Людмила Макарова - Другое утро
На веранде действительно было хорошо. Прохладно, сумеречно, пахло земляной сыростью, нагретой травой и утюгом от голубого пикейного одеяла. Распахнутые малютки окошки затянуты сеткой от комаров и занавешены веселым ситчиком. На стене напротив топчана расположилась целая библиотека из старых собраний сочинений и энциклопедий. Все, что нужно, в душный ленивый летний день. И все это было бы здорово, если бы Аксенов сам привел ее на любимую веранду, а не бросил на произвол судьбы и этой неизвестной женщины, с которой они стоят друг напротив друга и не знают, о чем говорить. А может быть, матери Аксенова совсем не нравится присутствие Иры в ее доме, вон она как ревниво и тревожно осматривает свои владения. Чтобы справиться с неловкостью, Ира подошла к полке и присмотрелась к книгам. Карамзин, Толстой, Гумилев, Соловьев, Ленин, Ключевский, Сталин, Пикуль… Странная подборка. На средней полке лежал открытый блокнот в твердой обложке.
«…мы должны быть готовы к тому, что расчленители России попытаются провести свой враждебный и нелепый опыт даже и в постбольшевистском хаосе, обманно выдавая его за высшее торжество „свободы“, „демократии“ и „федерализма“ – российским народам и племенам на погибель, авантюристам, жаждущим политической карьеры, на „процветание“, врагам России – на торжество». И.А. Ильин, 1948 год", – ведомая привычкой читать все, что попадается на глаза, прочла Ира запись в блокноте. Твердый, каллиграфический почерк, очень похожий на почерк отца.
– Это все Вася. Читает день и ночь и все пишет, пишет, а потом Саньке отдает. Говорит, может. Сане что пригодится, ему, мол, некогда читать. Я ему – у Саньки и без тебя хлопот полно, народу-то сколько за ним, как подумаешь, аж в сердце вступает. Только Васька не слушает, все равно пишет и брату отсылает. Пьет он, бессемейный, нету у него другого утешения. Саня вроде не сердится. Может, оно и ничего? – увидев ее интерес к блокноту, пояснила женщина.
– Конечно, ничего, – не в силах оторваться от давно забытого и словно всплывшего из прошлого, почти один в один отцовского почерка, машинально заверила Ира. И точно так же, как этот Вася, отец сидел по ночам на кухне, отхлебывал водку из маскировочной чайной кружки и вчитывался то в Ленина, а то в Маркса, то и вовсе в Чехова или журнал «Политическое самообразование». Все хотел что-то понять. Ира не знает, что именно, слишком мала была. Знает только, что он окончательно спился и умер, наверное, так и не найдя ответа на свой самый главный вопрос.
– А этот, ну коренастый такой, что с вами приехал, с каким-то приборчиком тут ходил и в доме все оглядел, а теперь на двор подался. А второй от Саньки не отходит, – уже смелее сообщила мать Аксенова Ире. А потом сделала неожиданный вывод:
– Ты мне скажи, только честно, его что, убить могут или это так у вас там положено?
– Да нет, что вы, никто его не хочет убить, – наконец-то оторвалась от блокнота Ира и поспешила успокоить женщину. – Просто ему так положено. На всякий случай. От хулиганов.
И улыбнулась. Правда, улыбка получилась не слишком убедительной, потому что Ира и сама впервые задумалась о том, почему Петрович так настойчив и бдителен.
Но тревога и страх за дорогого человека – штука заразная, этой заразе только дай волю, живо превратится в хроническое заболевание.
– Просто Алексей Петрович настоящий профессионал. Привык делать свою работу честно, – еще раз улыбнулась Ира.
Ире показалось, что мать Аксенова ей не особенно поверила, но улыбку ее перехватила, и это означало, что они друг друга поняли.
– Это он из-за тебя на Ольгину свадьбу собрался приехать. Ясно, хочется ему женой похвастаться, – выдала свою обиду мать. – А так и раз в год не всегда приедет. Понятно, конечно, дела. Но в Москве-то часто бывает, мог бы иной раз заехать. Говорит, некогда, да к себе зовет.
– Мы не женаты, – покраснев, призналась Ира. – Мы и знакомы совсем недавно. Я думала…
– Понятно, не женаты, – рассудила женщина. – С Наташкой-то до сих пор не развелся. Уж сколько лет прошло, как он на комбинат уехал, а она в Москве осталась, а до сих пор не развелись. А теперь ищи ее свищи.
Уж года три по заграницам мотается – не то по пустыням каким-то лазает, не то по джунглям. Зверей изучает.
А детей нету…
Ира невольно улыбнулась. Вот, оказывается, почему Аксенов так осуждал женские командировки. Понятно, откуда ветер дует… Только почему Наташа? Она все время слышала о какой-то Маргарите.
– А у тебя детишки-то есть? Привозила б к нам на лето. У нас тут озеро рядом, лес, чего лето в Москве сидеть?
– Нет. – Ира сглотнула комок, подступивший к горлу. – Была дочка, но умерла совсем маленькой.
Каждый раз, когда ей приходилось признаваться в своей беде, она со страхом ждала проявлений жалости, круто замешенных на любопытстве. Надо же? А как?
Где? Почему? Какой ужас!
Но мать Аксенова не стала охать и ахать, взмахивать руками и выспрашивать подробности. Она подвела итог четко и ясно:
– Ну так будут. А то сама приезжай. Ягоды у нас полно. Молочко настоящее, не порошковое.
– Мы приедем, – пообещала Ира за себя и за того парня. – На следующее лето обязательно приедем.
– Вот и хорошо, – благодарно откликнулась женщина. – А то без тебя он и не приехал бы. Ольга-то рада. Все ныла и ныла: «Ма, приедет Саня ко мне на свадьбу, ма, приедет Саня ко мне на свадьбу?» Она Саньку-то и не знает почти, она когда родилась, он в армию только что ушел. А потом уж дома не жил. Хотя раньше почаще приезжал, возился с ней и с Сережкой. Они у меня по парам – Вася с Санькой выросли, потом Ольга с Сережкой, а Антон так, посередке, ни туда ни сюда.
– Пять детей? – невольно вырвалось у Иры.
– Пять, – призналась мать Аксенова и почему-то смутилась. – Ольга с Сережкой у нас поскребыши, двойняшки. Не похожи, а двойняшки. Все говорили: куда ты их плодишь?.. Так если б внуки были, а то Васька, оболтус этот, так и не женился. Все книжки читает да к бутылке прикладывается… А у тебя братья-сестры есть?
Мать с отцом?
– Отец умер. Уже давно. Мама замуж вышла, сейчас в Подмосковье живет. А братьев и сестер нет. Даже двоюродных.
– Ну вот! – обрадовалась женщина. – А теперь вон сколько будет. И родных, и двоюродных. У нас родни много.
– Много есть, лишних нет, – засмеялась Ира. – Это бабушка моя так говорила, когда у соседей по коммуналке ходила стулья для гостей занимать.
Мать Аксенова тоже засмеялась и сказала:
– Вот и я пойду так говорить, а то там тарелок не хватит. Нужно к Мартыновым идти. Засиделась я с тобой, девка. Скоро уже гости начнут собираться. Хозяйничай тут. Выход прямо в палисадник, там душ летний и туалет. Пегаса не бойся, он хоть и вредный, рычит как черт, но сегодня привязан коротко.
