#властный редактор (СИ) - Силаева Ольга

Пискнул звонок: кто-то ждал у ворот. Несколько секунд спустя я увидела, как отворяется калитка, и по заснеженной дорожке быстро идёт курьер с коробкой пиццы. Я невольно заулыбалась. Кирилл решил меня побаловать после жареной картошки? Вообще-то времени уже прошло порядочно, можно было и перекусить.

Дверь курьеру я открыла сама. Радостно потянулась к бумажнику, чтобы дать чаевые, но курьер почему-то быстро покачал головой и почти побежал прочь.

Всё ясно, пицца остывшая. Что ж, для этого боги пиццы и придумали микроволновку.

Я повернулась, чтобы нести пиццу на кухню, коробка качнулась, и вниз упал узкий белый конверт. Я нагнулась, чтобы его поднять, и столкнулась с Кириллом, который как раз сбегал по лестнице.

— О, ты вызвала пиццу? — очень натурально удивился он. — Без телефона?

Я выпрямилась.

— Я думала, ты её вызвал. Курьеру кто-то открыл ворота…

— Это наша доставка, у них ключ от ворот.

Я нервно засмеялась, держа коробку в руках.

— Курьер сам приехал? То есть пиццу не заказывали ни ты, ни я? Тогда кто? Очередной заговор? Конкуренты прислали отравленные пепперони?

— Не думаю. — Кирилл наклонился за конвертом. — Просто приплатили курьеру, и…

Он приоткрыл конверт и заглянул внутрь.

И резко закрыл его.

— Я сейчас вернусь, — бросил он, разворачиваясь.

Ну уж нет.

Побелевшие губы и стиснутые костяшки пальцев. Таким я Кирилла ещё не видела.

И без объяснений он не уйдёт.

Коробка с пиццей упала на пол, и я быстро заступила Кириллу дорогу.

— Не так быстро. Что в конверте?

— Лира Гречко, тебя это не касается.

— Я ежонок и маленькое сонное существо, меня в этом доме касается всё, — отрезала я. — Покажи, что внутри. Или поклянись, что это не касается меня.

— Э, нет, — твёрдо сказал Кирилл. — Это мы уже пробовали. Никаких клятв, обещаний, честных слов и так далее. Это моё дело, ежонок. Отойди в сторону.

— Ладно, — просто сказала я. — Тогда придётся применить насилие.

Кирилл успел вскинуть руку, но я уже прыгнула на него, и мы оба рухнули на ковёр. Конверт разорвался, и по ковру рассыпались фотографии. Пять или шесть, телесного цвета, словно на них были…

Я зажмурилась. Но образы тел, распластанных на фотографиях, уже впечатались в память.

И моё собственное лицо. Без косметики, с распущенными волосами, на одном фото — и вовсе с дурацкой счастливой улыбкой…

Впрочем, уж лицо-то на фотографии занимало совсем не главное место.

Я сжалась в комочек, закрывая голову. Словно это могло хоть как-то меня защитить.

Послышался шелест бумаги. И удаляющиеся шаги.

Ну естественно. Кирилл сам признался, что ему было весьма неприятно видеть те две фотографии на экране телефона. А тут их шесть, и каждую можно потрогать, полапать и сравнить с оригиналом.

Вряд ли он вообще сегодня вернётся. И вряд ли я вообще лягу спать.

Я тихонько всхлипнула — просто для того, чтобы сделалось полегче. Не помогло.

Сзади раздались быстрые шаги по лестнице. Я всё-таки не выдержала и обернулась — и открыла рот, когда увидела, как Кирилл спускается с одеялом через плечо и двумя подушками в руках.

— Ты…

— Буду спать здесь, — просто сказал он, укладывая подушки и одеяло перед камином. — И ты тоже. Не спорь.

Я снова сжалась, обхватывая колени.

— Я… хочу побыть одна.

— Не обсуждается.

— Сходить в душ. Я чувствую себя грязной после всего… этого.

— Тоже не обсуждается, — легко сообщил Кирилл, стаскивая с себя свитер. — Укутать тебя в ангору? Очень уютно, и помогает от излишнего стеснения.

Я невольно улыбнулась.

— У меня есть свой.

— Этот лучше.

Бежевый свитер и впрямь выглядел тепло и уютно. Я поколебалась.

— Хорошо. Но я надену его сама.

Я не желала, чтобы сейчас кто-то меня трогал. Я сама не очень-то хотела к себе прикасаться.

Судя по лицу Кирилла, он прекрасно всё понял. Но всё-таки подошёл в полутьме, передал свитер из рук в руки и сжал мои ладони.

— Сейчас ты его наденешь, — негромко сказал он, — и ляжешь под одеяло. Вместе со мной, потому что я — тиран и деспот. На протесты оппозиции я выделяю две минуты. Не больше.

Я прижалась лицом к бежевой шерсти, которая пахла только Кириллом и никем иным. И, уже не думая ни о чём, влезла в свитер. Естественно, он был велик, но не настолько, чтобы доставлять хоть малейшее неудобство. Наоборот, я почувствовала себя защищённой.

— Выйдешь на баррикады с лозунгом «долой самодержавие», или забьёшься под одеяло, и будешь доблестно меня игнорировать? — поинтересовался Кирилл. — Учти, меня устроят оба варианта.

Я покосилась на него.

— Второе.

— Тогда прошу.

Я поколебалась — и встала. Кирилл тихо засмеялся, и я обернулась.

— Что?

— Свитер. Ты так забавно в нём выглядишь. Словно мой двойник лет шестнадцати попал в будущее, и теперь я буду рассказывать ему, как тут всё работает.

— Иногда ты странный.

— Стараюсь.

Я подошла к огню. Села, не торопясь ложиться, и почувствовала, как Кирилл садится за спиной.

— Серия, — задумчиво сказала я. — Жене Олега Галицкого хочется прочитать серию романов про неё саму. Может, я её всю и напишу?

Кирилл поперхнулся.

— Ежонок, а ты не обнаглела?

— Ну а чего? — Я пожала плечами. — Счастье же само в руки плывёт. Как эти ваши другие авторы напишут, ещё непонятно, а я уже тут. Вон, даже в постель залезла.

— Ещё не залезла, попрошу заметить.

— Дело наживное.

Кирилл вздохнул.

— Серия не гарантирована, ежонок. Марина всё-таки не на пустом месте сбежала: велика вероятность, что всё завершится на первом удачном аккорде. Выйдет книга, будет реклама, возможно, будет экранизация. Но всё остальное зыбко и писано вилами по воде.

Настала моя очередь вздохнуть.

— Понятно.

— Хотя, конечно, твое рвение достойно похвалы.

Я обернулась к нему через плечо.

— Издеваешься, да?

— Каждый зарабатывает, как может, — невозмутимо сказал Кирилл. — Впрочем, ты ведь продолжишь писать так или иначе, правда? Года через три всплывёшь или утонешь сама.

— Да уж, — мрачно сказала я. — Напишу столько всего, что от меня начнут шарахаться даже книжные пираты. «Что, опять у неё новая книга? Да сколько можно!»

— Будем надеяться, что они никогда о тебе не узнают.

— Хорошо бы. — Я подумала. — Чтобы совсем уж наверняка не узнали, откроем литературный портал на необитаемом острове и будем выкладывать эротику про чаек. Или крабиков.

— А вот это уже зоофилия.

Я прыснула.

И вздрогнула, когда в веренице смешных образов перед глазами мелькнули мои собственные фотографии, что я видела совсем недавно.

Я обхватила себя руками. Горел огонь, но мне вновь сделалось холодно.

Мужские руки легли на плечи поверх свитера. А потом спустились ниже и безо всякого стеснения обняли меня за грудь.

Я охнула.

— Вот это как называется?

— Очень просто. — Кирилл придвинулся ближе. — Ты мне нравишься, и я не собираюсь потворствовать чьим-то гнусностям.

— Но нравлюсь тебе уже куда меньше.

— Ещё ареометр возьми. Или амперметр. — Его рука задумчиво взвесила мою грудь в ладони. — Как ты это измеришь, ежонок? Только опытным путём.

Я вздрогнула.

— Не хочу опытный путь, — прошептала я. — Хочу спать.

— Со мной, я надеюсь.

— Нет, с Мариной, — огрызнулась я. — Обложусь её бестселлерами и торжественно их сожгу. Ты, кстати, так и не рассказал, под каким именем она пишет.

— А тебе это нужно? Чем меньше ты думаешь о ней, тем лучше.

Кирилл потянул меня назад, пока я не оказалась полулежащей у него на плече. Рядом с ним было тепло. Уютно, надёжно, безопасно.

Ровно до того момента, когда меня вновь не охватывали воспоминания о фотографиях на ковре.

Но без Кирилла, подумала я, мне пришлось бы куда хуже.

— Спасибо, — тихо проронила я.

— Не за что, ежонок. Я рядом.