Татьяна Алюшина - Я подарю тебе любовь
Задрожав, пардоньте-с, ланитами, до слезы восторженной, на ватных ногах, Леночка, поравнявшись с «любовью», пролепетала:
— Здрасте!
Маркин кивнул. Не прерывая разговора, прошел мимо, но притормозил через пару шагов, развернулся к ней.
— Э-э-э… — поднял, вспоминая, указательный палец.
Ленка шустренько подбежала.
— Э-э… Невельская?
Она радостно закивала, не в силах слово молвить.
— Про коровник хорошо написала! — И пошел дальше.
Через пару месяцев ей повезло. Неожиданно заболел журналист из «первых» рядов, а свалилась горячая тема, все остальные «первенцы» именно в этот момент оказались при иных «горящих» делах, и в вечной редакционной неразберихе и кутерьме Ленке сунули это задание.
Леночка Невельская не упустила своего шанса!
Ох, она так старалась, так старалась, что мозги плавились и пальцы на клавиатуре судорогой сводило!
И, знаете, у нее классно получилось!
— Невельская! — сунулась в их отдел Людка-секретарша. — К Маркину! Живо!
Какое там живо?! Ласточкой полетела!
— Невельская! — сделал приглашающий жест рукой Маркин, когда она робко просунула голову в дверь его кабинета. — Проходи! — И продолжил прерванный ее появлением разговор с кем-то: — Ладно, Костя, я, как Мюллер, не люблю сладкого, ты же знаешь!
И Ленка, с волнением душевным, поняла, прислушавшись, что он разговаривает с Константином Эрнстом. Ленка знала, что они давно знакомы и приятельствуют.
Она про Маркина знала все, как ей тогда казалось, вот все, все, все! И все его статьи читала, вот все, все, все!
Он кумир, он почти бог, он гений журналистики! Леночка Невельская была в этом уверена до сердечного трепета!
— Ну, пока! — попрощался «почти бог», положил трубку и осчастливил Леночку взглядом: — Невельская! Ну что, молодец! Садись! — И указал на стул возле стола, напротив своего кресла.
Она села, ну а как вы думали? Разумеется, трепеща!
— Переведу тебя в другой эшелон, — легко вершил ее судьбу Маркин, — подучиться придется, но задатки есть. Злость, сарказм здоровый, попадание в десятку! Поднатореешь, наберешься еще зубастости. Потянешь?
— Ко-конечно! — пролепетала Ленка.
— Милая, я тебя не на прогулку в парк приглашаю, — снисходительно-раздосадованно поучал Маркин, — а в работу, по уши в дерьме копаться и описывать его красноречиво для читателей! Поняла?
— Да! — твердо ответила Леночка и кивнула.
— Мамины леденцы кончились, Невельская! Скажу — в нужник, нырнешь в нужник, скажу в прорубь — в прорубь! Расклад ясен?
Ясен ей был расклад, о чем она и сообщила, подтвердив утверждение очередным кивком.
— Ну, иди ваяй. В редакционном отделе получишь задание, а Людмила тебе объяснит остальное.
И понеслось!
Ленка выкладывалась так, что с ее энтузиазмом можно было Днепрогэс в одиночку построить за пятилетку! Не спала почти, похудела за несколько месяцев на пять килограммов. Глаза блестят, пар из ноздрей, копыта бьют — Невельская в атаке!
И неслась, в атаку-то!
Ее в митингующую драку — она в самую кучу! Ее достать увертливого чиновника под подозрением — она его хоть из-под земли, хоть на толчке административном достанет! Ее в бандюковские разборки — она между пулями в полете!
Заработала определенный авторитет, похвалы начальства, растущую зарплату, изжогу у рулящих страной, зависть, ненависть и интриги коллег.
А ей глубоко по фигу было! Кроме, само собой, похвалы начальства, любимого отчаянно и без меры.
Случилось в те далекие боевые дни становления журналистки Невельской корпоративное отмечание Нового года. Размах не такой масштабности, как в иных фирмах, но тоже не детский утренник! Где-то в середине бушующего веселья Максим Маркин махнул ей призывно рукой со своего места и указал на свободный стул рядом. Леночка лебедью белой прилетела с другого конца зала и уселась, зардевшись.
— Ну что, Ленка, талант у тебя есть, в тему ты вгрызаешься как надо, — делился своими выводами немного пьяненький Маркин. — Тебя б поднатаскать немного, сопель в текстах поубавить, жесткости добавить, и выйдет из тебя, Невельская, первоклассная журналюга!
Она смотрела на него не отрываясь. И все кивала, искря глазами от счастья.
— А что, Невельская, как твоя личная жизнь?
— Никак! — радовалась глупая барышня не пойми чему.
— Это хорошо! — похвалил Маркин.
— Чтобы делу не мешало? — спросила невинная до тупости в своем рвении Ленка.
— Чтобы делу не мешало, надо спать с правильными людьми, — растолковывал он.
— С какими правильными? — тупила девонька.
— Со мной, например, — без нажима, мимоходом заметил он, кинув маслинку в рот.
— А с вами можно? — замерла Царевной-лягушкой Ленка.
— Можно, чего ж нельзя! Вот сегодня и попробуем. Хочешь? — тем же равнодушным тоном, без настойчивости, спросил Маркин.
— Хочу! — И привычно кивнула.
Через час они оказались в какой-то квартире, с шампанским и всем разным, сопутствующим свиданию, и, не теряя времени, — в постели.
Ну что? Ленке казалось, все так прекрасно, великолепно и лучше быть не может!
Любовь, любовь, любовь!
Состоялась, состоялась, состоялась!
Бурные жизненные овации, маршевая музыка, ура!
Коллектив посмеивался в открытую — у Маркина новая пассия! Ленка плевала с высоты своего счастья и летала на крыльях. На работе отношение к ней Маркина никак не изменилось, была Невельская и осталась, а после работы — в горячую постель!
Никаких поблажек Маркин ей не делал, а очень сильно наоборот — требования к ее профессиональной работе возросли стократно! Он не щадил и не жалел ее, и посылал в такие командировки, куда и бывалых мужиков-журналистов отправляли с опаской.
С группой телевизионщиков ведущего канала в Афганистан — Пакистан — Таджикистан, писать о наркоте, наркотрафиках и пограничниках. На Север, в колонию строгого режима — освещать восстание заключенных и беспорядки в работе внутренних войск по их усмирению. В клубок милицейских «оборотней» под подозрением, где Ленка и ее группа попали под такую раздачу, чудом не взлетев на воздух в редакционной машине. Их всех спасло то, что Ленка задержалась на несколько минут!
Куда только не посылал ее с заданиями Маркин!
А она выкладывалась на всю катушку, ни черта не боялась, перла в самое пекло, от безголовой смелости, так старалась заслужить признание Максима!
В редакции уж шепоток пошел: он что, ее угробить хочет? Может, Невельская чего с главного требует? Жениться?
Ах да, жениться!
Жениться Маркин не мог: находился в этом гражданском состоянии давно и прочно. Лена не первая и не последняя его любовница, это он разъяснил ей в первую же их памятную ночь, но смягчил:
