Зоэ Арчер - Сладкая вендетта
В голову Джека закралась пренеприятная мысль: Ева знает, как она на него действует, и пользуется этим, чтобы им манипулировать, сделать его более сговорчивым. Ему нужно быть осторожным, особенно потому, что всякий раз, когда она оказывается рядом, его мозги, похоже, затуманиваются.
Как только они поднялись в его комнату, Ева тут же отпустила его руку и быстро подошла к маленькому столику. Не к кровати. Она открыла выдвижной ящик и достала бумагу и карандаш. Джек поднял руки и покачал головой.
– Я к этому даже не притронусь. Мне казалось, мы уже убедились, что по части размышлений и писанины я не спец.
– Потому что мы подходили к этому неправильно. – Она показала на стул. – Мистер Далтон, сядьте, пожалуйста.
– Джек, – сказал он. – Поскольку вы прижимались своей задницей к моим причиндалам, правила вежливости требуют, чтобы вы теперь звали меня по имени и на «ты».
Она сердито посмотрела на него. По шее Джека стал разливаться жар, и он вдруг осознал, что чувство, которое он испытывает, – это стыд.
– Это было… – он помолчал, подбирая слово, – грубо с моей стороны. У меня была паршивая ночь, и я выместил злость на тебе.
– Я не нежная лилия, – сказала Ева, – но я не потерплю, чтобы кто-то обращался со мной неуважительно.
– И правильно, – ответил Джек.
Гнев, горящий в ее глазах, постепенно остыл, и она кивнула.
Джек поймал себя на том, что испытывает какое-то странное волнение, ему почему-то не терпится услышать, как Ева обращается к нему по имени. Никто не звал его Джеком много лет, и он хотел услышать свое имя именно из ее уст.
– Садись, – сказала мисс Уоррик и, немного помолчав, добавила: – Джек.
Он испытал странное чувство – смесь благодарности и желания. Слышать, как она произносит его имя… в этом было что-то особенное. Это словно вернуло Джеку часть его самого, глубоко личную часть, надежно скрытую от остального мира. Он был не Алмазом, наемным головорезом, не Д-37, заключенным. Он был… самим собой. А еще в этом было что-то интимное. Видеть, как твое имя слетает с ее губ, произнесенное хрипловатым голосом с рафинированным акцентом… как если бы они были любовниками.
Джек с некоторыми затруднениями сел за стол. Когда в его голове появляются такие мысли, ему нужно помнить об осторожности.
Ева положила перед ним карандаш и бумагу.
– Давай попробуем вспомнить этих людей другим способом, – сказала она, останавливаясь у него за спиной.
Джек уставился на чистый лист бумаги. Из-за ее близости у него в голове стало так же пусто, как на этом листе.
– Начни с лица, – продолжала Ева. – Или еще с чего-нибудь, что ты помнишь про каждого из тех, кто встречался с Рокли. Это может быть что угодно – родинка на щеке, фасон жилета, голос высокий или низкий. Кажется это важным или нет, не имеет значения. Что угодно, что придет на ум. Запиши это.
– А если я ничего не могу вспомнить?
– Можешь. – Она положила руки ему на плечи, и… что стало с его мозгом? Он снова отказал. – Вчера ты задумался и сумел вспомнить распорядок дня Рокли. Я знаю, ты можешь это сделать.
– Я…
Где-то в доме часы пробили десять.
– Проклятье! – пробормотала Ева. – Мне нужно идти. Я вернусь в пять, и тогда мы продолжим.
Ева поспешила к двери. Джек встал.
– Куда это ты уходишь?
– В мою другую жизнь.
С этими словами она вышла в коридор и стала спускаться по лестнице. Джек стоял на площадке и слышал, как Ева коротко поговорила с Саймоном.
– Хочешь, поймаю тебе кэб? – предложил Саймон.
– Господи, нет. Я и так уже потратила на наемные экипажи больше чем нужно. Омнибус довезет меня прямо до Сидней-стрит.
– А как насчет Далтона? – Саймон понизил голос. – Хватит ему умственных способностей сделать то, что нам нужно?
Джека подмывало броситься вниз по лестнице и дать Саймону кулаком по роже, но вместо этого он замер, стараясь расслышать такой же тихий ответ Евы.
– Он гораздо умнее, чем мы все думали. Включая меня.
Было слышно, как открылась и закрылась дверь.
– Далтон, ты все уяснил?! – крикнул снизу Саймон.
– Все, особенно ту часть, что ты тонкочленный щеголь! – крикнул в ответ Джек.
Возникла пауза. Потом Саймон заорал:
– Далтон, берись за работу!
– Отвали, лорд Дерьмошир!
Джек прошествовал обратно в свою комнату и громко хлопнул дверью. Просто потому, что мог. У него много лет не было двери, чтобы хлопнуть ею, и оказалось, что сделать это – чертовски приятно.
После ухода Евы Джеку не сиделось на месте. Он мерил шагами маленькую спальню и время от времени поглядывал на листы бумаги, лежащие на столе. Казалось, они над ним насмехались, эти бумажки, упрекали в том, что он не может вспомнить никого из людей, ходивших в кабинет Рокли. Не его это было дело – обращать внимание на этих толстосумов. Но где-то среди них затесался тот, кто мог привести их к уликам, изобличающим Рокли.
Кто?
Был там один тип с кустистыми бровями. Он встречался с Рокли в марте, в теплый не по сезону день, и то и дело промокал вспотевший лоб носовым платком с монограммой Джей Эс Я.
«Может, стакан лимонада, Янг?» – спросил тогда Рокли, посмеиваясь.
Янг!
Джек быстро подошел к столу и написал это имя. Как обычно, его почерк больше походил на отметины когтей животного, чем на настоящие буквы, но прочесть было можно. Он уставился на имя, потрясенный. Одно незначительное воспоминание, и вот пожалуйста – это привело его к имени.
На протяжении следующего часа Джек перебирал в уме воспоминания, как мусорщик перебирает горы всякого хлама, выискивая что-нибудь стоящее. То тут, то там он хватался за каждую ниточку и тянул ее до тех пор, пока не добирался до имени. Когда два листа были полностью исписаны, Джек взял бумагу в руки с таким чувством, словно вызвал к жизни все указанные имена с помощью колдовства. В каком-то смысле так оно и было. Джек решительно подошел к двери, распахнул ее и стал быстро спускаться вниз.
За столом в гостиной сидели Саймон и Харриет. Перед ними были разложены несколько газет. При появлении Джека оба подняли головы и посмотрели на него с одинаково настороженным выражением.
Джек потряс листками бумаги.
– Мне хватило мозгов, чтобы написать список из тридцати четырех фамилий.
– Отлично, мистер Далтон, – сказала Харриет с нескрываемым удивлением.
Но Саймон выглядел скептичным.
– Давай их сюда, – приказным тоном заявил он и протянул руку.
– Первой увидит Ева, – сказал Джек.
– Она вернется только после пяти. – Саймон посмотрел на часы. – Это еще не скоро. Мы не можем терять время…
– Сначала Ева, а потом все вы.
Джек сам не знал, почему он хотел сначала показать свою работу Еве, но ему это казалось жизненно важным. Не дав Саймону возразить, он повернулся и загромыхал вверх по лестнице в свою комнату. И снова с удовлетворением громко хлопнул дверью. Но даже это не помогло ему успокоиться. Он ходил взад-вперед по своей маленькой спальне, пытаясь отвлечься до возвращения Евы из… Откуда? Куда она ушла? Бромптон. Это Джек помнил. И в разговоре с Саймоном она упомянула Сидней-стрит. В голове Джека развернулась карта города, и он представил эту улицу. Ряды элегантных домов… там часто живут или снимают комнаты художники и писатели. Вот где сейчас Ева.
