Беспризорница: любовь Соболя (СИ) - Богатенко Наталия
— Она пришла в себя. Скорее! — это же…
— Вам нужно покинуть палату! — требует женский фальцет, а девушка, наконец, может видеть, что творится вокруг. — пожалуйста, выйдите. Нам необходимо заняться ею.
Мимолётно мелькает чёрный силуэт, и Влада в отчаянии ищет его глазами. Понимание происходящего возвращает её к жизни, в сознании вспышками возникают чёткие картинки. Она в больнице, ну, конечно… Соболя хотели убить, а она закрыла его собой, и вот теперь лежит тут, в палате.
Доктор и анестезиолог говорят на непонятном для неё языке медицины. Владке измеряют давление, светят сначала в правый, затем в левый глаз, и властный мужской бас отдаёт приказания.
— Макс… — шепчет Владка, силясь приподняться.
Тело свинцовое, очень трудно им управлять.
— Всё хорошо, милая. — склоняется над ней добродушное лицо женщины в очках и маске. — ты выкарабкалась, умница! Стойко боролась, славная.
— Я… — горло саднит, — хочу пить.
Над ней хлопочут, доктор немного сердито велит ей не капризничать. Она терпеливо выносит все процедуры, скашивает взгляд на дверь, но Максима в палате нет, потом, совершенно измученная, закрывает глаза, и ненадолго погружается в вязкий сон.
* * *Ему разрешали навещать Владу раз в день, и в эти быстротечные минуты Соболь забывал обо всём. Было невыносимо смотреть на его малышку, бледную, истыканную трубками, но он держался бодро, чтобы не волновать её. Сидя у больничной койки, рассказывал, как у него дела, умолчав лишь о том, что Никита мёртв.
Этот недоносок больше никому не причинит вреда. Как говорится, каждому по заслугам. И пусть Максиму не дано было право распоряжаться чужой жизнью, впервые он примерил на себя роль палача. Месть не лучшее чувство, но за свою девочку он готов был изменить своим принципам.
Не убей, — гласит Библия. Не суди, да не судим будешь. Хорошие слова, да только у любого поступка имеются нерушимые причины. Если бы в роковой вечер замочили его, это было бы, наверное, справедливо. Тёрки между врагами не должны затрагивать невинных женщин.
— Какая здесь скукота! — жаловалась Владка, надув губы, — свихнуться в пору!
— Скоро тебя выпишут, поедем на море. — улыбнулся Соболь, неистово целуя её ладошки. — ты ж хотела позагорать? Устроим круиз по Египту.
— Там крокодилы. — поморщилась она, не отрывая от его лица глаз. — и жарко очень.
— Купим тебе сексапильное бикини, крокодилов задобрим. — подшутил Максим, подмигнув ей.
— Я тебе не противна? — вдруг чуть слышно произнесла Владка, с силой закусив губу.
Он непонимающе воззрился на неё.
— Чё ещё за хрень? Почему спрашиваешь?
Долго молчала, собираясь с мыслями, и выдала:
— Ну, я ведь… С костылём буду пока ходить. И шрам новый добавился.
Соболь покачал головой. Какая же она, в натуре, глупенькая, его девочка. До сих пор сомневается, не верит до конца, что ему по хрен на её шрамы и комплексы. Что нужна она ему такая, какой он её знает. Импульсивная, гордая. Стеснительная. Вся нужна, от кончиков ноготков, до розовых пяточек.
Мужчина наклонился, стараясь не давить на неё своим весом, и завладел приоткрытыми губами. Ощутил, как Влада затаила дыхание, а потом шумно выдохнула.
— Пора тебе уже понять, Владислава. — следующий поцелуй пришёлся в чистый лоб, блестящий от испарины. — я тебя полюбил не за красивую внешность. — и снова в губы, вскользь, — не за твоё тело, по которому я с ума схожу. Ты моё всё, малыш. Смысл жизни. Мы с тобой такие разные, и очень похожие. Нам обоим не хватало настоящего, понимаешь? Настоящей радости. Настоящих чувств. Ты научила меня ценить простые вещи. Я не исправился, девочка, я всё тот же мудак. Таким и сдохну. Но сдохну тогда, когда придёт время, а не по глупой неосторожности. У меня есть ты, и это главное. И я тебя не отпущу.
Она вздохнула, уставившись в потолок.
— Кто тебе сказал, что я куда-то от тебя побегу?
Заглянула медсестра, настойчиво указывая на наручные часы. Максим отмахнулся.
— Вон та плохая тётка меня щас отсюда попрёт. — шепнул в ушко любимой, осыпая мимолётными поцелуями её лицо. — будь умницей.
— Соболь! — окликнула его девушка уже у порога, впервые назвав при ком-то по прозвищу.
Максим оглянулся, проигнорировав неодобрительно скрестившую на груди руки медсестру.
— Ты ведь признался мне в любви! — счастливо улыбнулась Влада, натянув одеяло до самого носа.
Лишь сверкающие глаза светились озорством, и Макс не сдержал улыбки.
— Помни об этом, маленькая.
Из больницы он вышел задумчивый, чувствуя, как ослабевает узел, сковавший сердце. Влада поправится, он увезёт её в лучший реабилитационный центр, а потом, когда останутся в прошлом все волнения, сделает предложение.
Владка… Стоило о ней вспомнить, он неизменно улыбался. Напряги, разумеется, будут всегда, и с этим ей придётся мириться. Она выбрала для себя будущее рядом с ним, а значит, отныне таков её удел. Соболев Максим Андреевич, урождённый Соболевский, увы, всё равно не сможет очистить свою совесть и завязать с криминалом.
С Нелли им не удастся сохранить добрые отношения, ни он, ни она к этому уже не стремились. Эта коварная баба и без того слишком ему досаждала. Возможно, не поссорься они в тот злосчастный вечер, всё закончилось бы иначе. Хрен знает, был бы их брак крепким, несомненно одно — Нелька вцепилась бы в Макса как клещ, и до последнего тянула бы из него все соки.
Но благодаря встрече с Владиславой впереди замаячил проблеск надежды на более, менее спокойную жизнь, смыслом которой стала когда-то никому не нужная беспризорница. Девочка ниоткуда, неведомо как, но чудом подарившая ему веру в хорошее. Его любимая девочка.
Правду говорят мудрецы, что ни делается, всё к лучшему…
