со стороны московского руководства, от неприятия собственных подчиненных. Все-таки в Цюрихе и даже в Москве было проще – только бизнес и ничего больше, здесь же нужно было не задеть местечковую гордость, извернуться, но все-таки выполнить то, ради чего Даша и приехала в Ростов. Центральный банк все жестче закручивал гайки в борьбе с махинациями коммерческих банков, бесконечными схемами вывода денег и обслуживания полулегальных сделок, а в ростовском филиале серьезного западного банка, кажется, абсолютно все было именно таким, схематичным и почти криминальным, бесконечно далеким от того, чему учили в бизнес-школе. Конечно, она справится, соберет достаточно информации, обезопасит средства области и гос.компаний, хранящиеся в банке, избавится от Константина и его дружков, превративших банк в собственное подсобное хозяйство. Но если быть абсолютно честной, не только работа делала Дашу настолько печальной и разбитой – она сделала второе ЭКО и оно опять оказалось неудачным. Она тратила силы, средства, терпела боль и дискомфорт, но так и не могла забеременеть. Если бы Даша была хоть немного суеверна, то решила бы, что все происходит именно так только потому, что ее организм сопротивляется этой мерзкой донорской сперме, заставляя ее найти нормального мужчину и родить от него ребенка. Вот только у нее не было времени и, главное, желания искать нормального мужчину, зато были серьезные сомнения в том, что такой вообще для нее существовал. Поэтому Даша поплакала в душе, поплакала за бокалом вина и решила записаться на новое ЭКО.
Даша сидела в офисе до 10 часов вечера, брала флэшки с информацией домой, но смогла разобралась едва ли не в жалкой половине всего, что устроил Константин за последние два года.
Злая, измученная, вместо того, чтобы ехать домой, в половине одиннадцатого вечера или уже ночи Даша припарковалась возле спорт-клуба. Она понимала, что в таком состоянии ей не уснуть, а коротать одинокие вечера за бокалом вина казалось не слишком здоровой привычкой.
Этаж за этажом она преодолевала на тренажере, имитирующем подъем по огромной движущейся лестнице. Выше и выше, «Great job», словно в насмешку писала ей бездушная машина, «You reached Empire State Building». Даша дала себе слово, если выдержит безумный темп в течение 40 минут, то ей удастся разобраться со всеми проблемами в банке, а если нет… Вот дура, Андрей Болконский нового времени: «Если Наташа сначала подойдет к кузине, то станет моей женой». Дура, конечно, в этом Даша уже не сомневалась, но вопреки собственным насмешкам все быстрее и быстрее шагала по бесконечным ступеням. Пот раздражал кожу, попадал в глаза, ноги горели, но она не имела права остановиться. Тренажер победоносно засигналил и начал замедлять ход. Что ж, значит, она со всем разберется, Болконский же едва не женился на Наташе. Даша осторожно спустилась и без сил сползла на пол, кое-как натягивая на влажное тело толстовку.
– Ты что, решила поставить олимпийский рекорд? – нависла над ней фигура Максима.
– Угу, – промычала Даша, не в силах оторваться от бутылки с водой. – Отличный вид спорта – бег наперегонки с собой, в никуда, – она вдруг почувствовала какое-то странное спокойствие.
– Даша, ты что творишь? – Макс не мог понять, откуда в Даше взялась эта озлобленность и какая-то пугающая отрешенность.
– А что я творю? Я вроде не оскорбляю общественную мораль, – ей показалось немного непривычным, что стены тренажерного зала слегка сдвинулись и Макс рядом с ней тоже как будто покачнулся.
– Даша, Даша, что с тобой? – он едва успел подхватить падающую женскую фигуру.
Он держал ее на руках, драгоценную и странно легкую ношу. Синяки под глазами, косточки, проступающие сквозь кожу, бескровные губы, словно и не Даша вовсе.
– О, Боже, Макс, что ты делаешь? – она открыла глаза и попыталась его оттолкнуть. Иногда Максиму казалось, что, если бы Даша говорила и думала хоть немного меньше, все в их отношениях было бы хорошо. – Поставь меня.
– Помолчи, – коротко бросил Максим. Он толкнул плечом дверь женской раздевалки и вошел. Даже, если внутри кто-то и был, его это
