Возлюбленная Козаностра (СИ) - Грэй ЕлеNа

Мой отец был очень умным человеком. Надо отдать должное его памяти. Он знал, что его уберут после провальной операции. Подарить бесценную улику Мардж — гениальная идея. Только кого он до последнего покрывал?

Я в последний раз рассматриваю фотографии, а затем рву их на мелкие клочки и смываю в канализацию. Нет теперь подсказки, и от этого становится почему-то легко. Очень хочется отдохнуть, так как день оказался насыщенным. Марио уже суетится в гостиной, включает любимый спортивный канал, когда я выхожу из уборной.

— Миссис Хайд! — зовёт Марио, а мне непривычно слышать новое имя. — Матч начинается. Не хотите посмотреть? У меня здесь годовые запасы чипсов и пива.

— Спасибо, Марио, я лучше прилягу. Ты все двери закрыл?

— Закрыл и капканы поставил, — шутит телохранитель и плюхается в кресло. Я же поднимаюсь в тихую обитель.

Вечерами в доме прохладно. Я открываю стенной шкаф, чтобы достать тёплое одеяло. Оно лежит на самой верхней полке. Отрывать Марио от просмотра матча — не лучший вариант. Беру стул, встаю на него, тянусь за одеялом и неудачно пошатываюсь на гладкой поверхности. Одеяло летит на пол вместе с другими вещами. Характерный глухой звук раздаётся от удара об пол какой-то коробки. Это маленькая деревянная шкатулка. Её содержимое катится под кровать, мерцает золотистым отблеском в приглушённом свете ламп. Закатившийся к стене предмет, явно ювелирное изделие. Приходится залезть под кровать. Я дотрагиваюсь до маленькой запонки, и тут же услужливая память подбрасывает картинку. Эрнесто крепче сжимает в кулаке блестящий предмет. А дальше воспоминания прорываются как кадры в киноленте.

«Гарантия у тебя в руке Мендоса».

«Он стоял спиной, а когда Дэвид заметил, что я приближаюсь к ним, мужчина быстро ушёл. Ничего примечательно с виду вроде бы не было. Зато я запомнила золотые запонки на манжетах дорогой рубашки того человека. В окружении твоего отца, я никогда не видела его раньше».

«Так что были за запонки?»

«Они были квадратные, с тёмно-зелёными драгоценными камнями, а поверх камней на них был затейливый узор в виде нескольких ромбов».

Со спёртым от волнения дыханием я вылезаю из-под кровати. На несколько секунд закрываю глаза и глубоко вдыхаю, прежде чем открываю кулак и веки. Пульс барабанной дробью отдаёт в висках, когда я вижу золотую запонку с драгоценным изумрудом, инкрустированным затейливым ромбом.

«Потому что он слишком зависим. Элис, есть вещи, которые лучше порой не знать», — прокручивает следующее воспоминание память.

Так вот что передал Брендон Эрнесто. Гарантию сохранения какого-то секрета и оказание взаимной услуги в обмен на жизнь. Мне требуется ещё долгая минута, чтобы осознать фразу Санни, произнесённую в день моего ухода из городской клиники Нью-Йорка:

«Высший круг Козаностра оказался в наших руках!»

— Тот, кто всегда находится в тени. Главный мозг, — отвечаю непроизвольно вслух невидимому Санни и слёзы крупными каплями катятся по щекам.

«Никто и предположить не мог, что с нами случится несчастье. Знаешь, эта пуля ведь не Бэну предназначалась», — «контрольным» выстрелом добивает всплывающая фраза, произнесённая Мардж.

Так вот кого прикрывал отец. Так вот какую тайну ревностно охраняли члены семьи Хайд. Я вышла замуж за недосягаемого лидера Козаностра, и пуля, попавшая в Бэна, предназначалась Брендону.

Глава 38

Элис.

Целый день голова гудит и ноет спина. Дурацкие воспоминания преследуют меня три дня. Хочется забыться, но некуда деться. Поэтому вкалываю за троих в инновационной семейной клинике.  Нагрузка, которую я себе обеспечила, беспокоит некоторых новых коллег. Меня же работа отвлекает от негативных мыслей. Одна из них не даёт покоя ни днём, ни ночью. Я не знаю, как реагировать на Брендона при встрече. По телефону с ним проще общаться и гораздо легче изображать несведущую жену. Впервые я боюсь, что не сдержусь и проговорюсь, что знаю его тайну. Мой муж изменил расписание рабочего графика и вернётся в Ванкувер в субботу. Послезавтра. При мысли о его скором приезде наступает внутренний мандраж, но я гоню прочь дискомфортное состояние. У меня пока есть в запасе два дня, чтобы разобраться в зародившихся противоречивых чувствах и понять, как действовать дальше.

К шести часам вечера Марио прибывает в ординаторскую. Я надеваю куртку, подхватываю сумочку и оповещаю личного телохранителя, что готова отбыть домой. По дороге Марио, как обычно, слушает радио, а я проявляю интерес к окружающей среде. В городе вроде ничего особенного не замечаю, но когда машина выезжает на трассу, кажется, вижу знакомый минивэн на встречной полосе. Я поворачиваюсь и разглядываю в заднее стекло машины, направляющиеся в сторону Ванкувера.

— Марио, ты замечал ничего странного на днях?

— Вы о минивэне беспокоитесь, миссис Хайд? — а Марио действительно человек с повышенной бдительностью.

— Да. Я видела эту машину несколько дней назад, и сейчас она была на встречной.

— Владелец машины обычный торговец сетевых товаров. Я навёл справки. Разъезды, как вы понимаете, часть его работы. Ничего особенного в нём нет.

Заверения телохранителя вроде успокаивают, а на душе всё равно что-то неспокойно. И не зря я волновалась. При подъезде к дому виднеется дорогой автомобиль. К нам прибыли гости. Я не особо спешу входить в дом. Останавливаюсь на крыльце, оттягиваю момент неминуемой встречи. Нетерпеливый гость, (а вернее гостья) сама спешит открыть входную дверь, показывает, кто в доме хозяин.

— Не стой же истуканом, Элис! Проходи!

— Добрый вечер, миссис Хайд. Какими судьбами вы здесь? — поражаюсь появлению аристократической персоны и сердце проваливается в пятки.

— Решила проведать детей. Тебя можно поздравить с новым статусом, молодая миссис Хайд, — тихо произносит Реджина поздравление. Она поражена не меньше моего. С минуту мы смотрим друг другу в глаза. Мать Брендона первая делает шаг вперёд, что даётся ей не легко. Она обнимает меня и говорит, что рада принять невестку в семью.

Наверное, Брендон надавил на неё. Иначе бы Реджина не вела себя подобным образом. Она проходит в гостиную, и я вижу, как неудобно миссис Хайд. Немного помолчав, она решается завести душераздирающий разговор.

— Присядь на диван, Элис. Нам о многом нужно поговорить, — мама Брендона прохаживается по комнате не скрывая, что нервничает. — Полагаю, что семейные тайны Хайдов интересуют тебя с момента поступления Бэна на операционный стол, — я киваю, а Реджина просит жестом слушать молча. Убедившись, что ей ничего не будет мешать, продолжает повествование: — Много лет мой отец занимался банковским делом. Так как наследника у него не было, он не мог передать управление серьёзным бизнесом единственной дочери. Мне исполнилось девятнадцать, когда я без памяти влюбилась в его охранника. Мезольянс совершённый мной задел отца больше всего. Когда он узнал, что мы с Карло поженились рвал и метал несколько месяцев. Дочь банкира и сицилийский голодранец, так он нас окрестил и выгнал из своей жизни прочь. Я стала для отца большим позором и болью. Через год, — Реджина вдруг извлекает из тумбы деревянную шкатулку, а у меня спазм подступает к горлу. Она поняла, что я нашла атрибут Брендона и, возможно, догадалась обо всём. Миссис Хайд внимательно следит за моей реакцией и понимающе кивает. — Так вот, через год мой отец сам разыскал непутёвых детей. Он узнал о рождении Брендона, простил нас и попросил Карло взять фамилию Хайд, чтобы он мог открыть собственный бизнес, переросший с годами в концерн, а старший внук мог унаследовать его империю. Брендону было восемнадцать, когда на него свалилась непомерная власть и обязанность быть… быть… как бы правильно сказать, — она волнуется ещё больше, — быть его приемником в определённом закрытом обществе влиятельных семей. Мой отец занимался незаконными финансовыми операциями, отмывал через свой банк чужие нелегальные доходы, чем помогал некоторым власть имущим взлететь на ещё большие высоты. Брендон отлично справлялся со своими обязанностями, несмотря на молодость и практически освободил нашу семью от ненужного бремени, доставшееся от деда. Одним словом, он потихоньку легализовал всё, что мог. И всё было бы хорошо, если бы не один нелепый случай с инвестициями…