Арина Ларина - Сердце с перцем
«Как бы мне заткнуться-то?» – тоскливо подумалось Лере. Собственное красноречие пугало и явно формировало у кавалера неправильное мнение об объекте ухаживаний.
– Нет. Это была такая шутка. – Радость Вити от встречи поутихла. Ему уже было неловко. Чувство неловкости всегда возникает, когда собеседнику приходится объяснять собственные шутки. Вот и думай, то ли ты тупой, то ли собеседник попался недалекий.
– Знаете, я что-то так нервничаю, вот и несу невесть что, – внезапно призналась Лера. У нее от напряжения взмокла спина и пересохло в горле. – И выпить хочется. В смысле – попить.
– У меня коньяк есть. Фляжка. Только я из нее пил.
– Дайте, а?
– Лера, а мы с вами на «ты» переходили. Вроде бы.
– Тогда – дай.
– На. – Он с любопытством наблюдал, как девушка присосалась в емкости, пару раз глотнула, после чего, выкатив глаза и жутко сморщившись, отпала от источника.
– Наверное, сейчас мне станет легче. Знаешь, ты меня почему-то нервируешь. И я тебя… боюсь, – призналась она. – Вообще-то я ничего не боюсь… Нет, зря пила. Сейчас вообще перестану себя контролировать и наговорю еще больше чуши. А давай я уйду домой, и мы сделаем вид, что сегодня не встречались. А ты приедешь завтра, и у нас будет что-нибудь… ммм… культурное.
– Есть встречное предложение: поехали ко мне.
– Без кино, концерта и книг? – расстроилась Лера. – Вот так сразу?
Надо было срочно что-то решать.
Приличная девушка, главный бухгалтер, уважаемый человек, расчетливая и рассудительная Валерия Харитонова пьянела не столько от коньяка, сколько от близости этого странноватого мужчины. Хотя ничего странного в нем не было. Если только малопонятная радость в глазах, словно он только что миллион в лотерею выиграл и еще не до конца осознал свое счастье.
«Я не влюбилась», – испуганно подумала Лера и машинально поднесла фляжку к губам.
– Добрый день! – за стеклом резиново улыбалась мама, осуждающе сверля взглядом злополучную емкость. – Какая неожиданность! А мы с папой в магазин вот собрались!
Судя по ошалелому папиному лицу и домашним тренировочным штанам, гармошкой наплывшим на старые кроссовки, в магазин его «собрали» по тревоге в пять минут. У мамы из-под пальто виднелся подол домашнего махрового халата.
– Здравствуйте, – негромко, но приветливо произнес Витя, покосившись на пассажирку. – Окно открыть?
– Поехали, – прошипела Лера, старательно улыбаясь родителям и качая свободной ладошкой. Вторая намертво сжимала фляжку.
– Неудобно получилось. – Витя озабоченно покачал головой. – Может, надо было их подвезти?
– Не надо. Они в булочную шли, – буркнула Лера.
– Вдвоем?
– А мы все всегда делаем по-семейному.
– Это хорошо.
– Ты лучше молчи, а то мне еще что-нибудь придется наврать, – предостерегла его Лера и с отвращением взглянула на коньяк, развязавший ей язык не хуже пресловутой сыворотки правды.
– Молчу-молчу. Так что, едем ко мне?
– А культурная программа?
– Коньяк уже был. Кино и койка дома, – отшутился он, но Лера так напряглась, что пришлось пояснить: – Мы посидим на диване и посмотрим фильм. Всего лишь.
– Да? – с разочарованием протянула Лера, тут же возненавидевшая себя за это неуместное разочарование, как будто она хотела чего-то большего. И тоже торопливо пояснила: – Не обращай внимания. С тобой разговаривает коньяк. Елки-палки, я себя так глупо еще никогда не чувствовала.
– Ты так быстро пьянеешь?
– Я трезвая. Просто не по себе. Или не в себе.
– Я не страшный. Кроме того, твоя мама записала номер нашей машины, если тебе от этого легче.
«Нашей! – бабахнуло по сознанию. – Нет. Это не любовь. Это… Это… Просто давно никого не было! И все. Нельзя вот так на ровном месте влюбиться в незнакомого человека. Это вообще опасно. А почему, собственно?»
– Ты что, заметил, как она записывала? – разрядила паузу Лера.
– Не то чтобы заметил. Мне показалось, что она делала это демонстративно, на случай, если я вдруг задумал что-то нехорошее и не собираюсь тебя возвращать. Но если бы я задумал, то я бы машину угнал. А потом бросил во дворах.
– А ты угнал?
– Нет. Я ж на ней вчера был. Меня бы уже поймали.
– А… возвращать ты меня собираешься?
– Как получится.
– Нахал!
– Так ты сама спросила. Надо было соврать?
– Надо!
– Я учту на будущее.
У них, оказывается, планировалось какое-то будущее. И, как выяснилось из последнего заявления, планировалось не одной только Лерой.
От этого в сердце что-то сладко щемило, в груди щекотало, а в мыслях туманилось.
Культурная программа на самом деле оказалась настолько культурной, что Лера даже расстроилась.
После кофе, фильма и ужина она, кажется, заснула. То есть не сразу, конечно, а какое-то время подремала под красивую музыку, концентрируясь для отпора. Обидно было уступать в первую же встречу. Но она уже понимала, что уступит. С другой стороны, глупо было ехать в квартиру к мужчине на второй день знакомства и делать вид, что на самом деле собиралась всего лишь посмотреть кино. Какое кино после того, как выдула у него полфляжки коньяка, наговорила ерунды, да еще почти призналась, что он ее волнует. И даже не почти, а совершенно точно – призналась. И все он понял. Наверняка даже то, чего еще сама Лера до конца не понимала. И вот она бодрилась из последних сил, силилась понять, систематизировать ощущения и изобразить возражения, чтобы утром было не так стыдно.
Витя сидел напротив, улыбался и просто смотрел. А потом она проснулась среди ночи, одна, одетая и заботливо укутанная пледом.
– Какое хамство! – Лера чуть не разревелась от разочарования и презрения к себе. Какая дикость – хотеть того, о чем она в данный момент думала. Да она вообще не могла ни о чем таком думать! Она же не Юля!
Лера даже встала, походила по квартире, нарочито создавая как можно больше шума. Витя спал в соседней комнате, тихо посапывая. На шум и передвижения он не отреагировал.
Умывшись, Лера на цыпочках прокралась в комнату, потом вдруг снова метнулась в ванную, приняла душ и решительно вернулась в выделенную ей комнату в одном нижнем белье. Тональность сопения в соседнем помещении не поменялась.
– Я пьяная, – утешила она сама себя. Это было вполне достойным оправданием недостойного поведения.
Следующие полчаса Валерия ворочалась на кровати, придумывая и тут же отвергая причины для похода к хозяину с какой-нибудь мелкой надобностью. В борьбе целомудрия с физиологией победил сон.
Утром она долго и томительно прислушивалась к звукам в квартире, терзаемая дилеммой: быстро встать и одеться или дождаться хозяина в «неглиже».
