Она будет жить с нами - Амелия Борн
Леша перевел взгляд на меня и, растянув губы в улыбке, покачал головой. Я верила ему. Верила, что у него нет от меня секретов, и что моя просьба ничего не скрывать, если не исполнится здесь и сейчас, то хотя бы будет обдумана.
Вознесенский поднялся из-за стола и подошел ко мне. Взял за руку и потянул наверх, понуждая встать. Я растерялась, не представляя, чего он от меня желает, но нашла ответ на этот вопрос очень скоро. Усадив меня на деревянную поверхность, Алексей устроился между моих разведенных ног и, оперевшись руками по обеим сторонам моего тела, чуть склонился и выдохнул мне в губы:
- Я ничего от тебя не скрываю, малыш. Но обещаю сделать так, чтобы избавить тебя от поводов для волнений…
Готовое сорваться с губ уточнение потонуло в наслаждении, когда Вознесенский коснулся чередой невесомых поцелуев моей шеи.
- И извини меня… - шепнул Леша прежде, чем начать задирать на мне футболку.
- За что? - срывающимся голосом уточнила я, не понимая, о чем речь.
- За то, что был несдержан, - ответил Вознесенский.
Расспрашивать, имеет ли он ввиду наш разговор в прихожей, я не стала, потому что все стало неважным, когда Алексей принялся лихорадочно срывать с меня одежду, явно намекая тем самым на то, чем именно мы займемся в ближайшее время.
Увидев, что происходит на полу его собственной спальни, Каблуков разразился бранью. В раз слетели хмель и ярость, оставив после себя только шок и чувство легкой брезгливости.
- Я сейчас скорую вызову, - сказал он, ни к кому особо не обращаясь.
В голове крутился вопрос: «Кто все это будет убирать?»
Он перекатился на свою половину кровати и, протянув руку к тумбочке, взял телефон. Набрал номер, попутно соображая, что сказать. Сообщив причину вызова и адрес диспетчеру, Эдик растер лицо рукой и устало вздохнул. Карина тихо всхлипывала где-то на полу.
- Ну что же ты так не аккуратно, - пожурил ее Каблуков, присев рядом и осторожно помогая подняться.
Услышав эти слова, Карина почему-то резко притихла, во все глаза таращась на Эдика, словно у того на голове выросли демонические рога. От этого потрясенного и затравленного взгляда Каблукову сделалось так не по себе, что он почувствовал новый прилив раздражения.
- Ну-ка, - протянул он, кое-как сдерживая себя и устраивая беременную любовницу обратно на кровать - Давай-ка тебя уложим. Удобно?
- Да, - пискнула Карина.
- Вот и хорошо, - буркнул и едва в голос не зарычал, таки вляпавшись в рвотную массу.
- Ой, я сейчас уберу, - подорвалась было Карина, чем взбесила Эдика окончательно.
- Лежи уже, - рявкнул он и, убедившись, что любовница покорно подчинилась, пошел в ванную.
В ванной Эдик практически перевернул все содержимое шкафчиков в поисках половой тряпки. Он никогда не имел даже малейшего отношения к домашним делам, свято убежденный в том, что это сугубо женская обязанность.
- Да где эта чертова тряпка?! - завопил, попутно расколотив стеклянный дозатор для жидкого мыла.
В итоге решил вопрос, обнаружив упаковку влажных салфеток.
- Прости меня, - наблюдая, как красный от злости Каблуков вытирает рвоту, тихо попросила Карина.
Эдик молчал. Ему было что сказать глупой курице, но начинать разборки по новому кругу, учитывая, что вот-вот должны были приехать врачи, казалось не лучшей идеей.
В дверь позвонили.
- Скорую вызывали?
На пороге стояли высокий, весьма упитанный мужчина с бородой и худая, с острым желчным взглядом прожженной бабенки блондинка лет сорока пяти.
- Вызывали, - буркнул Каблуков.
Что блондинка его невзлюбила с первого взгляда, Эдик почувствовал чуть ли не кожей. Иногда такие женщины встречались в его жизни. Они смотрели на него так, словно видели насквозь, и ничего кроме отвращения это у них не вызывало. Примерно так, когда-то очень давно на него смотрела его собственная мать. Каблуков ненавидел этот ледяной уничижительный взгляд всем сердцем, впрочем, как и его обладательниц.
- Где больная? - сразу перешла к делу врачиха.
- В спальне. - Каблуков указал рукой и, раскрыв дверь шире, вынужденно пригласил бригаду скорой в квартиру.
Пропустив врачей вперед, он пристально следил за блондинкой. Та даже не пыталась скрыть, что внимательно изучает не только пациентку, но и саму квартиру. С запозданием Эдик сообразил, что на стене в зале, на самом видном месте, висит их с Ульяной свадебная фотография. Спутать же Карину с Улей было просто невозможно. Они отличались друг от друга, как день и ночь. Плевать! Он не будет ни перед кем отчитываться.
Собрав обычную в таких случаях информацию и выслушав жалобы Карины, врачиха вдруг властным хлестким тоном велела Каблукову:
- Выйдите.
Набычившись, он с досадой отметил, с каким безразличием та реагирует на его полный угрозы взгляд, брошенный в ее сторону.
- Но я отец ребенка и имею право присутствовать, - возразил он вполне вежливо, хотя в душе хотел одного - схватить эту наглую бабу за патлы и спустить с лестницы.
Ни одна тупая телка не смеет так с ним разговаривать!
- Пока еще никакого ребенка нет, - сухо парировала блондинка и снова кивнула ему в сторону двери.
Карина испуганно пискнула, словно ее только что уличили в симуляции беременности. Бородач, тем временем, флегматично замерял ей давление, полностью сосредоточенный на своих манипуляциях.
- В том смысле, - видя обеспокоенность Карины, смягчилась врач, - что он обязательно родится в положенный срок, если вы, отец, не будете нам мешать делать нашу работу. Мне необходимо убедиться, что нет кровотечения.
Кинув на Карину предостерегающий взгляд, Каблуков вышел. Он вдруг всерьез заволновался, как бы эта беременная дура не брякнула чего лишнего.
Оказавшись в зале, Эдик тут же уперся взглядом в семейное фото. Со снимка на него смотрела прекрасная, вся буквально
