Босиком по пеплу. Книга 2 (СИ) - Мейер Лана

Так же несложно было подослать в курьерскую компанию своего шпиона. Несмотря на предательство Салима, я не разочаровался в дружбе, и вокруг меня остались те, кому можно доверять. Дальше нужно было просто подождать, пока заказ получит мой человек и поменяться с ним местами. Прошла целая неделя, я почти отчаялся, и вдруг сегодня, а день до свадьбы, нам наконец-то повезло. Аллах не так слеп к моей судьбе, как я думал.

Попасть на территорию бизнес-центра по чужим документам, оказалось проще простого. На пропускном посту охраны и досмотра меня проверяли не дольше, чем тех, что прошли передо мной. А в приёмной Алисии уже ждали, привыкнув к ежедневным доставкам.  Девушка-ассистентка, погруженная в работу, едва взглянула на мое удостоверение.

С профессиональной точки зрения, подобные огрехи в охране принцессы не могли не насторожить.  А с другой стороны, если бы кто-то заподозрил, что я подосланный казачек, то взяли бы еще внизу.

Я осознавал всю серьёзность затеянного мероприятия и тщательно взвесил все за и против, прежде чем постучать в дверь офиса Ли.

Против было больше, но я рискнул.

Зачем?

Просто не мог иначе.

Не смог сдаться, смириться, жениться на Камиле, не объяснив Алисии, что в моем сердце по-прежнему только она одна.

Не смог признать сокрушительную победу аль-Мактума.

И никогда не признаю.

Да, мои шансы упали за критичную отметку, и завтра уйдут в безвозвратный минус. Алисия никогда не примет меня после своей сестры, даже если однажды освободится от гнета своего мужа.

Если бы у нас было чуть больше времени, но судьба снова против. Точнее, Амиран аль-Мактум старательно загоняет меня в угол. Он спешит, потому что отчетливо понимает — его дни на верхушке власти сочтены. Отец хранит молчание, но по тому, как редко со слов матери и в каком взвинченном состоянии появляется генерал Каттан дома в последние дни, я могу судить о критичности и тяжести ситуации. Непрошибаемый и закаленный глава разведки на моей памяти ни разу не терял самообладания и сдержанности, не позволял себе поднять голос на детей и жену, и если это происходит сейчас, что в государственной сфере грядет очередной переворот. Надеюсь, что удар придется не по действующему королю, а по его зарвавшемуся наследнику. Я желаю Амирану абсолютного и полного крушения, а следующим приемником можно назначить и сына старшей дочери Арьяна аль-Мактума. Никто из членов правления, не единожды прижатых преждевременно мнящим себя королем наследника, не станет возражать.

В пяти шагах от служебного автомобиля с эмблемой компании-доставщика путь мне преграждает массивная фигура незнакомого мужчины в строгом деловом костюме.

— Имран Султан? — бесстрастно уточняет неизвестный, сканируя меня тяжелым взглядом. Я не сразу отвечаю. Имя не мое, как и пропуск вместе с удостоверением личности.

— Да, — киваю после короткого замешательства. Неприятное предчувствие начинает свое восхождение холодком по позвоночнику. — Могу чем-то помочь?

— Можете, — утвердительно кивает мужчина. — Эмир забыл кое-что передать для госпожи аль-Мактум, — внутри все обрывается, но внешне я никак не демонстрирую своего состояния. Взгляд опускается на пустые руки посланника Амирана. Я знаю всех телохранителей, личных помощников, исполнителей мелких поручей и прочих прихвостней наследника в лицо. Этого вижу впервые.

— Я передам, — отвечаю нейтральным тоном. — Что именно нужно доставить?

— Довольно объемная коробка. Пришлось оставить в машине, — заметив мой взгляд на своих руках поясняет собеседник. — Пройдем, — он не спрашивает, это ультимативное требование. Мужчина медленно разворачивается, нисколько не сомневаясь, что я последую за ним, и уверенно направляется к припаркованному неподалёку черному мерседесу. Его я узнаю мгновенно.

Один из семи.

Личный кортеж принца.

Как? Как, Шайтан его раздери, он узнал?

На секунду позволяю себе слабовольно прикрыть веками глаза и задержать дыхание. Легкие горят, в висках шумит и пульсирует бешено циркулирующая по телу кровь. Всего секунда на то, чтобы собраться, и шагнуть к глянцево-черному автомобилю, хищно моргнувшего мне фарами.

— Прошу, — незнакомец в костюме распахивает для меня заднюю дверь, и я ныряю в окутанным полумраком салон.

Мой взгляд упирается в невозмутимый профиль царственно восседающего на другой стороне сиденья Амирана аль-Мактума. Его поза максимально расслаблена и демонстрирует полное равнодушие к моему присутствию. Сосредоточенный взгляд эмира устремлен на монитор открытого на коленях ноутбука, в ушах наушники. Возможно, королевский ублюдок и правда не заметил моего появления, хотя, конечно, это чушь собачья. Отличная постановка, аль-Мактум. Только я не верю, что тебя не разрывает от ярости, как и меня в эту минуту.

Молчание затягивается, запах дорогой кожаной обивки, качественного парфюма и сигарет забивает ноздри, работающий кондиционер не спасает от предательской испарины, пропитавшей рубашку под униформой. Я смотрю на него, он в экран. В салоне ни звука, кроме редких ударов пальцами по клавиатуре. Пока он не заговорил, мне необходимо придумать достоверную версию, чтобы гнев эмира не коснулся его жены. Она действительно ничего не знала и с самого начала пыталась выгнать меня прочь.

Закрыв, наконец, ноутбук, аль-Мактум кладет его между нами, вытаскивает наушники, небрежным жестом опуская их в карман. Поворачивает голову, остановив на моем лице пронизывающий, жесткий взгляд.

— Дай мне свою игрушку, Хамдан, — распоряжается бесстрастным тоном, протянув руку, открытой ладонью вверх. Я догадываюсь, что он имеет в виду, но снова не понимаю, откуда ему известно. Меня выследили? Имран сдал? Нет, это невозможно. Слежки не было, я бы заметил, и в Имране не сомневаюсь.

— Быстрее. Я не люблю ждать, — в голосе принца появляются нетерпеливые стальные интонации. Достав из кармана портативный глушитель, без комментариев, кладу в руку эмира. Он разрывает зрительный контакт, устремляя нечитаемый взгляд на устройство, которое небрежно крутит в пальцах.

— Смелость и глупость — не одно и тоже, Каттан, — тяжело вздохнув, Амиран резко выстреливает в меня полным презрениям высокомерным взором. — Неисправимая глупость и безответственность, как правило порождаются чувством безнаказанности. Ты не воспользовался шансом, который я тебе дал. Значит, наказание было недостаточно суровым, чтобы ты усвоил урок. Я намерен это исправить.

— Я готов.

— Правда? — выгнув бровь, насмешливо ухмыляется эмир. — Ты то может и готов, Хамдан. А как насчет твоего друга Имрана Султана? И моей жены? Думаешь, они готовы?

— Имран не виноват. Я убедил его, что хочу встретиться с девушкой из приемной редакции. А ваша жена выгнала меня сразу, как только узнала. Они оба не причастны, и не должны пострадать. Только я, — произношу неколеблющимся твердым тоном, выдерживая напор давящего взгляда эмира.

— Дружба не может служить оправданием совершенному деянию, а моя жена должна была вызвать охрану, как только «узнала» тебя. Это освободило бы её от моего гнева и твоих оскорбительных сексуальных предложений и телесных посягательств, — Амиран неприязненно морщится, в потемневших от злости глазах неприкрытое отвращение. И я снова вижу его звериную суть, ту, что он продемонстрировал мне к комнате для допросов.

— Но она этого не сделала. Алисия тоже не усвоила урок, — вздыхает эмир с напускным сожалением, швыряя мне в руки блокатор сигнала. Я успеваю поймать узкий предмет на лету. Натренированные реакции работают бесперебойно, а вот выдержка сдает. Взгляд наследника вскрывает меня без ножа и даже без особых усилий. Абсолютно непробиваемая самонадеянная тварь.

 — Не смей мне лгать, Каттан, — отчётливо произносит угрожающим тоном. —  Это опасно для жизни. Игрушка не сработала. Ты попал в редакцию только потому, что я тебе это позволил.

Глава 13

Алисия

Самообладание и жесткий тон стоил мне огромных усилий.