Людмила Белякова - Быть любимой
Света одернула сама себя — что-то уж она совсем разошлась. На Луценко писать совсем уж не стоило — та слишком много знала о Свете. Господи, да у нее уж и друзей почти не осталось… А из тех, кто есть, никто ее не любит достаточно сильно, так, как ей это действительно нужно!.. А как нужно?.. Ей нужно, чтобы, чтобы… вот… ей…
Мысли, кроме разве тех, что были о любви, едва появившись в Светиной голове, сразу рассыпались на меленькие кусочки с острыми, как у стекляшек, уголками. Свете сильно хотелось кофе, но встать из-за стола не было сил. Кроме того, в комнате, как всегда, было холодно, отопление еще не дали, а батарея почему-то не была включена.
Положение спасла пришедшая из посольства Машенька. Она, едва раздевшись, бросилась греть чайник, готовить им со Светой кофе, подтащила к Светиному креслу батарею, накинула ей на плечи валявшийся на гостевом стуле шарф — Света о нем как-то забыла. От Маши исходила хоть и не очень сильная, но несколько ободряющая волна нежности и заботы, и, впитав ее, Света слегка пришла в себя.
Чернова, что-то буркнув, ушла на обед. Света было крикнула ей вслед, что обед у нее полчаса, но та не расслышала слабенького Светиного голоса и даже не огрызнулась, как обычно.
Машенька стала расспрашивать, почему у нее такой, расстроенный вид. Подбирая слова так, чтобы не проговориться о своей докладной на Чернову и о ее многостраничной ответной кляузе, Света сказала, что Нина Георгиевна собирается увольняться из-за низкого заработка и уже поставила об этом в известность директора.
— О-о-й, — застонала, всплеснув руками, Маша, — а как же мы без нее? Она же всю работу делает…
— Что значит — всю? А ты, а я что, пустое место?!
— Ой, Светочка, ты же знаешь… «Господи, и эта кукла пустоголовая туда же!»
— Ну что, мы одни не справимся? Еще человек придет… Что, на ней свет клином сошелся?
— Но она такая умная, столько знает, может для плана пункты придумать хорошие, книги покупает, документы и письма за всех пишет… Может, попросить Анну Павловну с ней поговорить?
— Луценко считает, что пусть лучше уходит.
— Не может быть! Она ее так любит… «Вот-вот, ее-то любят, а она даже не ценит этого! Просто не обращает внимания на то, что ее любят… Вот я каждую капельку подбираю, а тебе все равно не хватает…» — подзудил ее внутренний голос.
Они еще посидели вместе, поговорили немного о делах, немного о Машиной учебе, о Светиных детях. Потом Маша начала греть на чайнике свой обед — у нее были нелады с желудком, и еду она приносила с собой из дому. Света же, слегка воспрянув духом после беседы с Машенькой, решила спуститься вниз для совещания с Наташей.
— …Ну, Свет, я же тебя предупреждала, что этим кончится…
— Ты меня не предупреждала! Если б ты меня предупредила, я б нашла способ, как ее достать и без докладных! Работой бы завалила!
— Нет, предупреждала. Ты просто не помнишь… Ты же сама сказала, что она никуда не сможет уйти из-за возраста…
Вроде что-то было похожее, но Свете не хотелось вспоминать. Все мысли были о будущем — как доконать эту тварь в оставшееся время.
— Наверное, ей Анна Павловна что-то подыскала… Нужны же где-то такие… Ничего, найдем и мы кого-нибудь.
— Я не хочу тебя огорчать, но за последний месяц с фирмы уволилось десять человек, а пришел только один… Оклады маленькие. Единица освободится, но кто вот придет…
— Студента возьмем. Лучше мальчика.
«А тебе одной студентки мало? Еще один придурок на работе книжки читать будет?» — кто-то, недавно поселившийся в Свете, как те полипы, задал ехидный вопрос и скрылся.
Кварталку на фирме задерживали уже на полтора месяца, да и обещали только двадцать процентов. Зарплата Светина разлетелась на долги и на материальную стимуляцию супружеской любви Евсеева. Денег осталось впритык на еду и первоочередные нужды вроде колготок. Это тоже угнетало, и было жалко денег, отданных на ремонт Толькиной машины. Он опять сбежит, а Света будет тратиться на транспорт, а то и на такси… Света вдруг вспомнила, что Чернова носит простенькие дешевые колготки российского производства, и прекрасно себя при этом чувствует, и не комплексует, и не носит мини, хотя ее данные ей такое позволяли. Ничего ей не надо, ни любви, ни колготок… Почему она, Света, не такая? Почему Свете постоянно что-то нужно и постоянно всего не хватает? Все что-то сосет и гложет изнутри…
Вот уйдет Чернова на хорошую зарплату, будет шиковать еще больше, а Свете придется работать за двоих, и вся зима с переговорами и визитами будет на ней — не пошлешь же вместо себя Машку. Хотя она-то уже на третьем курсе? Да нет, это невозможно… Надо как можно скорее взять хоть кого-нибудь, а то над Светиным положением опять нависнет угроза — начальник над одной глупышкой не начальник и можно остаться без должности и «руководящего» оклада с надбавками.
— Нина Георгиевна, — без вступления, вернувшись от Наташи в отдел, громко, как могла, сказала Света, — ваше предполагаемое увольнение не является основанием для того, чтобы не выполнять своих служебных обязанностей.
— Ни в коем случае. Вот, кстати, я сижу на своем рабочем месте и выполняю, — спокойно и без напряжения ответила Чернова не оборачиваясь.
— И что же это такое?
— Да вот Пеструх прислал кой-чего ему отшлепать… Вот я и шлепаю.
Света забыла, что хотела сказать дальше, и Чернова продолжила вроде как за нее:
— Расслабляться нельзя — съедят. Закон джунглей. Хочешь погубить человека — освободи его ото всех обязанностей, делай все за него, а потом оставь наедине с его моральной несостоятельностью и физической атрофией.
— На что вы это намекаете, на меня?
— Отнюдь. Вернее, не только на вас. Просто сегодня вечером будет один старый фильм с молодым Аленом Делоном. Он там играет слугу одного богатенького Буратино. Этот Буратино наделал гадостей делоновской семье, и Аленчик решил ему отомстить, да не как-нибудь, а по-французски, элегантно. Нанялся к этому богачу слугой и постепенно, ненавязчиво переключил на себя все: и его стол, и гардероб, и жену, и любовницу, и деньги. А когда тот опомнился, было уже поздно — он просто отучился быть личностью. Человеком быть перестал… Печально, но поучительно. Перекликается с моим «синдромом Золушки».
— Надоели мне ваши «синдромы»! Когда вы только уйдете!
— Скоро, матушка-сударыня, скоро. Когда я увидела, сколько зарабатывают на приличных предприятиях, у меня прям шило в одном месте засело… Невтерпеж мне! Это что же, сидя здесь, я каждый день по двадцать — сорок долларов теряю?!
Света аж взвизгнула.
— А вы давайте, берите человека. Я Павла настропалила, что целесообразно взять новенького даже сейчас, пока я здесь, чтобы он поскорей в курс дела вошел. Так что вы не стесняйтесь… Но вам придется отпускать меня на собеседования.
