Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи
— Смири свою гордость, скажи ему, что погорячилась, и попросись обратно на фабрику. Попытка — не пытка. А вдруг он тебя возьмет?
— Этот тип может взять меня обратно только при одном условии: если я стану его любовницей, — раздраженно отвечала Нина. — Мама, я прошу тебя, никогда не напоминай мне о сеньоре Умберту. Я уже не могу слышать этого имени!
Но Мадалена снова и снова возвращалась к своей навязчивой идее и однажды прямо сказала Нине:
— Эх, зря ты отказалась от предложения сеньора Умберту! Жила бы сейчас как принцесса. Был бы у тебя свой дом. Дорогие наряды. Ведь ты же у меня красавица, тебе нужно хорошо одеваться…
— Мама, неужели ты говоришь всерьез? — изумилась Нина. — По-твоему, я должна была продаться за какое-то, пусть и красивое, тряпье?!
— Я продалась твоему отцу гораздо дешевле, — горестно вздохнула Мадалена.
— Но ведь ты же его любила! — напомнила ей Нина. Мадалена согласно кивнула:
— Да, любила. И поэтому всю жизнь прожила в нищете. Ты — единственное, что я получила от той любви.
— Но разве этого мало, мама? Ты не одна, у тебя есть дочка. Скоро я найду работу, и нам станет полегче.
— А ты бы не смогла полюбить сеньора Умберту? — опять съехала на свое Мадалена. — Если ты ему так нравишься, то, может, он бы на тебе и женился…
— Мама, перестань! — взмолилась Нина. — Твой Умберту — подлец. А я мечтаю полюбить порядочного человека, причем так же сильно, как ты любила моего отца. Пойми, мне хочется испытать такую же любовь, какая была у тебя.
Мадалене были понятны мечты дочери, но сама она, утомленная беспросветной нищетой, мечтала лишь о том, чтобы Нина жила в достатке. А поскольку в их пансионе обитали одни бедняки и единственным богатым мужчиной, известным Мадалене, был Умберту, то неудивительно, что и представление о достатке у нее стало ассоциироваться именно с ним.
Мадалена никогда не видела Умберту, но в ее воображении он всегда неплохо смотрелся рядом с Ниной, то есть был высоким стройным красавцем.
И вот однажды этот красавец материализовался во дворе пансиона, а затем и предстал перед Мадаленой, войдя в ее скромное жилище.
— Добрый день! Здесь живет Нина? — спросил он, одаривая Мадалену щедрой приветливой улыбкой.
— Д-да… — ответила она изумленно. — А вы кто?
— Я хозяин ткацкой фабрики, на которой работала Нина.
— Сеньор Умберту?! — Да.
Мадалена незаметно для гостя ущипнула себя за бедро, чтобы проверить, не сон ли это.
— Вы проходите, пожалуйста, садитесь, — защебетала она. — Жаль, что Нины нет дома. Она пошла искать работу…
— Ничего, я как раз хотел поговорить с вами, — сказал Умберту, устраиваясь на хлипкий стул. — Нина, вероятно, рассказала вам, как и почему она ушла с фабрики?
— Да, я все знаю, — с печалью в голосе отозвалась Мадалена.
Эти печальные нотки Умберту истолковал как осуждение его действий по отношению к Нине и тотчас же принялся оправдываться:
— Я сделал ей то предложение из лучших побуждений, поверьте. Нина мне давно нравится.
Тут в Мадалене проснулся какой-то бес, и она, рискуя погубить свою вожделенную мечту о достатке, позволила себе нелицеприятное замечание:
— Нина говорила, что вам нравятся многие девушки. А она не хочет быть одной из многих.
— Ей это и не грозит, — ответил Умберту, — потому что Нина — особенная, неординарная девушка. Этим она меня и привлекает.
Мадалена удовлетворенно улыбнулась и продолжила в том же тоне:
— Но если Нина вам нравится больше других девушек, то почему вы хотите, чтобы она стала вашей любовницей, а не женой?
Вопрос был из тех, что бьют не в бровь, а в глаз, но Умберту, отправляясь сюда, предполагал услышать нечто подобное и заранее заготовил ответ, который, по его мнению, должен был не только все объяснить, но и вызвать сочувствие у Нины к несчастному хозяину фабрики. На такое же сочувствие он рассчитывал и со стороны Мадалены.
— Нина не может стать моей женой потому, что я уже, к сожалению, женат, — сказал он и горестно вздохнул. — Женат и очень несчастлив.
Мадалена опешила. Вместо ожидаемого Умберту сожаления на ее лице отразилось явное разочарование.
— А почему вы несчастливы? — спросила она скорее из вежливости, чем из интереса к собеседнику, которого Мадалена теперь уже не могла рассматривать как возможную партию для Нины.
— Потому что у меня есть жена, но нет женщины, — ответил он, весьма озадачив Мадалену.
— А разве так бывает? — спросила она, изумленно округлив глаза.
— Бывает, дона Мадалена, бывает, — совсем пригорюнился Умберту. — Я очень одинок!.. Простите, это невольно вырвалось.
— Ничего, ничего, я понимаю… — сказала Мадалена, хотя на самом деле ей по-прежнему было неясно, почему этот респектабельный красавец несчастлив. — А что передать Нине, когда она вернется?
— Передайте, что я приходил просить у нее прощения, — сказал он, встав с места и направляясь к выходу. — Мне было очень приятно с вами познакомиться. До свидания.
— Мне тоже… До свидания… — пробубнила Мадалена, огорошенная тем, что, оказывается, не дочери надо было просить прощения у этого сеньора, а наоборот. — Вот так дела! — сказала она самой себе, когда за Умберту закрылась дверь. — Наверное, он теперь возьмет Нину на работу? И почему я, старая дура, не спросила его об этом прямо?..
В то время, когда Мадалена принимала у себя Умберту, Нина проходила по улице мимо кафе, в котором случайно оказался Жозе Мануэл.
Он пил кофе, рассеянно глядя в окно, и, увидев Нину, в первый момент даже не понял, что это она. С ним случилось примерно то же, что, и накануне с Мадаленой: он привык видеть Нину в своем воображении, поэтому не сразу поверил в реальность происходящего.
И все же ему захотелось догнать ту девушку, заглянуть ей в лицо. Л вдруг это и вправду Нина? Бывают же на свете чудеса?
— Точно, бывают чудеса на свете! — сказал он, догнав Нину и убедившись, что это она. — Здравствуй! Я искал тебя повсюду, а встретил совершенно случайно.
— Жозе Мануэл? — неуверенно произнесла она.
— Да, это я, — засмеялся он от счастья. — Ты меня тоже помнишь?!
— Помню. Хотя сейчас тебя можно было бы и не узнать: щеки пышут здоровьем, глаза сверкают. А тогда ты был бледным как мел и едва дышал… Я очень рада, что ты поправился!
— Это все благодаря тебе, мой ангел-хранитель! Ты спасла меня, вернула к жизни. Только потом исчезла, не попрощавшись, не оставив адреса.
— Я ушла к другим раненым.
— Да, я знаю. Но мне было трудно отыскать тебя в таком большом городе.
— А ты искал меня?
